История слов
В русском литературном языке среди экспрессивных имен прилагательных есть небольшая группа слов с глагольной основой и суффиксом -ящий(работящий, немудрящий, заблудящий, завалящий и некоторые др.). Эти образования сопоставляются с однородными прилагательными на -ущий типа: завидущий, загребущий. В них обычно видят русские новообразования с экспрессивными суффиксами, обособленными от причастных форм75. Их значение близко к значению превосходной степени. Лишь акад. А. И. Соболевский настойчиво возводил эти слова к севернорусским формам сравнительной степени имен прилагательных на -яе(мудряе, худяе и т. п.), находя в этих образованиях ассимиляцию j и следующего ш (из мудряйш- будто бы получились мудрящ-) (Изв. ОРЯС АН, 1925, 30, с. 441). Позднее этих новообразований касались проф. Ю. Поливка в статье Hrstka výpisku do ruské gramatiky76 и частично Пантелеймон Ковалив (Ковалев) в статье The Development of Verbal adjectives with the Formant *-nt in Slavonic Languages77.
Окончательное решение этого морфологического вопроса возможно лишь после тщательного исследования истории всех относящихся сюда слов и социально-географических пределов их распространения.
Слово завалящий (ср. укр. и бел. завалящий) вошло в русский литературный язык из жаргона торговцев. Оно не было включено ни в «Словарь Академии Российской» 1789—1794 гг., ни в «Словарь Академии Российской» 1806—1822 гг. Его нет и в словаре 1847 г. Лишь в словаре В. И. Даля мы находим слово завалящий: «Заваля(ю)щий — дрянной, негодный, кинутый, заброшенный. Завалялый, завальныйтоваръ, заваль, завальщина, заваляльщина лежалый товар, залежавшийся в лавке, в складе» (1955, 1, с. 558). Однако и у Даля слово завалящий не связано со словом заваль. Между тем, завалящий встречается в языке писателей XVIII в. и носит там яркий отпечаток разговорного торгового диалекта. Например, в журнале «Зритель» (1792 г.) в имитации стиля купеческой переписки: «Все то, что в наших лавках завалью почитается, или все товары, которые похуже, отдаем мы в модные магазейны, где они продаются очень скоро и весьма дорого, за что платим мы магазейщикам за комиссию также не дешево, от чего получаем великий барыш. Магазейщики... берут у нас самые худые и завалящие, да разводят сажу на масле и вытискивают на сукнах черные полосы, от чего трехрублевое сукно продавали даже по 25 рублей аршин, называя англицким или французским» (цит. по: Русск. сатирич. журналы XVIII в., с. 293). Со словом завалящий связано не только торговое значение слова заваль, но и такое же профессиональное употребление глагола завалиться — заваляться. Ср. у Даля в повести «Отставной»: «Да у меня, признаться, десяток другой щеток есть заготовлено, так оне, себе, завалялись как-то, так я с ними-то и пошел бы; все что-нибудь можно выручить...» (Даль 1883, 2, с. 15). В словаре Грота — Шахматова указывается еще московское торговое слово — завалка «залежалый товар», «заваль» (т. 2, вып. 3, с. 768—770). Ср. у А. Н. Островского в пьесе «Семейная картина» (1847) в речи купца Ширялова: «Завалялась у нас штука материи. Еще в третьем году цена-то ей была два рубля сорок за аршин. А в нынешнем-то поставили восемь гривен».
Слово завалящий широко известно народным крестьянским говорам. Здесь его синонимы: завалющий и заваленный. В областных народных говорах слово завалящий широко употребляется и в переносном, общем, не специально торговом значении `дрянной, негодный' (ср. областные завалённый и завалющий). Поэтому можно предполагать, что и русский литературный язык в период своего демократического сближения с областными народными говорами (в 30—40-е годы) вновь воспринял слово завалящий в его общем презрительно-экспрессивном значении. Ср. у Тургенева в повести «Степной король Лир»: «Возьмут корку хлеба завалящую, что собака нюхала, да прочь пошла...». У Салтыкова-Щедрина в «Убежище Монрепо»: «...ежели нет совсем завалящих денег...». У Л. Мельшина: «Иметь при себе товарища, хоть плохенького, хоть завалященького» («В мире отверженных»). У Чехова: «Найду-ка я тебе, знаешь, какого-нибудь завалященького и простоватенького человечка, примешь ты для видимости закон и тогда — гуляй, милашка».
Параллелью к морфологическому способу образования этого слова в народных говорах может служить употребление слова любящий в простонародном языке. У П. И. Якушкина в очерке «Небывальщина» передается такой разговор с крестьянами: « — А вы куда едете? — спросил я моего спутника по дороге. — А мы в лес едем, любящий человек; в казенный лес...»78. К слову любящий относится примечание автора: «Эта форма глагола любящий мне встречалась несколько раз в Орловской, Рязанской, Тульской, Воронежской губ., частью в Калужской, вообще в черноземной полосе. И мне кажется, что не может быть более комплимента, как сказать, что ты — такой человек, который может любить» (там же)79.
Опубликовано вместе со статьей «Воззрение» под общим названием «Историко-этимологические заметки» в сб. «Этимологические исследования по русскому языку». Вып. 1 (М., 1960). Сохранился оттиск статьи и неполный машинописный текст с авторской правкой.
Публикуется по оттиску, уточненному по этому тексту с внесением ряда необходимых поправок.— И. У.
75 См. С. П. Обнорский. К истории словообразования в русском литературном языке // Сб. «Русская речь», под ред. проф. Л. В. Щербы, нов. сер., вып. 1, 1927. С. 78.
76 Slovanský sbornik vĕnovaný jeho Magnificenci prof. Františku Pastrnkovi. Redigoval Miloš Weingart. Praha, 1923.
77 The Slavonic and east european Review, vol. 35, number 85, June, 1957.
78 Якушкин И. И. Сочинения. Спб, 1884. С. 127.
79 См. в словаре Даля (1912, 2, с. 731) разграничение значений слов любящий и любящий в зависимости от места ударения. — Ред.
3W.SU ©® 2015