КОСТЮМ. Употребление слова костюм в узком значении `верхняя одежда человека' укрепляется в 30—40-е годы XIX в. У Гоголя в «Ревизоре» (характеры и костюмы, замечания для гг. актеров): «Костюм его [Осипа. — В. В.] — серый или синий поношенный сюртук». У Лермонтова в «Герое нашего времени»: «Мне в самом деле говорили, что в черкесском костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы».

В «Журнале изящных искусств» помещена статья «О кост юме». К этому заглавию сделано примечание: «Из объяснения, что разумеется под словом костюм, видно, что оно русским равнозначительным словом заменено быть не может» (Журн. изящн. искусств, 1823, ч. 1, кн. 1, с. 25). Значение термина костюм объясняется так: «Костюмом в произведениях изящных искусств вообще, а особливо в исторической живописи, называется все то, что в сочинении, расположении и исполнении представлено, или, по крайней мере долженствовало бы быть представлено согласно с временными и местными обстоятельствами. Если на картине римляне одеты по-римски, греки по-гречески, и вообще не упущено ничего такого, по чему бы можно было распознать и угадать истинный характер времени и народа, то мы говорим, что в ней соблюден костюм» (там же, с. 25). «Костюм... служит средством к распознанию всего того, что по различию временных и местных обстоятельств составляет отличительную черту в нравах, обычаях, законах, вкусе, образованности и проч. того народа, из которого взята картина. Костюм заключает в себе еще все то, что относится к хронологии и к истине происшествий, всему свету известных, и наконец все то, что принадлежит к существенным свойствам и качествам предметов, посредством изящных искусств представляемых» (там же, ч. 1, кн. 2, с. 123).

У В. А. Жуковского в письме к М. Н. Загоскину (от 12 января 1830 г.) о языке романа «Юрий Милославский»: «Главное зам ечание: желая сохранить истину в разговоре (который NB , у вас всегда жив, без излишностей, и прекрасно заменяет простое описание), вы иногда увлекаетесь и несколько пестрите язык свой теми ошибками простонародного языка, которые принадлежат, так сказать, к костюму говорящих лиц, но которые в языке, как орудие писателя, составляют нечистоту и небрежность. Надобно непременно согласить истину костюма с требованиями языка, который во всяком случае должен быть классическим. Это трудно, но возможно и необходимо» (цит. по: Русск. писатели о лит-ре, 1, с. 82—83).

Проблема костюма, вопрос об исторической верности, верности бытовых деталей оживленно обсуждается в художественных кругах 10—20-х годов XIX в. Типичен ряд статей и писем в «Журнале изящных искусств» (напр., за 1823 г.). Сторонник классических традиций художник О...в в письме к издателю так рассуждает по этому вопросу: «В сочинении известного нашего литератора г. Жуковского «Певец во стане русских воинов», мы находим следующие места:

О, горе! верный конь бежит

Окровавлен из боя;

На нем — его разбитый щит

И нет на нем героя.

и далее:

Он пал, главу на щит склонил,

И стиснул меч во длани.

Почему же до сего времени ни один из критиков не сказал, что вместо щита следовало бы написать какой-нибудь ранец или ск атанную шинель покойного? и откуда взялись щиты, стрелы и копья во время кампании 1812 года? Напротив того, все восхищаются и полагают, что если б г. Жуковский, вместо древних, освященных временем оружий, говорил о мундирах, о ботфортах, киверах и о прочем, то сочинение потеряло бы всю свою прелесть» (1823, ч. 1, кн. 6, с. 524). На это издатель В. И. Григорович ответил: «...никто из людей просвещенных не сомневается: например ... что погрешать против костюма не должно, и тот, кто не соблюдает его, ... весьма ошибается... Что в картине, напр., Бородинской битвы, нельзя представлять оружий греческих, или других каких освященных временем» (ч. 1, кн. 6, с. 526—527).

Публикуется впервые как композиция из сохранившихся в архиве разрозненных фрагментов текста на 3-х листках ветхой бумаги. — М. Л.

Назад Содержание Вперед

перейти к началу страницы