История слов
Выражение родился в сорочке в бытовом просторечии укрепилось как термин, которым обозначалось наличие у новорожденного перепонки, облекающей его тело или части тела (ср. у Помяловского в рассказе «Вукол»: «Вукол родился в сорочке, с длинным пупком»). Но так как этот факт был приметой счастливой будущности, то соответствующие представления об удаче, о счастливой доле примешивались к прямому конкретному значению этого словосочетания. Очевидно, это выражение — очень давнего происхождения. Но в лексикографической практике даже XVIII в. и начала XIX в. оно рассматривалось еще как свободное словосочетание. Поэтому в словарях Академии Российской оно не приводится в числе фразеологических оборотов. Здесь лишь отмечается своеобразное значение слова сорочка: «нижняя перепонка, одевающая плод во утробе матерей» (cл. АР 1822, ч. 6, с. 391). Только в словаре 1847 г. приводится как устойчивое словосочетание: «родиться в сорочке: зн. по мнению простого народа, родиться счастливым» (cл. 1847, 4, с. 189). Ср. тут же перечень значений слова сорочка: «1) Рубаха. 2) Внутренняя перепонка яйца. Amnion. 3) Оболочка, в которой рождаются некоторые младенцы. 4) На водоходных судах: ветренница, флюгер».
В языке русской художественной литературы это выражение начинает широко употребляться лишь с 30—40-х годов XIX в. Выражение в сорочке родился (родилась) применяется к счастливцу, к человеку, которому неизменно сопутствует счастье, удача в жизни. Это выражение в литературном употреблении представляет собой неразрывное фразеологическое единство. Семантическая слитность словосочетания, выражающего единое цельное значение — `счастлив, удачлив', усиливается своеобразиями его грамматического употребления. Это выражение применяется лишь в функции перфекта. Оно обычно обозначает характеристику человека в настоящем как результат прошедшего действия. Оно лишено других форм времени. У этого фразеологического единства различаются лишь формы лица, рода и числа, как и вообще в русской парадигме прошедшего времени.
Однако легко заметить, что еще в языке русской художестве нной литературы XIX в. это выражение имело более конкретное, прямое значение, хотя уже было окутано экспрессивной атмосферой счастья, удачи. Поэтому здесь от этого выражения изредка образуются формы несовершенного вида (со значением кратности, повторяемости). Точно так же употреблялись и страдательные формы сов. вида: был рожден и т. п. Наконец, выражению родился в сорочке соответствовала и отрицательная форма: родился без сорочки (при более частой: не родился в сорочке).
Например, у А. В. Кольцова в «Косаре»:
Ох, в несчастный день,
В бесталанный час,
Без сорочки я
Родился на свет.
У Помяловского в рассказе «Вукол»: «Впрочем, при рождении ребенка обращают внимание на разные приметы и предзнамен ования. Вукол родился в сорочке, с длинным пупком, день рождения был скоромный и число дня четное — все это, по мнению повивальной бабки Анны Ивановны Штотиной, предвещало ребенку счастливую будущность». У Я. Полонского в повести «Неуч»: «На белый свет он был матерью рожден в сорочке под счастливым Зодиаком. Ему везло...». У Ап. Григорьева в статье «Безвыходное положение» (1863): «Пред другими ненужными людьми я имею то преимущественное право на исповедь, что не родился в сорочке и что мне бабушка не ворожила» (Григорьев Ап. 1930, с. 331).
У П. А. Каратыгина в «Записках»: «Есть люди, которые, как уверяли астрологи, явились на свет под счастливой звездой, или, как гласит народная пословица, родились в сорочке» (1930, 2, с. 16). У Н. В. Успенского в рассказе «Крестины»: «Да выпей, выпей себе, Терентьич, — заговорила кума: — для такой радости да не выпить! ведь в сорочке сынок-от родился: счастливец будет. Вот сколько я ни знавала на своем веку таких, что примерно в сорочке рождались, — все талантливыми выходили, перед господом-богом» (Успенский 1931, с. 58).
Выражение родился в сорочке отражает мифологические воззрения на новорожденного ребенка. Еще А. А. Потебня писал в своей работе «О доле и сродных с нею существах»: «По взгляду Германской мифологии, души до своего рождения находятся у богини Гольды (Сл. Яги) за облаком. Каждый раз, когда душа сходит на землю, чтоб принять на себя человеческий образ, за нею следует одна, две, три другие души, как ее духи хранители. В Скандинавской мифологии, где это верование особенно развито, такой дух называется fylgia (weil er dem menschen folgt [по объяснению Гримма. — В. В.], se adjungens), hamingia (felicitas). Появление этих спутников на земле, одновременное с рождением человека, есть некоторым образом тоже рождение. Местопребывание их есть в начале сорочка, которою иногда бывает обвита голова новорожденного (glückshaube), с чем очевидно связано русск. поверье, что родиться в сорочке — счастье»336.
Это поверье было широко распространено у славянских и др угих индоевропейских народов. Проф. Н. Ф. Сумцов в своем исследовании «О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка» писал: «Нередко случается, что ребенок родится в перепонке, в так называемой сорочке. У многих народов сорочка эта служит несомненным признаком, что новорожденный в жизни будет счастлив. У древних Римлян сорочку покупали адвокаты, признававшие за нею таинственную способность давать успех в делах. Подобное воззрение на сорочку в применении к адвокатуре существовало в Дании и в Англии. Еще в начале прошлого столетия в английских газетах публиковали о продающихся детских сорочках. Во Франции детей, рожденных в перепонке, считают счастливыми: известно французское выражение “être né coiffé”, означающее счастливых детей. В Германии верование в счастливую сорочку так сильно, что повивальные бабки часто крадут ее для своих детей (Mühlhause, Die Uhrrelig. d. deutsch. Volkes, 1860, 11). Точно такое же верование в счастливое значение детской сорочки распространено по всей России. Лет пятьдесят тому назад [т. е. в 30—40-х годах XIX в. — В. В.] в дворянском сословии, при начинании какого-нибудь серьезного и трудного дела, брали на время у знакомых детскую сорочку, если не имели собственной [Авдеева, Записки о старом и новом русском быте. СПб., 1842, с. 138.—В, В.]. В Харьковской губернии плева, собравшаяся на голове новорожденного, носит название чепца. Чепец считают предзнаменованием, что новорожденный будет со временем архиереем. Повсеместно сорочку тщательно сохраняют, причем иногда зашивают в наиболее ноское платье дитяти, имевшего счастье в ней родиться»337.
История употребления в русском литературном языке фразе ологического единства в сорочке родился показывает, как долго может стародавнее выражение оставаться за пределами письменного языка. Только в стилях русской реалистической художественной литературы XIX в. это выражение получило широкое стилистическое применение.
Опубликовано в Ученых записках МГПИ им. Ленина (т. 56, М., 1948, Кафедра русск. яз., вып. 2) вместе со статьями «Двурушник. Двурушничество», «Отчитать — отчитывать», «Завсегдатай», «Себялюбие — себялюбивый» под общим названием «Из истории русской литературной лексики».
Сохранилась авторская рукопись — 5 пожелтевших листков, пронумер ованных автором, и одна выписка на отдельном листке, вошедшая в окончательный текст. В рукописи статья озаглавлена: «Происхождение фразеологического оборота В сорочке родился (родилась)». Печатается по опубликованному тексту с внесением ряда необходимых поправок и уточнений. — Е. X.
336 Древности. Труды имп. Московского Археологического общества. М., 1865—1867 г., т. 1, вып. 2., с. 172. Переиздано в книге: А. А. Потебня. «0 некоторых символах в славянской народной поэзии». Харьков, 1914. С. 212.
337 Сумцов Н. Ф. О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка // ЖМНП, СПб., 1880, № 11. ч. ССХII.С.79.
3W.SU ©® 2015