Русский биографический словарь

ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ ПО АЛФАВИТУ:

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Батюшков Константин Николаевич

Батюшков, Константин Николаевич, известный поэт. Родился 18 мая 1787 года в Вологде, происходил из старинного, но незнатного и не особенно богатого дворянского рода. Двоюродный дед его был душевнобольной, отец был человек неуравновешенный, мнительный и тяжелый, а мать (урожденная Бердяева) вскоре после рождения будущего поэта сошла с ума и была разлучена с семьей; таким образом, Б. в крови носил предрасположение к психозу. Детство Б. провел в родовом селе Даниловском, Бежецкого уезда, Новгородской губернии. Десяти лет был определен в петербургский французский пансион Жакино, где провел четыре года, а потом два года учился в пансионе Триполи. Здесь он получил самые элементарные общенаучные сведения да практическое знание французского, немецкого и итальянского языка; гораздо лучшей школой для него была семья его двоюродного дяди, Михаила Никитича Муравьева , писателя и государственного деятеля, который направил его литературный интерес в сторону классической художественной литературы. Натура пассивная, аполитическая, Б. к жизни и к литературе относился эстетически. Кружок молодежи, с которым он сошелся, вступив в службу (по управлению министерства народного просвещения, 1802 года) и в светскую жизнь, был также чужд политических интересов, и первые произведения Б. дышат беззаветным эпикуреизмом. Особенно подружился Б. с Гнедичем, посещал интеллигентный и гостеприимный дом А.Н. Оленина, игравший тогда роль литературного салона, Н.М. Карамзина, сблизился с Жуковским. Под влиянием этого круга Б. принял участие в литературной войне между шишковистами и "Вольным обществом любителей словесности, наук и художеств", к которому принадлежали друзья Б. Общее патриотическое движение, возникшее после аустерлицкого боя, где Россия потерпела жестокое поражение, увлекло Б., и в 1807 году, когда началась вторая война с Наполеоном, он вступил в военную службу, участвовал в прусском походе и 29 мая 1807 года был ранен под Гейльсбергом. К этому времени относится его первое любовное увлечение (к рижской немочке Мюгель, дочери хозяина дома, где поместили раненого поэта). В этом увлечении (оно отразилось в стихотворениях "Выздоровление" и "Воспоминание"", 1807 года) поэт проявил больше чувствительности, чем чувства; тогда же умер его руководитель Муравьев; оба события оставили болезненный след в его душе. Он заболел. Прохворав несколько месяцев, Б. вернулся в военную службу, участвовал в шведской войне, был в финляндском походе; в 1810 году поселился в Москве и сблизился с князем П.А. Вяземским, И.М. Муравьевым-Апостолом , В.Л. Пушкиным. "Здесь, - говорит Л. Майков, - окрепли его литературные мнения, и установился взгляд его на отношения тогдашних литературных партий к основным задачам и потребностям русского просвещения; здесь и дарование Б. встретило сочувственную оценку". Среди талантливых друзей и подчас "прелестниц записных" поэт провел здесь лучшие два года своей жизни. Возвратившись в начале 1812 года в Петербург, Б. поступил в Публичную Библиотеку, где тогда служили Крылов, Уваров, Гнедич, но в следующем году снова вступил в военную службу, побывал в Германии, Франции, Англии и Швеции. Из грандиозного политического урока, который получила тогда молодая Россия и в лице множества даровитых своих представителей завязавшая близкое знакомство с Европой и ее учреждениями, на долю Б., по условиям его психического склада, не досталось ничего; он питал свою душу почти исключительно эстетическими восприятиями. Вернувшись в Петербург, он узнал новое сердечное увлечение - он полюбил жившую у Оленина А.Ф. Фурман. Но, по вине его собственной нерешительности и пассивности, роман внезапно и жалко оборвался, оставив в душе его горький осадок; к этой неудаче прибавился неуспех по службе, и Б., которого уже несколько лет назад преследовали галлюцинации, окончательно погрузился в тяжелую и унылую апатию, усиленную пребыванием в глухой провинции - в Каменец-Подольске, куда ему пришлось отправиться со своим полком. В это время (1815 - 1817) с особенной яркостью вспыхнул его талант, в последний раз перед тем, как ослабеть и, наконец, угаснуть, что он всегда предчувствовал. В январе 1816 года он вышел в отставку и поселился в Москве, изредка наезжая в Петербург, где был принят в литературное общество "Арзамас" (под прозвищем "Ахилл"), или в деревню; летом 1818 года он ездил в Одессу. Нуждаясь в теплом климате и мечтая об Италии, куда его тянуло с детства, к "зрелищу чудесной природы", к "чудесам искусств", Б. выхлопотал себе назначение на дипломатическую службу в Неаполь (1818 год), но служил плохо, быстро пережил первые восторженные впечатления, не нашел друзей, участие которых было необходимо этой нежной душе, и стал тосковать. В 1821 году он решил бросить и службу и литературу и переехал в Германию. Здесь он набросал свои последние поэтические строки, полные горького смысла ("Завещание Мельхиседека"), слабый, но отчаянный вопль духа, погибающего в объятиях безумия. В 1822 году он вернулся в Россию. На вопрос одного из друзей, что написал он нового, Б. ответил: "что писать мне и что говорить о стихах моих? Я похож на человека, который не дошел до цели своей, а нес он на голове сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди, узнай теперь, что в нем было!" Пробовали лечить Б., несколько раз покушавшегося на самоубийство, и в Крыму, и на Кавказе, и за границей, но болезнь усиливалась. Умственно Б. ранее всех своих сверстников выбыл из строя, но физически пережил почти всех их; он умер в родной Вологде 7 июля 1855 года. В русской литературе, при незначительном абсолютном значении, Б. имеет крупное значение предтечи самобытного, национального творчества. Он стоит на рубеже между Державиным, Карамзиным, Озеровым, с одной стороны, и Пушкиным, с другой. Пушкин называл Б. своим учителем, и в его творчестве, в особенности юношеского периода, есть много следов влияния Б. Свою поэтическую деятельность, завершившуюся таким скорбным аккордом, он начал анакреонтическими мотивами: "О, пока бесценна младость не умчалася стрелой, пей из чаши полной радость"... "друзья, оставьте призрак славы, любите в юности забавы и сейте розы на пути"... "скорей за счастьем в путь жизни полетим, упьемся сладострастьем и смерть опередим, сорвем цветы украдкой под лезвием косы и ленью жизни краткой продлим, продлим часы!" Но эти чувства не все и не главное в Б. Сущность его творчества полнее раскрывается в элегиях. "Навстречу внутреннему недовольству его, - говорил его биограф, - шли с запада новые литературные веяния; тип человека, разочарованного жизнью, овладевал тогда умами молодого поколения... Б., быть может, один из первых русских людей вкусил от горечи разочарования; мягкая, избалованная, самолюбивая натура нашего поэта, человека, жившего исключительно отвлеченными интересами, представляла собой очень восприимчивую почву для разъедающего влияния разочарованности... Этой живой впечатлительностью и нежной, почти болезненной чувствительностью воспиталось высокое дарование лирика, и он нашел в себе силу выражать самые глубокие движения души". В ней отражения мировой скорби смешиваются с следами личных тяжелых переживаний. "Скажи, мудрец младой, что прочно на земле? где постоянно жизни счастье?" - спрашивает Б. ("К другу", 1816): "минутны странники, мы ходим по гробам, все дни утратами считаем... все здесь суетно в обители сует, приязнь и дружество непрочно...". Его терзали воспоминания о неудачной любви: "О, память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной"... ("Мой гений"), "ничто души не веселит, души, встревоженной мечтами, и гордый ум не победит любви - холодными словами" ("Пробуждение"): "напрасно покидал страну моих отцов, друзей души, блестящие искусства и в шуме грозных битв, под тению шатров, старался усыпить встревоженные чувства! Ах, небо чуждое не лечит сердца ран! Напрасно я скитался из края в край, и грозный океан за мной роптал и волновался" ("Разлука"). В эти минуты его посещало сомнение в себе: "Я чувствую, мой дар в поэзии погас, и муза пламенник небесный потушила" ("Воспоминания"). К элегиям принадлежит и лучшее из всех стихотворение Б., "Умирающий Тасс". Его всегда пленяла личность автора "Освобожденного Иерусалима", и в своей собственной судьбе он находил нечто общее с судьбою итальянского поэта, в уста которого он вложил грустное и гордое признание: "Так! я свершил назначенное Фебом. От первой юности его усердный жрец, под молнией, под разъяренным небом я пел величие и славу прежних дней, и в узах я душой не изменился. Муз сладостный восторг не гас в душе моей, и гений мой в страданьях укрепился... Земное гибнет все - и слава, и венец, искусств и муз творенья величавы... Но там все вечное, как вечен сам Творец, податель нам венца небренной славы, там все великое, чем дух питался мой"... Русский классицизм в поэзии Б. пережил благодетельный поворот от внешнего, ложного направления к здоровому античному источнику; в древности для Б. была не сухая археология, не арсенал готовых образов и выражений, а живая и близкая сердцу область нетленной красоты; в древности он любил не историческое, не прошедшее, а над-историческое и вечное - антологию, Тибулла, Горация; он переводил Тибулла и греческую антологию. Он ближе всех своих современников, даже ближе Жуковского, разнообразием лирических мотивов и, особенно, внешними достоинствами стиха, подошел к Пушкину; из всех предвестий этого величайшего явления русской литературы Б. самое непосредственное и по внутренней близости, и по времени. "Это еще не пушкинские стихи, - сказал Белинский об одной из его пьес, - но после них уже надо было ожидать не других каких-нибудь, а пушкинских. Пушкин называл его счастливым сподвижником Ломоносова, сделавшим для русского языка то же самое, что сделал Петрарка для итальянского". До сих пор остается в силе его лучшая оценка, данная Белинским. "Страстность составляет душу поэзии Б., а страстное упоение любви - ее пафос... Чувство, одушевляющее Б., всегда органически жизненно... Грация - неотступный спутник музы Б., что бы она ни пела"... В прозе, беллетристической и критической, Б. выказал себя, как назвал его Белинский, "превосходнейшим стилистом". Его особенно занимали вопросы языка и стиля. Литературной борьбе посвящены его сатирические произведения - "Певец в беседе славянороссов", "Видение на берегах Леты", большая часть эпиграмм. Б. печатался в разных журналах и сборниках, а в 1817 году Гнедич издал собрание его сочинений, "Опыты в стихах и прозе". Затем сочинения Б. вышли в 1834 году ("Сочинения в прозе и стихах", издание И.И. Глазунова), в 1850 году (издание А.Ф. Смирдина). В 1887 году вышло монументальное классическое издание Л.Н. Майкова, в трех томах, с примечаниями Майкова и В.И. Саитова ; одновременно Л.Н. Майков выпустил однотомное, общедоступное по цене издание, а в 1890 году дешевое издание стихотворений Б. с небольшой вступительной статьей (издание редакции "Пантеона Литературы"). Л.Н. Майкову принадлежит обширная биография Б. (в 1 т., изд. 1887 года). - Ср. А.Н. Пыпин "История русской литературы", т. IV; С.А. Венгеров "Критико-биографический словарь русских писателей и ученых", т. II; Ю. Айхенвальд "Силуэты русских писателей", выпуск I. Библиография указана у Венгерова - "Источники словаря русских писателей", т. I. Н. Лернер.

См. также статьи:
Батюшков Помпей Николаевич ;
Батюшков Федор Дмитриевич;
Батюшковы ;
Белинский Виссарион Григорьевич;
Бенитцкий Александр Петрович ;
Бобров Семен Сергеевич ;
Богданович Ипполит Федорович;
Вигель Филипп Филиппович;
Глинка Михаил Иванович;
Долгоруковы ;
Елизавета ;
Ефремов Петр Александрович;
Жихарев Степан Петрович;
Кокошкин Федор Федорович (драматург);
Кульман Елизавета Борисовна ;
Левицкий Орест Иванович ;
Майков Леонид Николаевич;
Муравьев Михаил Никитич ;
Нилова Елизавета Корнильевна ;
Озеров Владислав Александрович;
Пнин Иван Петрович ;
Пушкин Александр Сергеевич;
Радищев Александр Николаевич;
Россия, разд. История русской литературы (XVIII век и первая половина XIX века) ;
Россия, разд. История русской литературы (библиография) ;
Сушков Николай Васильевич ;
Тургенев Александр Иванович;
Чулков Михаил Дмитриевич;
Шаликов Петр Иванович.

Назад

Вперед

перейти к началу страницы