Библиотека непознанного

Заповедник нечистой силы

О том, что на Земле хватает всякого рода гиблых мест,  знали еще наши далекие предки. Ведали они и о «святых» местах, где сооружали капища добрым богам, а позднее - церкви. И те и другие зоны считались точками скопления некой Силы,  в одном случае опасной и смертоносной, в другом - благодатной  и целительной. Ряд современных специалистов уверен, что в этих местах открываются врата в иные миры. В наши дни ученые многих стран занимаются изучением свойств аномальных зон и составляют карту их расположения на земном шаре. Свой вклад в это дело решила внести и автор данной статьи, рассказывающая о «заколдованном месте» на юге Смоленской области.

Сосны плавились в августовском полдне, прозрачно-голубое небо гляделось в гладь водохранилища. Вода была чересчур теплой, она нагревалась от атомной электростанции в Десногорске. Мы уже устали плавать и бултыхались теперь на мелководье. Мы - это я, 19-летняя студентка пединститута, моя мама, тетка и двоюродные сестры. И тут тетя попросила: «Юлечка, ну расскажи же нам, что там у вас в лагере за ужасы творились».

Легко сказать «расскажи». Я не страдаю косноязычием, но тогда минут пять слова из себя выдавить не могла. А когда наконец заставила себя сосредоточиться и начала говорить, сама удивилась - запиналась на каждом слове. Однако недолго - нас вдруг приподняло приличной (баллов семь) волной и бросило к берегу. Мы не придали этому значения. Но пришла еще одна волна, за ней другая... Катер, что ли? 
Оглянулись - не только катера, даже резиновой лодки нет.

Волны, однако, продолжали наступление, словно водохранилище сошло с ума. Небо из ясно-голубого стало серым, неизвестно откуда набежали тяжелые тучи, засвистел ветер. Мне стало жутко, и я замолчала. В ту же минуту водохранилище успокоилось, ветер улегся, а небо полностью очистилось. Мы находились за несколько десятков километров от детского лагеря «Прудок», расположенного в 30 километрах от города Рославль. В этом лагере и в окрестностях происходило много странного. Шел 1993 год.

В то время я, как и многие на волне паранормального бума, увлекалась гаданиями, гороскопами, магией, аномальными зонами и тому подобным. А тут такие вещи происходят прямо под боком. Отовсюду - из детских комнат после отбоя, из воспитательских «боковушек» и даже от самой начальницы лагеря - до меня долетали обрывки странных, а порой и страшных историй. Но - только обрывки. Подробностей ни у кого было не выудить. Особенно подозрительно вел себя плаврук Володя: всегда дружелюбный и общительный, он, стоило мне об этом заговорить, словно язык проглатывал. А мне так хотелось узнать, что такое Филины, Заброшенное кладбище и Котлован.

Как-то поздним вечером мы, взрослые, уложив и утихомирив детей, собрались на дружеский междусобойчик с пивом, салом и помидорчиками. Выбрав момент, я не без труда и с помощью коллег упросила Володю рассказать, что же все-таки происходит. С речью у 
Владимира все нормально, но тут я почти физически ощущала, с каким трудом он выдавливает из себя слова.

Как следовало из его рассказа, во вторую смену в лагере воспитателем работала учительница средних лет - Зоя Викторовна. С ней в корпусе была молоденькая воспитательница Света. Дети им достались самые старшие. А какое развлечение для подростков лучше, чем темнота, костер, песни под гитару? Надо сказать, что в лагере есть два специально оборудованных костровых места. Одно очень нравится детям, но не нравится воспитателям, потому что идти нужно за озеро, по лесной тропинке, где тьма кромешная. Зато другое - совсем рядом, специально оборудованное и светлое. Практически не бывает здесь друга молодежи - темноты.

С самого начала смены дети упрашивали Зою сходить с ними «на костер» в лес. Однако у той каждый раз находились отговорки. И вот однажды ребята все же ее уговорили. Плаврук, по инструкции, должен сопровождать детей в походах и других мероприятиях в лесу. Они пошли все вместе: Зоя, Володя и человек двадцать детей. Было около десяти вечера, стояли самые длинные в году июньские дни. Пришли на место, Володя развел костер, дети уселись вокруг, завели песни, разговоры...

Когда Владимир в своем рассказе дошел до этого места, с ним начали происходить странные вещи. Был он в майке, и я вдруг заметила, что его не по годам пышная растительность на груди и руках в прямом смысле слова встала дыбом и зашевелилась. Более того, из глаз совершенно непроизвольно потекли самые настоящие слезы. Говорить ему становилось все труднее. «Вот видите, - пояснил Володя дрожащим голосом, - опять. Как только начинаю об этом рассказывать, сразу трясет всего и слезы текут».

...Володе не сиделось у костра. Какая-то неведомая сила словно тянула его за собой. Повинуясь ей, он встал и побрел в сторону лагеря. Но, заметив слева густо заросшую травой тропу, свернул на нее и через двадцать шагов очутился на краю котлована. Было совершенно светло. 
Неизвестно, кто и с какой целью выкопал этот котлован, но произошло это явно очень давно, потому что дно его успело густо зарасти иван-чаем. Владимир словно оцепенел. Как завороженный, смотрел он на дно котлована и не мог отвести глаз. Ему казалось, что сила, заставившая его уйти от людей и огня, хотела привести его именно сюда. Но зачем? Вечер был на редкость тихий. Вдруг по дну котлована, по зарослям иван-чая, стремительно пронеслось нечто - как стрела, как порыв ветра. У-у-ух - стебли иван-чая склонились в одну сторону. В ту же секунду нечто прошуршало обратно. У-у-ух - склонился в противоположную сторону иван-чай. Снова все затихло. Животный, панический ужас охватил Володю. Его забила крупная дрожь, затряслись руки, из глаз непроизвольно полились слезы.

Как добрался до костра, Владимир не помнил. Едва взглянув на него, Зоя Викторовна поняла, где он только что был. Говорить он не мог. Зоя начала водить вокруг Володи руками на манер Алана Чумака, и ее манипуляции помогли: дрожь утихла, слезы больше не лились, вернулась речь.

Ровно три дня после этого случая Владимира мучили головные боли, все тело чесалось, а глаза слезились. Потом все прошло, но до сих пор он не может вспоминать эту историю без того, чтобы вновь не началась дрожь и не потекли слезы. Да и говорить об этом ему трудно, словно кто-то запрещает.

Ох, как же мне захотелось побывать на «страшном месте» и своими глазами увидеть что-нибудь эдакое! Нашелся и еще любитель острых ощущений - лагерный тренер. Напрасно мы упрашивали Владимира показать нам это место - он наотрез отказался. Еле уговорили нарисовать план. Прихватив бумажку с его каракулями, мы пошли. Однако наши двухчасовые поиски не увенчались успехом. Лес никак не дал нам понять, что место «нечистое». Так и вернулись ни с чем.

Прошел год. Мы с мамой снова приехали в лагерь, но не работать, а просто отдохнуть на денек. Пошли гулять. Есть там очень красивый луг, известный под названием Земляничная горка. Дорога шла как раз мимо злополучного кострового места. Был пятый час знойного июльского дня. Я была вся в своих мыслях и начисто забыла о том, где нахожусь... Вдруг знойную тишь прорезал жуткий крик. Ни птица, ни зверь, ни человек так кричать не могут. Вопль этот как бы предупреждал: Я здесь. И принадлежал он лесной нежити. Мы с мамой переглянулись. И вспомнили, где мы. Вопль повторился. Мы заспешили прочь. Вечером у нас адски разболелись головы, а все тело стало страшно чесаться. Продолжалось это ровно три дня, как у Володи.

...На Земляничной горке стояла раньше помещичья усадьба - об этом свидетельствуют одичавшие яблони, строгая липовая аллея, остатки клумб, а еще - маленькое заброшенное семейное кладбище поодаль, в лесочке. Могилки почти сравнялись с землей и густо заросли земляничником, черничником и малинником. Как-то раз я совершенно случайно наткнулась на кладбище, но потом, когда меня попросили показать его, никак не могла найти. И такое происходило не раз, да и не со мной одной.

Например, с Аллой Аркадьевной, бессменным директором лагеря, любившей в свободное время собирать ягоды и грибы. Пошла она как-то в тихий час в молоденький лесок за котлованом, который знала как свои пять пальцев. Быстро набрала банку черники и, глядь, уперлась в бурелом. Смотрит: и тропинка совсем не та, и лес все гуще. Посмотрела вверх, чтобы определить, где солнце. Верхушки деревьев завели вокруг нее хоровод в медленном зловещем ритме, шелестели, нагоняя забытье. У Аллы закружилась голова, она оступилась и упала ничком. Встала, огляделась - вокруг продолговатые холмики. Тут до Аллы дошло, что она попала на то самое семейное кладбище. В ужасе она отбежала от могил, попыталась сориентироваться - бесполезно. Решила идти вперед - и через некоторое время оказалась на том же месте.

Еще около часа леший (или как его там) водил Аллу кругами. И неизвестно, сколько бы она так плутала, если бы вдруг не услышала, как в лагере что-то объявили по громкоговорителю. Тут же к ней вернулось ощущение пространства, и она уже без труда нашла дорогу.

...Корпус № 2 дети считали нехорошим, особенно дурная слава шла о комнате «8»: все говорили, что одна из кроватей стоит «в плохом углу». Никто не хотел на ней спать. Те, кому она доставалась, видели дурные сны, страдали головной болью. Поэтому воспитатели селили в эту комнату не пять человек, на которых она была рассчитана, а только четверых. Но вот с небольшим опозданием, когда все комнаты уже были заняты, в лагерь привезли еще одну девочку. Наташе было 11 лет, и она непременно хотела жить в одной комнате со своей подружкой. 
А подружка уже поселилась в комнате «8», где одна кровать, естественно, была свободной.

На следующее утро ко мне прибежала одна из соседок новенькой с криком: «У Наташи на шее красные пятна! Ее кто-то душил!» Девочки из этой комнаты и раньше жаловались, что их кто-то «душит» по ночам, но я считала это обычными детскими выдумками. «Что случилось?» - спросила я, входя. Новенькая, очень напуганная, сидела на кровати. «Мне снилось, что какой-то страшный мужик таскал меня по лагерю на ошейнике. У меня шея болит», - пожаловалась Наташа. На белой, нежной шейке ребенка я ясно увидела пунцовые отпечатки больших пальцев...

В последние годы страшные крики - вроде тех, что я слышала у котлована, - стали раздаваться по ночам и возле самых корпусов. 
Официальная версия для детей: это кричат филины. Но ведь нам-то, взрослым, известно, что филины кричат только поздней осенью, да и гнезда они вряд ли стали бы устраивать возле домов, населенных детьми, которые ни одну зверушку просто так не отпустят.

Окрестные села расположены, как будто нарочно, далеко. Наверное, местные знают о нехорошем месте больше моего, но они туда не ходят. А начни они рассказывать, так, может, у них тоже, как у Володи, язык станет отниматься. В специальной литературе упоминаний об аномальной зоне на юге Смоленской области я тоже не обнаружила...

Юлия ГОРСКАЯ

перейти к началу страницы