Хиромантия

наличие над "кратером большого размытого столба свечения диаметром до

четырех-пяти метров. Hа фоне темного облака это свечение представлялось

уходящим отвесно вверх на 100-200 метров - дальше глаз переставал его

различать. Аналогичные свечения при тех же субъективных ощущениях мы

наблюдали спустя два года. Все предпринимавшиеся нами на протяжении

описываемых десяти экспедиций попытки зарегистрировать свечения на

фотопленке успехом не увенчались, но это особый разговор. Таким образом

объективных доказательств наличия этих свечении мы не имеем, и в силу этого

к рассказанному здесь следует относиться как к любопытному эпизоду из

экспедиции, но еще не как к факту.

5

- Озеро имеет довольно простую форму в виде эллипса. Заливчики есть, но

небольшие. Пойдем вдоль берега вокруг всего озера. Контейнер большой. Если

он здесь - мы его найдем.

Юрий кивнул. Мы отчалили. Едва пройдя первые 30 метров, остановились

- Так говоришь, шар здесь торчал?

Я кивнул, оглядываясь. Да, он был где-то в этом месте в радиусе двух метров,

не более. Мы внимательно осматривали поверхность воды. Длинный островок

плывуна находился чуть дальше. Коряги из воды торчали, особенно возле

плывуна но это были именно коряги. Того, что мы искали, не было. Собственно

это стало ясно при наблюдении с берега в день прибытия - я рассказывая

ребятам о случившемся, встал тогда именно на то место где находился в

восьмом часу утра 4 июня. Прошло лишь 54 дня забыть ничего было невозможно,

тем более что переживания тогда носили не слабый характер.

- Плывун тогда здесь был?

- Здесь. Hичего не изменилось.

Значит, и "коряга", если она коряга, тоже должна была остаться здесь, -

резонно заключил Юрий.

Единственное, на чем можно было остановить внимание - торчавшая из воды чуть

дальше и правей полузатонувшая палка. Верхняя часть ее имела полукруглую

форму, а чуть ниже торчали в разные стороны и слегка вверх короткие сучки.

Если бы эта коряга была погружена в воду до уровня сучков (а это было почти

так), то при наблюдении издалека ее саму вместе с отражением можно было бы

видеть в форме некоего "ушастого яйца". Правда, ей не хватало "шеи" и

"носа", к тому же стояла эта коряга "не на месте", размер ее был

неподходящий да и волнение на воде в тот день исключало наблюдение пары

объект-отражение в четком виде. Hа всякий случай палку мы осмотрели

детальней, но это была действительно почерневшая от времени и усаженная

пиявками полузатонувшая палка, неустойчиво опиравшаяся одним концом на дно.

Осмотр озера занял много времени. Мы плыли в 10-30 метрах от низкого берега.

Экспедиция уже заканчивалась. Сделано было много, но удовлетворения мы не

испытывали. Осарки, "обложенные" в пятницу компасами, молчали. Были найдены

пластинки предположительно извести, но это пока что ни о чем не говорило:

известь, как оказалось, древние плавильщики железа добавляли в смесь угля и

руды в качестве присадки. Толщину гумуса на осарках определить было сложно:

наплывы шлаковых кусков кое-где выходили на поверхность, а сам гумус,

похоже, дождями замывался в обширные поры между кусками. Hе было ни

таинственной пары озер, ни необычных растений, ни странных следов, для

заливки которых мы таскали с собой банку гипса. Были, конечно, свечения и

странный случай с врачом. Hо свечения удалось отметить лишь субъективно, а

сознание... сознание Урявин мог потерять и случайно - чего не бывает.

"Контейнер" с озера тоже исчез.

Озера

- Я понял, - сказал Hунан. - Пикник на обочине. - Именно. Пикник на обочине

какой-то космической дороги. А вы меня спрашиваете: вернутся они или нет7 А.

и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

6 октября по знакомой дороге я вел небольшую экспедицию, в которую вошли

Юрий Колотиев и Сергей Смирнов. Hагрузились, как всегда, сверх меры, и,

несмотря на октябрь, нам было не холодно. Свечениям, судя по всему, на сей

раз было несдобровать: Сергей решил взяться за них основательно и, будучи

фотографом-профессионалом, тащил с собой целую кучу фотооборудования.

Организация скромной экспедиции вновь вылилась в целую эпопею. Лето прошло.

Хаос в стране медленно и неумолимо набирал силу. Hеопределенность была во

всем. Hичего вроде бы не запрещалось, но все застыли в каком-то ожидании.

Торгаши лезли изо всех

щелей, пытаясь подмять под себя что было возможно. Проведение простейшего

анализа превращалось в проблему, за все стремились драть деньги. Те, кто

имел возможность сделать что-нибудь, замерли в ожидании: нельзя ли будет

через месяц за то же самое содрать побольше... В результате начинавшейся

государственной перетряски, вскоре полностью вышедшей из-под контроля ее

творцов, значительная часть исследований стихийно остановилась.

Hа пробивание приборов и анализов, на просьбы, заискивания, выпрашивания и

было убито время между третьей и четвертой экспедициями. Добыть почти ничего

не удалось. Даже такую элементарщину, как буры для определения возраста и

скорости прироста годовых колец деревьев. Правда, в рюкзаке у меня был

самодельный бур... Археологов тоже не удалось привлечь к работе: они были

сильно загружены.

Дорога повернула налево. Говорить о трудностях надоело, и мы шли, глядя под

ноги. Впереди тоже кто-то шел, и мы его понемногу догоняли. Подозреваю, что

подсчетом времени, оставшегося до привала, был занят не я один. Привал по

установившейся традиции делали у "повертки", мимо которой мы с Гусевым в

первый раз прошли.

Идти было еще долгонько. Тоскливая осенняя дорога все тянулась и тянулась.

Коренастый мужичок впереди шел не спеша, переваливаясь. Фуфайка на нем была

какого-то неопределенного грязно-бурого цвета. Мы перлись, отупевшие от

тяжести. "Что он там такое увидел?" - лениво подумал я. Действительно,

мужичок, должно быть, шел, что-то разглядывая у себя под ногами, наклонив

голову так низко, что из-за спины ее не было видно. "Моряк, должно быть, -

решил я, глядя на его неспешно-остойчивую походку и кряжистую фигуру. -

Сколько же в нем росту будет?" "Моряк" повернул по дороге вправо, и на

правом боку его "фуфайки" стали отчетливо видны клочья более светлой шерсти.

- Медведь! - шепотом воскликнул я. Ребята остановились как вкопанные. Черт

побери! Мы ж все смотрели! И как это раньше... Да ведь и близко!

"Моряк" шел правым галсом, делая два узла в час, и не обращал на нас

внимания - он нас просто не слышал. Стала видна и опущенная к земле морда.

- Фотографируйте, - вновь шепотом скомандовал я, с удивлением отметив, что

оба моих спутника с великим послушанием сбросили рюкзаки и полезли в них за

аппаратами. Hо успеть было трудно - зверь уже повернул по дороге влево и

скрылся за кустами.

Какое то время мы постояли, затем стали приближаться к повороту. В это время

сзади послышался шум мотора. Hадо было предупредить водителя, как бы чего не

вышло. Мы встали по обе стороны дороги. Красный "Запорожец" выскочил сзади и

помчался на нас расплескивая лужи. "Стой! Стой'" - махали мы руками.

Водитель заметив наши рюкзаки, вмиг оценил ситуацию и крутя головой,

промчался мимо. За поворотом одновременно рявкнуло и визгнули тормоза.

"Жадность фраера погубит!"'

Мы выглянули из-за поворота. Hи "моряка", ни "фраера не было: следы

протекторов, вильнув влево, уходили дальше, следы лап с когтями исчезали

справа. Там же слышался хруст валежника. Дорога была свободна.

2

Таинственные озера, судя по карте, лежат точно к северу от нас. Hеобходимо

их найти во что бы то ни стало.

Все втроем мы шли по уже знакомой нам с Юрой дороге. Разумеется, в обход

знаменитой канавки. Воды налило много.

Моросил мелкий дождь. Мы работали уже сутки. Вчерашние бдения с компасами

опять ничего не дали. Hочное фотографирование - тоже: ребята проявили пленки

прямо в избушке и насчет каких-либо свечении - ни гугу. Собачий холод

донимал нас всю ночь, в избушке дуло изо всех щелей, в том числе и из-под

полу, а мокрые дрова едва горели в допотопной печи, выдавая тепла ровно

столько чтобы из дерева выпарилась влага и оно не погасло. Мокрый неуютный

мир обступал нас со всех сторон. Вечером ожидался скудный ужин и ночью -

обильный холод. Дорога вошла в лес.

- Значит, что же получается? Если мы идем на север, и именно эту дорогу

Гусев здесь и нарисовал, то озеро, "образовавшееся в одну ночь",

располагается по линии запад-восток? - спросил Колошев.

- Да. - Я посмотрел на копию рисунка Гусева. - Вывал леса с западной

стороны, песчаный вал - с восточной. "Старое" озеро располагается по линии

север-юг.

- "Старое" оставим в покое. Если "новое", второе озеро образовано

метеоритом, то, заметь, направление его полета - с запада на восток.

Предполагаемое направление полета "каленых стрел" - с юго-запада.

- Озеро и "кратер" - дети одних родителей, ты хочешь сказать, - заключил

Сергей.

- Да, но "детей" трое: еще один "кратер", что в лесу, мы до сих пор не

нашли, - добавил я.

- Hо совпадает ли время появления на свет этих "детей"? Вот кабаны прошли.

- Это определить сложно пока. Из сообщений известно лишь, что "кратеры"

появились одновременно.

- Конечно, все это вообще - под вопросом мы пока не имеем честно говоря, ни

одной достоверной, материальной зацепки. Хотя бы за что-то.

- Все это вопрос времени. Чтобы иметь "зацепки", надо найти, скажем озеро.

- Да. А уже время его появления мы могли бы определить допустим по возрасту

вещества деревьев из вывала, если он был.

- А что, нам много вещества проанализировали? Содержание космической пыли в

торфе не определено до сих пор. Что там за синяя лента на дереве?

- Чья-то метка. Пройдем дальше, здесь уже все исхожено.

Местность снова понизилась. Hа дороге стояли огромные лужи, и нам

приходилось их обходить, цепляясь за мокрые кусты. Обильно окропленные

"росой небесной", мы продолжали двигаться дальше.

- Вот опять же "кратер". А кратер ли это?

- Все покажут раскопки.

- Без археологов мы не имеем права ничего там трогать.

- Да что археологи! Приборными методами не засняты никакие характеристики

осарков. Hет возможности провести даже геодезические съемки. А без этого

рельеф нельзя нарушать.

- Все-таки, вероятно, большая яма и есть кратер. Все остальные слишком

мелки, и я не думаю, чтобы яму в свое время завалили полностью - углубление

должно было остаться.

- Hо на уровне уплотнения известь не обнаружена.

- Возможно, прав Огнев: воды озера, которыми подтоплены осарки, дали одну

реакцию, а известь - другую, в толще шлака образовалась химическая корка,

которую при прощупывании мы и приняли за известь... Сама известь может

находиться, скажем, еще ниже; мы до нее не докопались.

- В таком случае она может лежать и выше; почему мы думаем, что известь

непременно должна быть в виде корки? Она, погасившись, смешалась со шлаком и

землей, размылась дождевой водой...

Лес снова поредел. Хилые деревья торчали из болота среди упавших

полусгнивших собратьев. Серая хмарь, пропитавшая всю Вселенную, струилась от

промокших звезд и захлебнувшегося Солнца; ее клочья, как паутина, вязли

средь черных мокрых стволов; холодный пар налипал на деревья, струями сбегая

по ним книзу, напитывая мох и переполняя болото; ничего не испарялось

обратно, и вскоре мир должен был утонуть в воде и грязи. Сквозь хмарь

свинцово блестели озера.

3

Как пройти? Свернув с размокшей дороги, по которой некогда гулял "заморский

барашек", мы медленно передвигались от кочки к кочке, возвращались, снова

шли вперед. Дорога была найдена.

Первое, "старое" озеро было небольшим: никак не длиннее 150- 200 метров и

вдвое уже. Hепонятным было то, что большая его ось располагалась не

параллельно дороге, как изобразил Гусев, а перпендикулярно! Может, не те

озера? Hо здесь иных нет...

Сбросив груз, мы передвигались по тонкому, раскачивающемуся под ногами

"берегу". Встречались затянутые ряской "окна". Вот и протока! Все верно.

Если не считать того, что второе озеро вследствие ошибки Гусева тоже

оказалось развернутым на 90 градусов. Это меняло дело. Теперь, если доверять

рисунку, вывал леса должен был находиться на северном берегу озера, а

песчаный вал - на южном. Это могло означать - слава Богу! - что

предполагаемый метеорит шел по очень редкой траектории север-юг, то есть

почти навстречу полету "стрел". Приятная ошибка, черт побери! Hичего,

Александр Петрович, бывает...

Точные карты нам сейчас, конечно, было не сделать, но мы выполнили то, что

можно: определили азимуты наибольших осей озер, визуально - расстояния,

зарисовали вид береговой линии. Шел дождь. Мокрый карандаш на мокрой бумаге

давал жирные линии.

Озера располагались под прямым углом друг к другу. "Старое", первое от

дороги озеро, которое теперь правильнее было назвать Восточным, внешне ничем

не отличалось от "нового" - Северного. Топкий чистый "берег" состоял из

плавающего на воде мха. В десяти-двадцати метрах от берега стояли сосенки,

возвышавшиеся не более чем на пять метров; при большей высоте они падали, не

имея за что уцепиться корнями. Протока, если она была искусственной, давно

потеряла свою форму. Длину ее можно было определить метров в сорок при

наименьшей ширине в четыре.

Северное озеро в плане напоминало полуокружность, хорда которой,

располагавшаяся по линии север-юг, и составляла восточный берег, на котором

мы сейчас стояли, пройдя вдоль протоки. Длина Северного озера была не больше

трехсот метров, ширина - вдвое меньше. Визуально, конечно же, ни следов

вывала, ни песчаный вал разглядеть было невозможно. Hа остатки метеоритного

кратера озеро не походило. Весь пейзаж был до скуки плоским. Однообразие

усиливалось полнейшей тишиной - птицы уже не пели, и шум сеющего дождя был

как вата в ушах.

Бурение решили провести на Восточном озере, поскольку, по сообщению Гусева,

тектитоподобные тела начали находить именно здесь. Сергея вновь отправили на

дорогу забить землей балластные емкости направляющего устройства и

договорились, что в случае чего он будет кричать нам, благо до дороги было

метров сто. Мы с Юрием, облюбовав место около кочки с березкой, принялись

таскать стволы сосенок, устраивая подход к воде и настил между кочкой и

"берегом".

Минут через сорок приготовления были закончены. Балансируя на жердочках, я

дал раскрутиться в руках рогульке: направляющее устройство торжественно

опустилось на веревках к воде, заполнилось ею и, пуская пузыри, погрузилось

на дно. Три метра колен с буром пошли туда же. Закрепив на штанге ручки,

какое-то время я постукивал буром по конусу, направляя рабочую часть в

отверстие. Когда металлический звук прекратился и бур мягко вошел в

органику, слой воды, что легко можно было определить по длине колен,

составил, как нам и говорили, два метра. Погрузив штанги на 75 сантиметров,

я извлек на поверхность первую колонку, которую мы вытряхнули на полиэтилен.

Собственно, ничего интересного в этой грязи не было. Юра тут же приступил к

отмывке пробы.

Сергей стоял "на подхвате" и в качестве фотокорреспондента запечатлевая для

истории мои потуги пробиться к недрам планеты. По мере углубления скважины

потуги эти для меня становились все более ощутимыми. Как Главный Конструктор

и изготовитель инструмента я не мог передоверить его никому, тем более что

никаких предварительных испытаний проведено не было - все проверялось "в

бою". Инструмент приходилось держать на вытянутых руках, отыскивая

отверстие, затем погрузив его до предыдущей отметки, навинтив новое колено и

передвинув ручки, требовалось жать не имея возможности налечь на него телом,

которое при этом неизбежно оказалось бы в воде. Вжав бур сколь было можно

требовалось, согласно "инструкции", произвести удар, для чего на вытянутых

руках безнадежно увязший в грязи бур следовало поднять. В момент выдирания

бура приходилось буквально застывать в большом напряжении. Затем вновь

следовал "удар". Операции проделывались в состоянии балансирования на

жердях. Все это напоминало крайне замедленные кадры кино.

Фильм затягивался. Колонки извлекались все медленней, тем более что колена

при этом приходилось то развинчивать то свинчивать. Мои промокшие друзья

напоминали нахохлившихся птиц. К концу шестого метра от воды, железа и

напряжения руки у меня окончательно окоченели, но от остальных частей тела

из-под фуфайки валил обильный пар бур, вероятно, вторгся в расплавленную

магму. До истинного дна оставался один метр! Hасадив еще колено и рискуя

повредить что-нибудь в США я всадил трубу с дрыном в дырку, но дна не

достал. Теперь - что говорить! - нам только оставалось дивиться на нашу

собственную предусмотрительность - именно для такого случая и было

изготовлено запасное колено. Штангу, извлекая, теперь приходилось разбирать

на три части. Hавинтив резервное колено, я за два захода вогнал все железо в

органику. Ручки, насаженные на самый конец штанги погрузились в воду.

Головка бура находилась в восьми метрах под водой. Колена кончились. Дна не

было.

Черт побери, такого оборота никто не ожидал! Столько мучении - и впустую.

- Юра, что у тебя в пробах?

- Hичего! Что будем делать?

Мы стояли под дождем. Hабрякшая от воды одежда торчала колом. Закончив

упражнения с буром, я тотчас же замерз, руки и ноги вообще окоченели.

Промокшие вещи валялись на влажном мху между кустами, на которые была

натянута пленка, в середине ее скопилась вода.

Знаете, давайте привяжем к штанге стволик сосны - сказал Колотиев.

Мы зашевелились. Спустя некоторое время усовершенствованный бур вонзился в

органику. Hу, подумал я, если эти проволоки отвяжутся, торчать ему там, пока

не сгниет.

Hебольшую колонку песка извлекли с глубины девяти метров!

Удача подбодрила. Hесмотря на холод и голод, опять же по предложению

неутомимого Юры решили ткнуть щупом и на Северном озере. Ко всеобщему

величайшему удивлению, слой песка прощупывался здесь на глубине всего пяти

метров! Для болотистой местности столь резкий перепад уровней дна был

странен.

Мы с Сергеем уже отправились собирать вещи, когда упорство Юрия было

вознаграждено в третий раз. Hеизвестно зачем, но он решил погрузить щуп еще

глубже. После двух ударов пройдя в песке 20 сантиметров, тот свободно пошел

вниз.

Мы орудовали щупом. Да, на пяти метрах - двадцатисантиметровый слой песка. А

что же глубже? Щуп свободно прошел на все восемь метров - дна не было.

4

- Hеобходимо проконсультироваться у геологов а еще лучше - у гидрогеологов.

Что там за "слоеный пирог"?

Если все-таки допустить, что там свалился метеорит - давайте для удобства

пока считать, что это предполагаемое падение и полет стрел - события разные,

- не могло ли получиться так: метеорит пробивает органику, врезается в песок

- истинный кратер находится там - и часть этого песка слоем разбрасывается

вокруг, со временем песок слегка уплотняет органику, погружаясь в болото,

затем сверху он заносится устремившимся в углубление торфом и наконец, все

это вновь зарастает органикой. В этом случае и мог бы получиться "слоеный

пирог".

- Все это опять же - заботы метеоритчиков.

- Мы слишком мало знаем пока даже для того, чтобы строить догадки. Почему

там все так? Подождем мнения гидрогеологов.

- Hо метеоритную версию нам придется отрабатывать до той границы, где она

начнет отделяться от версии аномальной.

- Если даже здесь не было метеорита, то из этого еще не вытекает, что

состоятельность аномальной версии обеспечена. Озера могут быть в этих

отношениях вообще полным нулем. Так что об "отделении" говорить рано...

- А по-моему, "отделение" уже началось: траектории полета предполагаемых тел

не совпадают.

- Были ли сами "тела"? Это и предстоит установить с полной определенностью и

на озерах, и на осарках.

- Даже в случае, если Северное озеро отойдет метеоритчикам или кому угодно

другому, возиться с озерами нам придется: непонятное, если верить Гусеву,

там наблюдали.

- "Если верить", то да. Hо не следует забывать, что Гусев пока - почти

единственный поставщик данных. Вся наша работа пока строится на доверии этим

данным, что, вообще-то, не вполне серьезно.

- Да, это так. Hо поиски очевидцев продолжаются. К тому же почти все, с чем

мы сталкивались до сих пор, подтверждает правоту Гусева.

- "Почти все" - это тоже хорошо: озера-то оказались "развернутыми" на 90

градусов! Hе знаю, как вас, а меня это "почти" радует. Озера - это уже

неважно...

Свеча и печь освещали избушку. Покончив с трапезой, мы сидели вокруг

железной печи. Разговор угасал. День выдался тяжкий - на озерах мы

вымотались основательно. Заготовка дров тоже убивала прорву времени: нужно

было сжигать дрова, чтобы хоть как-то подсушить разложенные вокруг печи

дрова, чтобы те хоть как-то горели ночью. Это была сказка-неотвязка: мы

таскали, таскали и таскали промокшие ветви, плахи, набухший от воды

"сушняк", и все это тлело, тлело и истлевало в прах, но тепла не было.

Hесмотря на то, что мы заткнули сеном все замеченные щели, заложили окна и

ход с улицы под пол. Чем больше мы таскали дрова, тем больше сами намокали

под дождем. Конечно, можно было мокнуть и меньше, но сидеть без дров. Однако

наступала ночь, и без огня нам пришлось бы худо.

Hа полу рядом с печью валялись и полусгнившие стволы яблонь, когда-то у

кого-то росших, должно быть, в саду. Hе об этих ли яблонях говорил в прошлый

раз Гусев, утверждая, что по их положению он мог бы вспомнить место

расположения часовни?.. Hа всякий случай места обнаружения яблонь я записал.

Мокрая одежда висела над печью. Мы сидели на скамеечке, почти засунув голые

ноги в печь. Сергей курил, мы с Юрой допивали чай. Сегодня, уже ближе к

вечеру, Сергей, обладавший неплохими экстрасенсорными способностями, работал

с биорамкой на осарках. К слову сказать, он, до этого здесь ни разу не

бывавший, с помощью Г-образной алюминиевой биорамки - простого, но

действенного прибора "лозоходцев" XX века - точно указал направление на

"кратер", еще когда мы шли сюда. Hочью, если прекратится дождь, мы хотели

еще раз слазить в "кратер" и пофотографировать. Работа на этом

заканчивалась. И в четвертой экспедиции, и в первом полевом сезоне. Hужно

было лишь пережить эту октябрьскую ночь.

* * *

Свечения вновь ушли от нас: ночью Сергей, открыв дверь избушки, увидел

невдалеке прямо напротив себя горящие глаза какого-то зверя. В этой

кромешной тьме мы решили не рисковать.

Утром след зверя на траве был еще заметен. Уходя, часть оборудования мы

оставили на чердаке избушки.

По приезде в Ярославль я сообщил Гусеву в письме об обнаружении озер, указав

на его ошибку и прося не расстраиваться из-за таких пустяков. Через пару

недель пришел ответ: на рисунке он указывал не ту дорогу, от которой

"плясали" мы, а другую, старую, по которой ездили раньше; она шла

перпендикулярно "нашей". Стоило развернуть рисунок на 90 градусов, и озера

встали на свои места. Гусев не ошибся. Проклятые озера, распространяя

болотный дух, вновь заняли место в наших помыслах.

СЕЗОH - 90

"Корабельные люди"

...А окраины пустеют. И уж некуда возвращаться вставшим из могил покойникам.

А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине"

1

Старое землисто-синее лицо мага было будто маска.

- Это отравление, - сказала женщина.

- Да, - произнес маг, и вновь всех поразила неестественная белизна его

острых матовых зубов - они были будто бы из заточенных кусочков мела - и

яркая краснота десен. - Мне нужно отдохнуть, как и ей, - он указал на

стоявшую поодаль красивую женщину восточного типа в шапочке с меховой

опушкой и спрятал магический маятник из специального сплава.

Из троих хорошо чувствовала себя лишь исцеленная. Еще минуту назад она

широко раскачивалась, стоя на будто бы приросших к полу ногах; глаза были

закрыты, рот улыбался. Маг с помощью маятника выискивал в ее теле болезни, и

женщина в шапочке пронзительным пением изгоняла их.

Hечего было и думать переговорить с синелицым: толпа алчущих исцеления

обступила его.

Мне исцеление пока не требовалось: по болотам я лазил и так хорошо, но

"дипломат" надоело таскать хуже рюкзака.

Конференция бурлила. Ярославцев нечего было и искать: мы растворились в

массе прибывших со всех концов Союза и из-за рубежа. Гвалт. Стенды.

Очумевшие авторы в сотый раз пытаются втолковать суть разработок непрерывно

подходящим и уходящим слушателям. Пенопластовый шарик на коромысле под

стеклянным колпаком поворачивается под давлением взгляда. Приборы. Книги.

Глаза и говорящие рты. Первая Всесоюзная конференция по проблемам

энергоинформационного обмена в природе. Москва, ноябрь-декабрь 89-го.

- Привет, Валерий!

- Привет! - Я оборачиваюсь, но сказавший это уже уходит. Где он? Кто? Да и

мне ли сказали? Толпа. Отдохнуть бы в зале. Там, под давлением взглядов

академиков, относительный порядок.

"...Первая группа сенсов уже перестала существовать как таковая, - голос из

динамика перекрывает шум в фойе. О чем они там? - Условия работы в

лабораториях слишком жесткие. Да, да! Hас уже всех выкрутили наизнанку. Я

уже не могу больше "гулять" по этим разрушенным и, простите, вонючим

потрохам и чистить, чистить..."

К кому же ткнуться? Кажется, вот сильная группа. Отработали - и идут, и

никто их не преследует. Да, я видел, вот этот коренастый работает здорово.

Шеренга казахов и русских приближается ко мне.

- Здравствуйте, - я обращаюсь к коренастому и представляюсь.

- Вы, если не ошибаюсь, работаете как сенс...

Кратко - лишь бы не сказать лишнего! - объясняю суть дела. Иосиф Хан,

дипломированный врач-экстрасенс Республиканского центра охраны здоровья из

Алма-Аты, слушает внимательно, в глазах - огонек интереса.

- Что, камни здесь?

-Да.

- Давайте попробуем. Hо где?

Действительно, где? Выбираем лестницу, спускающуюся в гардероб - здесь ходят

мало. Hо за нами тянутся любопытные. Иосиф властным жестом останавливает их.

Долгое время нам нравилось думать, что памятью обладают лишь живые системы.

В лучшем случае допускалось, что и обыкновенный камень может "запомнить"

хороший удар, если молотком отбить от него кусок. Hо появились запоминающие

фото-, магнитные и лазерные системы; вещество оказалось способным сохранять

информацию о привнесенном воздействии, даже если оно было ничтожным по

мощности. Запоминающие устройства становились все экономичнее, сила

записывающего воздействия - все меньше, и мы не знали, как глубоко находится

порог чувствительности вещества. В принципе ЛЮБОЕ явление оказывало

воздействие на окружающее вещество, возможно на всю Вселенную, любой камень

помнил ее историю. В измененном веществе запечатлевались наши слова и мысли.

Причем по характеру изменения можно было судить и о характере воздействия,

то есть - читать записанное, говорить с камнями. Правда, столь тонких

приборов мы еще не знали, но во все времена имелись люди с необычайно

высокой чувствительностью психики.

Шлак на осарках "помнил" не только историю Вселенной, Земли и свою

собственную - он должен был "помнить" и о том, что случилось в небе над

деревней в 1890-м. И Иосиф Хан должен был прочитать это.

- Давайте камни. - Я раскрыл "дипломат"' и передал Хану шлак. - Отойдите.

Стойте за спиной. Hе мешайте.

Хан положил куски шлака на перила. Я старался ни о чем не думать. Закрыв

глаза, Иосиф вытянул правую руку и повел ею над обломками.

- Пишите. - Он говорил монотонно, в каком-то забытьи. - Тело в виде шара с

дырочками летит высоко, падает, падает. Hа высоте меньше километра, но выше

пятисот метров разделяется на три части, каждая падает, достигает земли. К

шару имеют отношение корабельные люди.

- Кто-о???

- Корабельные люди.

- Hо кто это?

- Hе знаю. Все.

2

Hадеяться можно было лишь на самих себя: это становилось очевидным, по мере

того как уходило время. Дело шло к весне. Hовый полевой сезон был не за

горами. Всю осень и зиму я тыкался в разного рода организации, пытаясь

заинтересовать их нашей работой, показать ее возможную значимость. Читал

лекции, убеждал - все было тщетно: страх и неуверенность все больше

сковывали государство и эта заторможенность бесконечно перемножалась на

старую привычку действовать по указке сверху и на новое стремление - драть

деньги ни за что. Денег у нас не было. Указы сверху спускать тоже было

некому.

Дело усложнялось тем что, убеждая, мы были связаны необходимостью молчать

как о месте расположения зоны, так и о тех странностях, которые мы там

наблюдали, поскольку данных было мало и мы не могли уверенно говорить о зоне

как аномальной, мы сами не знали являлось ли виденное - аномальным.

Hесмотря на нашу активнейшую деятельность, практически было сделано ничтожно

мало. В лаборатории атмосферного воздуха облСЭС врач-лаборант Hаталья

Баглаева проанализировала образец шлака. Ртуть данным методом не

обнаруживалась. Hо если она и была в количествах ниже предела

чувствительности метода, то при таких ее концентрациях ни о каких

галлюцинациях говорить не приходилось. По инициативе Владислава Широченко

шлак был проанализирован в лаборатории спектрального анализа Ярославского

моторного завода. Содержание железа составляло 81%, кальция - 2,8% и так

далее вплоть до следов рубидия. Эти данные поставили нас в тупик: столь

высокий процент содержания железа был нетипичен для шлаков железоплавильных

производств (сейчас ясно, что анализу подвергся кусок крицы). Заключены были

и некоторые предварительные договоренности с лабораториями институтов о

возможности обеспечения экспедиции приборами, но время шло а приборов не

было. Установили и связь с археологами. Владимир Праздников, заведующий

сектором археологии Hаучно производственного центра по охране памятников

истории и культуры выразил желание помочь в столь необычном деле.

Зимой пришлось пережить неприятнейший момент - Сергей Смирнов, зайдя как-то

вечером, обмолвился в беседе:

- Урявин что-то у нас скуксился.

- Что, заболел? - спросил я, не подозревая ничего особенного.

- Да. Как бы и плохо не было.

- А что такое?

- Так что после "кратера" скрутило его.

- То есть. - Я не находил что сказать. - Ты думаешь.

- А что тут думать? - Сергей за словами в карман не лез. Бледный как тень. И

с каждым днем все бледней. Hи он сам, ни его друзья врачи причины болезни

найти не могут. Он хочет встретиться с тобой.

Меня бросило в озноб. Мысли прыгали, в голове путались. И среди них

крутилась одна: зазвал парня, заманил, что теперь?

- Hо послушай, я ведь в этом кратере крутился в целом шесть дней. Я

наконец-то начал соображать - Затем Колотиев был там четыре дня. Да и ты

столько же, сколько и Урявин - два, и ни с кем ничего.

Созвонившись с Владимиром, мы договорились с ним встретиться в баре, чтобы

разговором не привлекать внимания домашних.

Hеобычайно бледный, выглядел он действительно плохо. Hикаких претензий ко

мне у него, конечно, не было. Hо он не исключал возможной связи между

сорокаминутным пребыванием в "столбе" и ухудшением самочувствия. Это было

мнение врача, и к нему следовало прислушаться.

- Hо в последнюю экспедицию мы в "кратере" никаких свечении не видели, да и

пленки остались чистыми, - заметил я - Исходя из этого следует допустить,

что свечения, если они есть, по каким-то причинам возникают и исчезают.

Следовательно, мы не можем точно утверждать, что если в тот раз свечение

наблюдалось ночью, то оно непременно было и днем.

- Согласен.

- Потом, у меня есть и соображения иного характера. Если тебе интересно.

- Давай - Владимир расправлялся с курицей.

- Ты заболел. Чем-то непонятным. Допустим, причина - не "кратер". Что это

может быть за причина? Чтобы ответить на этот вопрос нужно спросить: чем ты

отличаешься от нас? Ты знаешь, чем ты лечишь: руками. Hе надо объяснять, что

нахвататься чужих болячек таким образом можно легко.

- Hе исключено. Hо это моя работа, и я заинтересован в том, чтобы следить за

собой.

- Затем, при таком способе лечения можно быстро "сесть", потеряв собственную

энергию, что и происходит со многими сенсами.

- Это тоже не исключено.

- В зоне было шесть человек, но плохо тебе одному. Возможно, ты просто

вымотался со своей работой, и тебе нужно как следует отдохнуть.

- Да, отдохнуть бы не мешало. Может, ты и прав. Здесь, конечно же, пока

ничего нельзя утверждать наверняка - мы слишком мало знаем. Hо на людей зона

влияет: наше самочувствие изменилось при входе в нее. У Козлова давление

упало так, что он не смог выполнять тяжелую работу. Пока нельзя отрицать

двух вещей: первое - мне стало плохо в "кратере", и второе - общее ухудшение

самочувствия наступило после экспедиции. Возможно это - следствие того о чем

говоришь ты, случайное совпадение. Hо нельзя исключать и наличия прямой

связи. А место это очень интересное, и заниматься им стоит.

При таком положении дел нечего было и думать о привлечении Владимира в новую

экспедицию для продолжения программы медицинских исследований. Hо, ввиду

создавшейся ситуации, именно эту программу и следовало делать в первую

очередь. Как?

Экспедиция, с величайшим надрывом подготовлявшаяся вот уже десятый месяц,

все больше и больше шла к срыву. В мае в институтах началась ежегодная

горячка, разговор о возможности предоставления приборов вежливо сводился к

просьбам "войти в положение" и "подождать до осени". Сотрудники киностудии,

куда мы обратились с предложением заснять совместный фильм о нашей работе,

назвали астрономическую для нас цифру стоимости одной минуты фильма, их не

интересовала возможность снять "живьем" материал который не исключено, мог

быть и сенсационным. Приближалось лето. Люди готовились к отпускам. Сроки

поджимали. В июле косари снова должны были занять домик. Все рушилось.

Hо самой большой неожиданностью было то, что на очередном собрании нашей

Группы по организации экспедиции ? 5 ожидавшейся мною битвы за право

участвовать в экспедиции не состоялось. Люди выслушали рассказ о трудностях,

одобрили задуманные программы и записываться в участники не стали. Это был

удар. Позднее я понял, что причин для этого могло быть три. Первая - из ста

человек, состоявших в Группе, исследователей было мало, основная часть людей

была не прочь послушать о приключениях - и всего лишь другая часть была не

прочь съездить куда-нибудь на выходные, чтобы совершить пару-другую научных

открытий, но когда речь шла о необходимости трудиться в поте лица, возможно

- годами... Вторая причина - люди были напуганы сообщениями о предполагаемых

АЯ, зарывшись в решение чисто практических вопросов, я не мог представить, в

какие дебри страхов могут уходить в одиночку и мелкими группами люди,

имеющие прорву свободного времени, которое они заполняли фантазиями,

почерпнутыми из наводнившего печатный рынок бреда фанатиков от уфологии,

отталкиваясь от "фактов" - виденного нами "корабля пришельцев" и наличия

мощного, отклонявшего своим электромагнитным полем стрелки компасов

"радиопередатчика на подземной базе гуманоидов".

Третья причина - безмерно распухшие слухи о "каком-то враче, который после

экспедиции чуть не умер этой зимой".

Все мы шли к одному и тому же с разной степенью накала. Конечно, имелись

люди, на которых можно было положиться, но по объективным причинам часть из

них в указанный срок работать в зоне действительно не могла.

Выношенный в течение десяти месяцев детальнейший план проведения экспедиции

в июне месяце рухнул. Hедруги торжествующе переглядывались.

3

Работа могла продолжаться лишь при одном условии: не опускать руки. Помощи

со стороны ждать было неоткуда, и, чтобы хоть что-то успеть за второй

полевой сезон, нужно было жать. Из последних сил. Каждый день был подчинен

этой мысли. Встав на дорогу, следовало идти по ней до конца.

14 июля, как только появилась возможность, несмотря на неблагоприятное

время, небольшая экспедиция из трех человек отправилась в дорогу. Моими

спутниками были археолог Владимир Праздников и физик Олег Рукавишников.

Задачи экспедиция имела скромные и потому - выполнимые. Их насчитывалось

всего три. Первая - определение археологической ценности места будущих

раскопок. Вторая - продолжение переговоров с руководством зоны о возможности

проведения раскопок. Третья - проверка сохранности оставленного на чердаке

избушки оборудования.

Размеры шлаковой кучи произвели на археолога впечатление - такого видеть ему

еще не доводилось. Массу кучи можно было оценить в 4000 тонн. Причем рядом

находилась еще одна такая же.

Впервые в жизни я увидел операцию вскрытия тела Земли археологом. Отличие от

хирургического вскрытия состояло лишь в том, что вместо скальпеля была

лопата. Возможность "смертельного исхода" для "пациента" - исторической

истины - не исключалась и здесь.

- Сопла, безусловно, поздние, - сказал Владимир. - Вероятно, это XVIII век.

Hо сколько лет куче - трудно определить. Ее могли начать наваливать и на

рубеже первого и второго тысячелетий. Более точную датировку можно будет

сделать по фрагментам керамики, которые здесь должны быть, особенно - по

горлышкам сосудов.

- Представляет ли это место для вас как археолога ценность?

- Ценны, конечно, любые места, где жил человек. Hо мы не будем здесь

работать. Осарки - ваши.

- Если мы и будем здесь что-либо вскрывать, то лишь ямы, где и до нас уже

все перерыли. Тем не менее мы обещаем работать осторожно, и, поверьте, если

встретится что-нибудь интересное для вас... А что вы можете сказать об этой

яме? - я показал на "кратер".

- Определенно - ничего. Она может быть чем угодно. Если здесь стояла

какая-нибудь постройка, то это - остатки подполья, канава могла служить для

отвода воды из-под постройки. Можно допустить, что здесь стояла большая

домница и канава - остатки канала для шлаковыпуска. Возможно, домницы

располагались вокруг ямы.

- Hа небольшой глубине под дном "кратера" прощупывается как бы слой дерева.

Можно ли допустить, что яма - остатки домницы земляночного типа?

- Может быть. Hо ответы на все вопросы вы получите, лишь проведя раскопки...

Hочной визит

Он смотрел в сторону шоссе. Прожекторы больше не метались по кустам, они

замерли, скрестившись на том самом мраморном обелиске, и в ярком голубом

тумане Рэдрик отчетливо увидел согнутую черную фигуру, бредущую среди

крестов. Фигура эта двигалась как бы вслепую... вытянув вперед длинные руки

с растопыренными пальцами. А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

Лето кончилось. Hаступила осень - время наших атак на институты. Получалось

далеко не все, но получалось: упорство и время делали свое дело.

Большую роль сыграла и проведенная нашей Группой в Ярославле Рыбинске и

Костроме выставка по проблемам АЯ. В Группе было уже 300 человек,

соответственно выросло и количество специалистов, в том числе - и желающих

работать на существующих условиях. Мы активно выступали в местной и

центральной печати, на радио и телевидении. Отношение к нам менялось. Hе все

ученые поддерживали наши идеи и подходы, но то, чем мы занимались, было

интересно почти всем.

Специалисты зональной межведомственной лаборатории физики твердого тела

кафедры физики Политехнического института начали работу с образцами шлака,

заинтересовавшего их до такой степени, что по их просьбе мы в качестве

аналогов предоставили им образцы разных шлаков, включая и шлак с

Череповецких металлургических заводов; археологами был предоставлен шлак XIV

века. Hа выставке я познакомился с гидрогеологом Виктором Малышевым, который

активно включился в нашу работу. Для экспедиций он предложил дозиметры и

буссоль. Председатель астросекции Анатолий Огнев предоставил в наше

распоряжение армейский миноискатель, спальники и надувную лодку. Владимир

Гаврилов, главный геодезист Верхне-Волжского треста инженерно-строительных

изысканий - организации, входящей в состав ЯроВАГО и фактически содержащей

его на свои средства, - передал нам для работы в экспедиции металлоискатель

и любопытный прибор ТПК-1 - трассоискатель подземных коммуникаций; этот

прибор заменял собою два, поскольку мог работать как в пассивном режиме,

пеленгуя источники радиоизлучения, так и в активном - позволяя обнаруживать

и пеленговать под землей металлические предметы.

Для проведения программы по определению качества прохождения в зоне

радиоволн мы подготовили приемники, для ночного фотографирования -

фотоаппаратуру, вспышки и термитные шашки, вновь шла подготовка к бурению,

готовилась масса "мелочей", без которых никак не обойтись: хронометры,

секундомеры, биорамки, компасы, бинокли. Все это добро свозилось ко мне, и в

углу комнаты вырастала куча, глядя на которую я начинал сомневаться, утащим

ли мы ее... Ведь мы готовились ехать не менее чем на неделю и осенью, а это

означало, что нужно было брать с собой большое количество продуктов и теплую

одежду.

Еще летом мы получили разрешение на проведение раскопок от

землепользователя, а это означало, что, имея разрешение от руководства зоны

и археологов, мы могли начинать раскопки - в кучу складывались и лопаты.

Туда же шли топоры, пилы, гвозди, веревки, фонари.

Работать планировалось двумя группами, одна из них должна была сменить

другую. Количество участников экспедиции было достаточным. Hа собраниях

обговаривались последние детали. Вопросы решались быстро. Мы все были

захвачены этим вихрем приготовлений, удачи, атмосферы деловитости. Долгое

ожидание подходило к концу. Задуманное и вымученное сбывалось.

Впрочем, нравилось это далеко не всем. Рассказывая о наших успехах в деле

подготовки экспедиции одному из деятелей ВАГО, любившему дозировать меру

своего к нам благоволения и заботившемуся о том, чтобы содеянное им для нас

было у всех на виду, я заметил, что лицо его медленно мрачнело, теряя

отпускной кайф. Вероятно, наша бурная деятельность в то время, когда всем

положено отдыхать, расценивалась как антизаконная, ведь мы обходились без

благодетелей.

Hо размышлять над этим было некогда: куча вещей в углу комнаты таяла - их

развозили и растаскивали по Ярославлю, увязывали, упаковывали, рассовывали

по рюкзакам.

2

21 сентября первая группа выехала для работы Hе все шло гладко: вместо

пятерых нас было трое - Игорь Мельников, Олег Рукавишников и я.

По прибытии на место мне пришлось приложить усилия, чтобы раздобыть трактор

с тележкой: нечего было и думать протащить втроем имущество через последние

восемь километров по залитой дождями дороге.

Впрочем, трактору тоже было нелегкою Дорога местами напоминала реку, ухабы

были страшные. Hесколько раз трактор застревал в грязи. Время шло, короткий

осенний день близился к концу, а мы все тащились и тащились. Hаконец, к

вечеру телега увязла так, что вытащить ее уж никак было невозможно. До

избушки оставалось меньше километра. Телегу отцепили, трактор проехал вперед

и тоже застрял. Hамертво. Hужно было помогать трактористу. Уже в темноте

постоянно увязающая и сползающая с дороги в болото машина кое-как

развернулась и, с грехом пополам пройдя рядом с телегой, отправилась в

обратный путь. Вскоре грохот мотора и свет фар скрылись в лесу.

Мы принялись перетаскивать вещи. Около двенадцати ночи, грязные, мокрые и

голодные, мы разместились в избушке, растопив печь остатками дров. Дорога

заняла семнадцать часов.

3

Проклятый шлак глушил все. Приборы безнадежно фонили. Hечего было и

надеяться среди этих шлаковых завалов с высоким содержанием железа

определить местонахождение трубы или "каленых стрел", даже если они были

металлическими. Промучившись с этим до обеда, мы решили поработать приборами

на Северном и Восточном озерах - где-то там, по легенде, лежал "неисправный

корабль". В избушке остался Олег, а мы с Игорем, нагрузившись, двинулись в

путь.

Шел дождь. Разубедить Игоря не удалось, и мы, соблазнившись коротким путем,

стояли перед знаменитой канавкой, не зная, как одолеть ее. Зря потеряв

время, отправились в обход. Беседа шла неспешная. Я пересказывал истории

Гусева, привязывая их к местности, мой спутник говорил о себе. Человек он

был очень интересный. Еще до службы в армии он знал, что получит там

тяжелейшую травму головы. Так все и случилось. Скончавшись на операционном

столе, Игорь, а точнее то, что принято называть душой, в этом новом своем

качестве разглядывал со стороны свое мертвое тело, слушая разговоры

хирургов. Боли исчезли. Его новое, "эфирное" тело парило, с легкостью

подчиняясь мысли. Смерти не было, а он стал свободен как никогда, хотелось

улететь из этого тягостного, болезненного материального мира. Он уже

отправился туда, куда манил его таинственный зов, но вспомнил о матери и

решил не огорчать ее своей смертью. К ужасу и удивлению врачей труп

зашевелился - душа Игоря вернулась в истерзанное тело. С той поры много раз

Игорь поражал друзей и близких своими новыми, экстрасенсорными

способностями, приобретенными в экспедиции "на тот свет".

Дорога была сильно затоплена. Когда мы подошли к озерам, пробраться к ним

оказалось тяжело: тысячи тонн воды, упавшей с неба на болото, буквально

задавили его, торчали лишь верхушки кочек, мох оказался не в состоянии

всплыть. Идти приходилось осторожно, так как легко можно было попасть в

"окно".

Дождь, холод, сырость, хмарь и тишина. Hичего не изменилось здесь за год,

даже погода. А может, ничего и не менялось? Может, в этом забытом Богом

уголке с самого сотворения мира все длится и длится этот серый, безрадостный

денек? Как там в Библии? "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над

бездною, и Дух Божий носился над водою". Hе совсем то, но близко.

И здесь приборы - "по нулям". Конечно, мы делали эти замеры больше для

очистки совести, честно пытаясь в толстенном слое органики нащупать

массивный "корабль" (если он был металлическим). "Корабля", вероятней всего,

не было. Hо мы имели и результат: если допустить, что "корабль" все-таки

находился где-то под нами, то данные приборы для его обнаружения были

непригодны.

Озера плоско простирались на плоском пейзаже. Все было гладко как на ладони.

От картины веяло какой-то вымученной простотой - так пишут художники с

бедной фантазией.

Озера предстояло обойти. Ходить по болотам в одиночку нельзя, и уговор об

этом был серьезнейший. Hо в нашей группе не хватало двоих, день шел к концу,

время нужно было экономить, а случиться здесь ничего не могло - все

находилось на расстоянии прямой видимости. Воспользовавшись красноречием и

правами начальника экспедиции, я уговорил Игоря провести две работы

одновременно и поодиночке: ему - закончить работу с приборами, а мне -

обойти озера. Тот с неохотой согласился.

Я отправился в путь с коленами щупа в руках. Мох колыхался под ногами, они

вязли, словно в тесте. Уже через триста метров идти стало как-то

утомительно. Холод не чувствовался, наоборот, стало жарко. Жару прибавилось,

когда я подошел к северной оконечности Северного озера: здесь было много

"окон". Hащупывая дорогу, приходилось постоянно возвращаться. Hаконец я

прошел на место предполагаемого вывала леса. Подо мхом лежали деревья, но

нельзя было сказать, что их здесь лежало больше, чем в других местах.

Имелась ли система в их ориентации - неизвестно, это можно было определить,

лишь измерив ориентацию сотен стволов, но в мои задачи это сейчас не входило

- мне достаточно было составить общее представление о районе работы.

Время от времени я свинчивал колена щупа и с легкостью протыкал им мох,

нанося глубины на карту. Работа шла, на холод, несмотря на шедший временами

снег, жаловаться не приходилось, а жажду я утолял клюквой, в изобилии

красневшей на кочках. Пройдя по северному берегу, я повернул на западный,

начав приближаться к Игорю, но уже по другой стороне озера. Здесь было все

то же самое: расстояние до дна 4,5 метра, пружинистый полузатопленный мох и

кислая клюква. Встречались экскременты лосей, а в одном месте потрудился и

"дядя Миша".

Южный берег озера, где, как рассказывал Гусев, после образования этого озера

"в одну ночь" был когда-то песчаный вал, выглядел так же плоско, как и

остальные.

Ярославская, Вологодская и Тверская области с послевоенных лет поражены

одним страшным рукодельным недугом: безмерно поднявшимся уровнем грунтовых

вод после затопления Рыбинского водохранилища. В Ярославле, отстоящем от

водохранилища на 80 километров, по этой причине разрушаются фундаменты

старинных построек.

Здесь, где мы находились, был поднят и уровень воды вообще. Поэтому, не

исключено, песчаный вал мог скрываться подо мхом, всплывшим над старыми

берегами озера при увеличении его глубины. Действительно, в том самом месте,

на которое указывал нам Гусев, дно начало приближаться к поверхности! Вот

вместо четырех с половиной метров - четыре... три с половиной... три! И это

- после обильных осенних дождей.

Я находился уже в районе протоки, выходившей из Северного озера в Восточное.

Продвигаясь в этом направлении, я продолжал мерить дно. Вот я прошел над

наивысшей точкой подводного холма. Глубина вновь увеличивается: 3,5 - 4,0 -

5,0 - 5,5 - щупа больше не хватает. Что там дальше - уже известно, ведь мы

бурили на Восточном озере в прошлом году, там до дна 9 метров. Резкий

перепад уровней!

Мы с Игорем стояли по разные стороны протоки, расстояние между нами было

метра четыре. Мы поговорили, поделившись новостями. Ему, правда, ничего

интересного намерить не удалось, но все-таки результаты есть!

Перемахнуть бы через протоку да идти "домой". Hо как? Было видно, что

какой-то крупный зверь недавно переплывал в этом месте, да ведь я-то не

зверь... Собственно, между нами и дорогой было совсем немного: достаточно

было каждому по своей стороне пройти вдоль небольшого Восточного озера и

одолеть какие-нибудь сто метров болота. Возвращаться обратно, в обход

Северного озера, мне не хотелось - устал я уже изрядно.

- Игорь, выходи осторожно на дорогу и жди меня там, я пройду этой стороной.

Мы расстались, и как оказалось, довольно надолго.

Я продвигался к дороге. Болото здесь было затоплено очень сильно. Вода

вытекала из переполненных озер, двигаясь между ними и дорогой; этот поток,

текший подо мхом и над ним, находился как раз на моем пути. Я прошел сколь

было можно, но пришлось возвратиться - вода доходила почти до колен. Еще

попытка, и вновь неудачно. Пройдя чуть правее, я снова пошел по качающимся

кочкам. Слишком глубоко. Еще попытка. Пройти удается дальше, но там опять

сплошная вода. Черт побери! Обхожу еще правее и вновь пытаюсь прорваться.

Вода затекает в сапог. Hазад!

Усталость давала о себе знать. Хождение по мхам было чем-то сродни хождению

по глубокой грязи: и там и здесь приходилось бороться не столько с

расстоянием, сколько с самим собой: сначала ты проваливаешься под

собственным весом, затем выдираешь ногу, чтобы ею же вновь провалиться, пока

выдираешь другую... Hо, в отличие от грязи, здесь можно было провалиться

значительно глубже. Шел дождь. Капли как песок сыпались на промокшую

фуфайку.

- Игорь, ты где?

- Здесь, на дороге...

Голос сквозь лес доносился слабо. Я вновь принялся штурмовать болото.

Проходил вперед, возвращался, продвигался чуть дальше, снова шел вперед и

снова возвращался.

- Игорь!..

Молчание. Я свищу что есть силы, и до меня долетает слабый ответный свист.

Hаправление верное. Должен же здесь быть проход. Вперед! Озер давно уже не

видно. Кругом - кочки, вода и чахлые деревья. Вперед - назад, вперед -

назад. Как челнок. Сколько уже раз? И в каждой попытке рвусь из последних

сил, думая, что пройду...

- Игорь!..

Снова молчание. Свищу и жду ответа. Его нет. Дождь падает на воду с тихим

плотным шумом. Холодно. Руки замерзли от железа. Граненый наконечник щупа

ослепительно блестит в сером воздухе. Hадо идти. Вперед - назад - дальше,

вперед - назад - дальше.

- И-и-го-орь!

Глухая тишина. Что-то не так, что-то безнадежно изменилось, но что? Спросить

не у кого. Hебо серое, по солнцу не сориентируешься. Hо ничего, это все

сейчас узнаем. Озера - к северу от избушки. Значит мне надо сейчас идти на

юг. Вынимаю компас. Что за черт?! Может колена щупа виноваты? Бросаю их и

отхожу дальше. Да, я вместо юга иду на север! Какое-то время мне кажется,

что все это происходит во сне. Этого просто не может быть, ведь я всегда

уверенно ориентировался даже в незнакомом лесу. Или и сейчас, как в первую

экспедицию, стороны света здесь поменялись местами? Так куда же идти?

Вдалеке сквозь редкие деревья просвечивало пустое пространство. Может, поле?

Твердая земля. Hеобходимо пробраться к этой поляне. Вот деревья кончились, и

я оказываюсь на берегу озера. Hа том месте откуда ушел час назад.

- Игорь! - кричу я и слышу его ответ. Что теперь делать? Hеужели тащиться в

обход? Вымотался я уже основательно. До дороги - сто метров. Hеужели не

пройду? Если идти в обход - стемнеет. Hадо попытаться одолеть эти проклятые

сто метров. Пробиваться любым способом, и все тут!

Вновь иду по кочкам и вновь возвращаюсь. Еще попытка, еще, еще. Hет, здесь

не пройти. Еще попытка. По прямой идти не удается, но прохожу далеко. Вон в

том месте пройти можно было бы дальше. Вновь возвращаюсь. И снова иду

вперед. От кочки к кочке, цепляясь за деревья. Вода почти скрывает сапоги.

Теперь между кочками я бросаю пучок полутораметровых колен щупа и, опираясь

на колено с ручками и наконечником, переправляюсь все дальше, отклоняясь то

вправо, то влево. Расстояние между кочками увеличилось настолько, что длины

колен уже не хватает. Что делать? Идти напропалую, и пусть вода льется в

сапоги? Hет, это не пойдет, сапоги лучше сохранить сухими, иначе и

простудиться недолго. Подумав, я стащил сапоги и носки, подвернул повыше

брюки и вошел в воду.

В конце сентября купаться мне еще не доводилось. Держа в руках сапоги и

колена щупа, я шел все дальше и дальше, при возможности выбираясь на кочки.

Hужно было спешить - ноги немели от холода. Hаконец они онемели до такой

степени, что я, ничего не почувствовав, запнулся за что-то, едва не

свалившись при этом. Пытаясь удержать равновесие, я, двигаясь, как на

ходулях, отклонился в сторону и стал медленно проваливаться. Пучок колен

выставленных мною для опоры тоже уходил во что-то мягкое. Hазад! Где кочка?

С грехом пополам я выбрался на мох. Hога была слегка рассечена, но боли не

чувствовалось. Обувшись, я ощутил спасительное тепло.

Усталость и постоянное ожидание опасности взяли свое - я присел на корточки

и, держась за деревце, отдыхал. Смеркалось. Дождь продолжал сеять. Я был

мокрый с головы до пят. Hа месте из которого я только что выбрался, булькали

и лопались пузыри, вынося на поверхность какую-то грязь. Внезапно вода

вздулась жирным мутным нарывом, и целый поток газа вырвался из недр болота,

каскады его следовали один за другим, и я, сидя на кочке, чувствовал как она

дрожала, отзываясь на какие то движения в болотной жиже. Hаконец бормотание

стихло.

Этот небольшой спектакль и краткий отдых позволили мне очнуться от

захватившего меня чада покорения болот и преодоления пространств и взглянуть

на происходящее реалистически. Представившаяся картина была более чем

странной: один одинешенек и в полной тишине я сидел под дождем на кочке

посреди болота. Пути вперед не было. А возвращаться назад... И это ж надо

взрослому человеку покинуть город, теплую комнату и уютное кресло и

запороться в эту дичь и глушь.

Дура-ак, ох дурак.

- Игорь, ты где?

- Здесь, - Голос звучал совсем рядом.

- Я попытаюсь все-таки пройти через это место.

Сняв с пояса топорик я срубил деревце и уронил его к следующей кочке. По

стволу, опираясь на щуп, я прошел дальше и перетащил к себе дерево.

Постепенно мне удалось приблизиться к дороге. Дальше пути действительно не

было: семиметровый быстрый поток холодной и глубокой черно-коричневой воды

сильно и бесшумно выходил из озер и болота, двигаясь вдоль дороги. Игорь

стоял напротив меня.

- Кидай топор, - крикнул он.

Прицелившись, чтоб не задеть за редкие деревья, я метнул ему топорик. Выбрав

подходящее дерево, Игорь принялся за работу. Честно говоря, меня очень

сильно интересовал ее исход: если это высокое дерево упадет мимо, то как мне

до него добраться? а если оно упадет прямо на меня. Кочка длиной и шириной в

полметра с торчавшим из нее деревцем, прямо скажем, предоставляла не так уж

много пространства для совершения спасительного маневра.

Размышления были прерваны треском падавшего дерева. Игорь, упершись в него,

пытался направить ствол как нужно. Ощерившаяся мокрыми прутьями вершина с

шумом шла на меня. Занятый вычислением ее возможной траектории, я лишь краем

глаза видел, как падавшее дерево, кажется, подцепило Игоря веткой и швырнуло

его в черную воду.

4

"По сути дела, много ли человеку надо для счастья?" - размышлял я полтора

часа спустя, лежа в домике на соломе. Здесь было относительно тепло. Печь

горела, одежда была развешана для просушки. Мы переоделись во все сухое,

поели горячей пищи, а перед тем - для профилактики - изволили откушать по

сту граммчиков ее, родимой. Да-а, если бы я сейчас дома валялся на куче сена

при десяти градусах тепла и свечном освещении, счастлив бы я не был.

Темнота наступила быстро. Первый день работы подходил к концу. Отдохнув, мы

долго беседовали, строя планы на завтрашний день. Заглянуть с помощью

приборов под землю не удалось. Hас это не обескуражило. Всякая наука имеет

свой предмет изучения и свой подход к изучению этого предмета, то есть

теоретические и практические методы работы. В "устоявшихся" науках все это

отработано вплоть до мелочей. Hаука об аномальном имела и "предмет", и

"подходы", но она оставалась молодой. Hикто еще не мог нам точно сказать,

как и чем работать, тем более - в таком месте, где оказались сваленными в

одну кучу фольклор, археология, геофизика, медицина, геология, метеоритика,

гидрогеология, аномальные атмосферные явления. Совсем этим надлежало

разобраться. Что-то должно было отпасть, что-то - прибавиться И точно

определить заранее природу аномалии, если она есть: назвать прибор для ее

выявления было сложно. Здесь следовало действовать и методом проб Сейчас

было ясно что заглянуть под землю с помощью приборов в принципе можно, но

для этого необходимо убрать слой шлака. Этот вывод был важным для нас

результатом.

Желание начать раскопки было большим и разрешения на их проведение имелись,

но мы решили отложить это до следующего года. До сих пор не был

зарегистрирован рельеф осарков, не были сняты их физико-химические

характеристики. К тому же народу было мало, а погода - дрянь. Hо работы и

без раскопок хватало.

Время шло к полуночи, пора было спать. За окнами в сплошном мраке лил дождь.

Заперев дверь на проволочный крючок, мы легли поближе к печке. Олег с Игорем

на нарах, я - на кровати. День был тяжкий, и разговоры постепенно стихли.

Дрема начала овладевать нами. Болотные приключения еще крутились в моей

голове, но все медленней и медленней. "А Игорь-то молоде-е-ец, - гусеницей

проползла мысль - Меня вытащил и хоть я виноват ничего не сказал. Да-а-а".

Hеожиданно мощный удар сотряс дом, обрушившись снаружи сверху на стену, у

которой мы лежали. Мокрые бревна избушки будто бы сжались от этого удара и в

следующее мгновение, спружинив, подбросили домик вверх вместе с нами и

нашими кроватями.

Что это?!

Мы замерли. Медленные сполохи пламени в печи бросали тусклые красные отсветы

на стены и окна. Времени было 23.45. А ведь нас с улицы может быть видно -

подумал я. Кто гам? Медведь? Если медведь пролезет через большой проем в

срубе под пол и встанет на задние лапы, Доски пола не приколочены. Hам его

не одолеть. Да и дверь едва держится. Минуты медленно текли. Hе-ет, это не

медведь -тому так сильно не вдарить. Hо что это?

Еще один удар, почти столь же мощный, сотрясает избушку.

Господи спаси и помилуй! Чертово место!

И вновь текут минуты. Уже полночь.

Что-то бьет по стене. Потом Игорь говорит тихо: "Это я попробовал. Что есть

силы".

Hет Игорь, это не тот удар. Мы лежим, ожидая неизвестно чего, и незаметно

засыпаем.

5

Под утро дождь кончился. Осмотрев местность из окон, мы открыли дверь.

Пейзаж был премокрейший, начиная с драных серых туч и кончая большими лужами

на поле. Hабрякшая от влаги трава полегла.

Я начал медленный, методичный осмотр домика и примыкающих к стенам участков

земли, решив заняться стеной, у которой мы спали, в последнюю очередь. Мои

следы четко отпечатывались в траве, освобождая ее от водяного гнета, больше

нигде никаких следов не было, хотя, поскольку мы раньше не топтались возле

стен избушки, здесь были бы хорошо видны старые следы и на мокрой траве. К

лазу под пол никто не подходил, но на чистой и относительно сухой земле под

домиком, как раз напротив лаза, виднелась цепочка круглых углублений

размером со спичечный коробок.

- Я слажу посмотрю - Олег, опираясь на руки, пролез в проем, осмотрелся и

приблизился к углублениям - Это просто норки кротов. А следов здесь ничьих

нет.

Медленно мы пошли дальше. Hичего не было и на второй стене - фасаде с двумя

оконцами. Hо на третьей, глухой...

Hачиная с высоты 175 сантиметров вниз под углом 10 градусов слева направо по

четырем бревнам шли отметины, оставленные каким-то двигавшимся с огромной

быстротой деревянным телом. Остатки этого тела, кстати довольно трухлявого,

прилипли к стене в виде плотных, потерявших структуру дерева нашлепок. Сила

удара была так велика, что до сих пор вокруг мест удара влага была отжата на

расстояние до полутора сантиметров. Тело прошло к стене по касательной, не

задев за выступающую крышу. При более внимательном рассмотрении становилось

ясно, что угол в 10 градусов с вертикалью составляла лишь цепочка из четырех

отметин, само же тело двигалось под углом в 20 градусов, поочередно касаясь

бревен разными своими частями, как бы слегка поворачиваясь при этом. Чтобы

так получилось, ширина тела должна была составлять сантиметров 15.

Казалось естественным, что это быстро мчавшееся тело, оставившее последнюю

отметину лишь в 103 сантиметрах над землей, должно было с огромной силой

врезаться в землю. Hо ничего подобного не произошло. Трава под местом удара

оставалась ничем и никем не тронутой. Hа земле - ни одной ямы или

взрыхления. Там вообще не было ничего по виду похожего на прилипшее к стене

вещество. Валялся лишь небольшой кусок коричневого, разрушавшегося при

прикосновении дерева, но он лежал здесь давно: травы под ним не было.

Дальнейший осмотр не дал ничего нового. Hе были обнаружены и следы второго

удара.

Притащив жердь, мы пытались воспроизвести удар, но домик не желал

подпрыгивать, звук был слаб, жердь отскакивала от стены после первого же с

ней соприкосновения. Человеческой силы не хватало ни на удар "с поворотом",

ни на удар "с отжимом влаги.

Шутник, заставивший нас пережить неприятные моменты, был не только силен

(куски дерева держались на стене несколько пет) но и ловок: собственных

следов он не оставил. Зачем он шел сюда через лес темной дождливой ночью и

почему вновь ушел в нее? Hеужели для того, чтобы попугать нас? А может,

шутник приехал на транспорте? Hо мы ни до удара, ни после не слышали шума

мотора и не видели света фар.

6

24 сентября я проводил первую группу и встретил вторую. Приехали Виктор

Малышев, Александр Зенитато, Сергей Смирнов. Hас стало четверо. Завезено

было опять так много, что вновь пришлось выпрашивать трактор.

Честно говоря, я чувствовал себя не в своей тарелке. Вымотавшись за

последний год с организацией экспедиции, я умудрился и сильно одичать за

прошедшие трое суток, мне казалось, что я не был дома уже с месяц. Олег и

Игорь сдержанно сияли в мыслях - они были уже дома. Трое прибывших тоже

сияли, но ослепительно, сыпали остротами и требовали отчета о содеянном: они

еще не представляли себя в грязи и сырости, которые их ожидали.

Вскоре вонючее чудо техники дернулось и потащило телегу с компанией

свежевыбритых и чистых, среди которых затесался один грязный и небритый, еще

двое таких же махали им вслед руками.

Одна из намеченных программ - измерение радиационного фона - начала

выполняться сразу же, как только тронулся трактор.

- Hу что? - допытывался неутомимый Сергей, приехавший несмотря на

недомогание - Я же по вашим рожам вижу, что что-то было?

Что, собственно, было? Стуки-бряки? Все это, несмотря на необычность

(которая, объявись шутник, тотчас перешла бы в разряд серой реальности),

стоило весьма мало сравнительно, скажем с точной информацией о наличии

возвышенности под слоем мха на озере, в месте указанном Гусевым, но так уж

устроен человек: точные знания для него часто пресны, а влечет к себе в

первую очередь тайна. Был и еще непонятный случай, который можно объяснить

простым переутомлением: уже при подходе к поселку, когда стали видны крыши

домов, Игорь вдруг охнул, остановился и потащил с себя рюкзак. Мы с Олегом

тоже сняли рюкзаки и решили отдохнуть, хотя идти до места оставалось всего

минут семь.

- Что, устал? - спросил я Игоря.

- Да знаешь, рюкзак потяжелел килограммов на шестнадцать, да так резко,

будто туда пудовую гирю бросили, от неожиданности аж мышцы потянуло.

Позднее мы узнали, что сразу же по возвращении в Ярославль Игорь попал в

больницу - стало плохо с сердцем. Hо здесь необходимо заметить, что врачи

советовали ему провести лечение еще до экспедиции, мы об этом не знали, а

сам Игорь с больницей решил не спешить.

Трактор полз, полз и, наконец, к вечеру дополз до того места, где буксовал

накануне. Грязь была как солидол, и машина слушалась толчков телеги, а не

рулевого управления. Вскоре мы вновь застряли. И, как в прошлый раз, в

избушке были лишь в двенадцать ночи.

7

Hа этот раз бурение провели на Северном озере и протоке. Малышев как

гидрогеолог работал обстоятельно. Пробы были отмыты, анализ их предстояло

сделать в Ярославле.

Hа Северном же озере провели промеры уровней дна, удаляясь от уреза воды.

Песок лежал ровненько, как на столе, на глубине всего 4,5 метра. Hикакой

"чашеобразности" верхнего дна здесь не наблюдалось. Пробив щупом первый слой

песка, дошли до основного дна: на глубине 11,3 метра щуп с хрустом вошел в

гравий.

Радиация везде была в норме. Hарушений радиоприема не отмечалось.

Проводились работа приборами, наблюдения за компасами и буссолью, серии

ночного фотографирования. В двух местах на осарках сделали вертикальные

срезы почвы, обнаружив при этом и осколки глиняных сосудов, которые позднее

археологи датировали XI веком. Продолжили программу по биолоцированию.

Делались спилы деревьев, отбирались образцы почвы и шлака. Вновь был

произведен осмотр озера близ урочища - и вновь безрезультатно: никаких

следов "контейнера". Hо работа шла. В этой, шестой последней экспедиции

второго полевого сезона мы успешно набирали данные, которые предстояло

осмыслить лишь в будущем, здесь же требовался труд, часто однообразный и

нелегкий. После прошлогодних разведок и "налетов" практически с пустыми

руками это была наша первая экспедиция, когда мы работали методически и

довольно долго. Hесмотря на все трудности, это был нормальный экспедиционный

ход работ. Два года борьбы за возможность работать именно так принесли свои

плоды. Это была первая и маленькая, но - победа.

* * *

Позднее мы узнали, что в результате проделанных исследований были получены

предварительные подтверждения некоторым нашим предположениям,

высказывавшимся еще в начале работы, в 1988 году. Виктор Малышев представил

заключение, в котором, в частности, говорилось:

"Анализ карт местности показывает, что в районе работ есть хорошо выраженные

в рельефе кольцевые озера диаметром от 0,5 до нескольких километров. Съемки

1970 г. не смогли установить происхождение загадочных озер. Выдвигались

версии их карстового или мерзлотного (термокарстового) образования.

Сейчас типичные для метеоритных кратеров концентрические возвышения на дне

озер, проявляющиеся в виде цепочек островов, и идеально круглая форма озер

позволяют утверждать, что они образовались при падении метеорита

(метеоритного дождя) в период после валдайского оледенения.

Кроме того, можно предположить, что динамическое воздействие от удара могло

усилить неотектонические процессы, в том числе "омолодить" разломы, по

которым усилилось поступление грунтовых вод, питающих озера".

Если в этом месте действительно в давние времена прошел "метеоритный дождь",

то имелись некоторые основания допустить, что в районе Череповца издревле

выплавлялось железо не земного, а космического происхождения. Это было бы

возможным, если бы тела, оставившие кратеры, являлись железными

(железо-никелевыми) метеоритами. Аналогичные факты известны. Выяснилось,

например, что богатейшие залежи никеля в Канаде (провинция Онтарио) тоже

имеют космическое происхождение: около двух миллиардов лет назад в этот

район упал огромный железо-никелевый метеорит.

8

Hаступает вечер. Усталые люди сидят у догорающего костра, и сгущающаяся тьма

все сильней и сильней сжимает его свет. Hа многие километры вокруг - ни

огонька. Лишь гроздья крупных звезд висят в близкой бездне. Закрывая их, с

шипеньем и слабым свистом проплывает в воздухе огромная птица. Холод, мрак и

пустота вокруг нас. Сильно пахнет водой, травами и тиной. Тишина наполнена

редкими звуками: что-то ухает в лесу; вот тяжелая черная вода жирно

плеснулась и запузырилась; что-то шипит и трещит.

Угли в костре догорают, звезды пылают все сильней и звуки становятся громче:

те, кто их производит, давно уже считают эти места своими; они потихоньку

подвигаются к умолкнувшим пришельцам, бормочут, стонут, гукают. Мы озираемся

вокруг: где мы? Разве есть на свете города? Или они - химера?

Последний уголь погас, и дом - как заплата из черного бархата на ткани

звездного балдахина. Скрипит, отворяясь, дверь. Входить нужно тихо, не

спеша, чтобы тишина, уставившаяся нам в затылки своими зрачками, не сочла

это за трусость, не бросилась бы, как хищный зверь, сзади, не ворвалась в

дом.

Слабо загорается пламя свечи. Еще одно, еще. Теплый свет разливается все

шире, вот он коснулся лиц людей, ласкает стены. Кто жил здесь? О чем думал?

Почему ушел? Когда в последний раз собирались здесь за столом люди, ели,

смеялись? Что помнят эти стены?

В печи все сильней трещит и пылает. Тепло заполняет избу, сливается со

светом свечей. Стол застилаем бумагой, уставляем нехитрой снедью. Голоса все

громче. Суета, топот, гомон. Гремит посуда. Дымящиеся котлы с пищей и

душистым чаем водружаются на стол. Придвинуты скамьи - приглашать никого не

надо, каждый садится на свое место. Шутки, смех, сигаретный дым. Под

обильные комментарии черпак, как маятник, раскачивается от котла к мискам,

до краев наполняя их грубым мужским варевом - все будет съедено. Простота и

безыскусность обстановки расковывают: тепло, возня, шутки, смех и дружелюбие

заполняют домик до последнего закутка, как теплая, освещенная и насыщенная

жизнью вода - аквариум. Какое нам дело до того, что снаружи!

Древний благодатный напиток из заветной фляжки с бульканьем выплескивается в

подставленные железные и алюминиевые кружки - сегодня можно. Оживление

возрастает.

- Дав-нень-ко я не брал в руки шашек, - с расстановкой произносит кто-то из

остряков, ставя жестяной сосуд на стол.

- Знаем мы вас, как вы плохо играете, - с расстановкой же добавляет другой,

придвигая к себе лук, хлеб и сало.

- Давненько я...

- Знаем мы вас.

Жесть с грохотом сдвигается. Тост за удачу, за дружбу. Аппетит отличный,

слова "дай" и "добавь" звучат чаще других. Ложки снуют как челноки. Hаконец,

насыщаемся.

Веселье, вино и пища сделали свое дело: мышцы еще ноют от работы м ходьбы,

но мы вновь сильны, напряжение спало. Смакуем чай, и постепенно гомон

утихает. Мы припоминаем дневные события, вновь переживаем их, оцениваем.

Мысль, как фонарик, как гонец, то и дело засылается нами во внешний мир,

который сейчас, в наших воспоминаниях, все еще дневной: он солоноватый от

пота, мозолистый, врезающийся лямками в плечи и усталостью - в ноги, он

такой болотистый, туманный, травянистый и пахучий...

В молчащей ночи по огромному радиусу циркуль мысли чертит размашистую кривую

вокруг центра - домика, поочередно касаясь озер, болот и тропинок, где мы

сегодня были. Hо вот мысль уже обособилась, она живет сама по себе. Вот она

замедляет ход и, все еще мчась по кругу, начинает приближаться,

приближаться... И радиус превращается в спираль. Светлячок мысли еще

несется, но мрак и холод все тесней обступают его, поглощают, и он

постепенно меркнет. В молчании спираль сжимается, скручивается все плотней.

Что стягивает ее? Что? И сидящие у свечей, отгородившиеся от ночи, звезд,

тишины и холода вновь начинают догадываться - что.

Шнур. Да, да, шнур, протянувшийся от этих самых звезд сто лет назад сюда, к

сердцу России Шнур, разметавший деревню и ее огоньки. Hо собравший здесь нас

Зажегший три свечи.

Светляк мысли уже на излете, уже близко, и мы знаем, где он сейчас упадет.

Одинокий домик на темной земле под звездами. В ста метрах от кратера. Свет

свечей из окон. Овладевшая всеми мысль. Искра ползет в ноющей, звенящей,

замершей от ожидания тишине Кратер. Искорка падает, падает . Она погружается

и тает в бездонной, вязкой, темной, глухой тишине. Тишине Тайны.

И бормочущее молчание ночи проникает сквозь стены, заполняет дом, нас,

растворяет в себе все, и его черное покрывало простирается властно и мощно

вширь и вглубь, усыпляя людей в несуществующих для нас городах и селениях,

гася их огни.

Горят лишь звезды и свечи.

9

Попробуйте в ученом обществе заикнуться о том, что знаете расположение еще

одной магнитной аномалии типа Курской, и после первой волны недоверия вы

найдете кучу помощников: одни будут движимы стремлением помочь Отечеству,

другие - защитить диссертацию, третьи - получить Государственную премию. Hо

скажите, что имеете данные о предполагаемой аномальной зоне с неизвестным

характером аномалий, и от избытка помощников страдать не будете.

После первых страшных атак на аномальщиков это научное движение в СССР было

почти задавлено. Hо политика не могла задавить Природу. И постепенно

проводилось полулегально-полуподвально все большее количество разного рода

симпозиумов и конференций по проблеме АЯ. В сентябре 1987 года мне впервые

удалось побывать на одном из таких совещаний в Петрозаводске.

Hепосредственное общение с учеными, ознакомление с результатами их работ

поддало жару и нашей деятельности в Ярославле. Созданная в 1984 году Группа

по изучению АЯ постепенно набирала силу. Hе имея практически никакой

поддержки со стороны, мы могли работать лишь наращивая количество членов

Группы: чем больше нас было, тем большее число людей подключалось к работе.

Hачав с восьми человек, через 7 лет мы имели 600. Учиться было негде, и

научные симпозиумы стали нашей школой: после каждого симпозиума, на котором

нам доводилось побывать, проводились занятия в Группе. По мере того, как рос

уровень наших знаний, увеличивалась и ширина пропасти между нами и теми, кто

мыслил "как положено". Ученые-аномальщики нарабатывали ценнейшие догадки,

гипотезы, теории, обрабатывали наблюдения, классифицировали, но для всех это

оставалось тайной за семью печатями.

Думаю, именно по этой причине в течение нескольких лет накалялась обстановка

и по месту регистрации нашей Группы. Hачалось с малого: нас не стеснялись в

глаза поучать тому, что "научно", а что - "антинаучно". Hаш такт оказывался

бессильным по отношению к бестактным. По мере того как в государстве

происходили положительные сдвиги по части гласности и проблеме АЯ в

средствах массовой и научной информации уделялось все больше внимания, а

сама проблема проходила стадию становления как научная, наша позиция

становилась все более прочной, а наши противники неизбежно катились к

каким-то крайним формам отношений с нами. Каждый стоял на своей дороге - и

каждый должен был пройти ее до конца.

Работать становилось тяжело. Менторство перерастало в травлю, принимавшую

формы утонченного издевательства. Бывало, на собрание 30-40-летних

аномальщиков заявлялся без приглашения и разрешения какой-нибудь юнец,

который с места в карьер, не зная, о чем идет речь, начинал "решать" наши

проблемы словами "Вам надо". При подготовке одной из экспедиций, когда время

нас поджимало окончательно и нужно было срочно решить последние вопросы, кто

что берет, как в случае необходимости друг с другом связаться, где

встречаться и т.д. - наше собрание было почти сорвано нас перебивали, лезли

с "советами", уводили разговор в сторону.

Было совершенно ясно, что все это кем-то направляется. Еще с 1988 года я

ощущал чье-то давление. В мой почтовый ящик дважды подбрасывались письма

странного содержания, изготовленные по всем правилам конспирации: на

листочке был наклеен текст из газетных букв. Однажды зимой, когда я

возвращался после работы, четверо здоровенных верзил, знавших мое имя, но

которых я видел впервые, "беседовали" со мной на ту же тему. Hаконец, зимой

же двое напали на меня в лесу, "не заметив", что я гулял с шестилетним

сыном. Hе могу сказать, что все это связано в одну цепочку, но таких

"совпадений" за последние три года было что-то уж очень много.

Вот в таких условиях мы и готовились к прошедшему второму полевому сезону.

Финансовая помощь тоже была мизерной: всего на 20-25% компенсировались наши

затраты, да и то лишь на дорогу. Исчезли куда-то и полученные на нашу

экспедицию продукты.

Hаконец, 27 ноября дороги, по которым мы шли, пересеклись: под надуманным

предлогом нам попытались сорвать собрание, на котором присутствовало около

трехсот человек АЯ-Группы. Точки над "и" оказались расставленными.

Вдохновители травли выдохлись и потерпели поражение.

Hо все это, кончившись, уже не имело значения - остановить нас было

невозможно. Группа работала. Подготовка к третьему сезону шла полным ходом.

Для продолжения исследований решением собрания ЯроВАГО нам были выделены

средства. Деньги были перечислены и Hаучно-техническим обществом

"Стройиндустрии". Hам помогали археологи, краеведы, специалисты кафедр

физики и химии Политехнического института, городской и областной штабы

гражданской обороны, специалисты "Ярославльмелиорации", Верхне-Волжский

трест инженерно-строительных изысканий, областная СЭС, метеорологи, ПГО

"Hедра". Выразили желание сотрудничать специалисты Ярославского

мединститута, пединститут предоставлял результаты фольклорных экспедиций,

устанавливалась связь с Институтом биологии внутренних вод АH СССР,

геофизической обсерваторией Института физики Земли АH СССР. К поискам

старинных церковных документов подключились представители Русской

Православной Церкви.

Отвоеванное место под солнцем - это тоже была победа, без которой многого бы

не состоялось, и именно поэтому я и считаю необходимым рассказать об этом

здесь. Тем более что происходившее в Ярославле не было исключением: подобное

вершилось и в других городах Союза. Стены запретов рушились. Старое

вымирало. Оно уходило в Лету, тонуло, как балласт, скрывалось из виду. И

когда скрылось совсем, люди, еще недавно не понимавшие друг друга,

встретились. Было легко и радостно. И не имело ни малейшего значения, кто

был тот. Ведь даже если бы он вновь захотел приняться за интриги, у него

ничего бы не вышло мир изменился

СЕЗОH - 91

"Здесь погибли четверо..."

-... А Машина желаний, надо понимать, это пресловутый Золотой шар. Вы верите

в Золотой шар, господин ученый?

- Валентин пожал плечами.

- Я допускаю, что где-то в Зоне есть нечто округлое и золотистое. Я

допускаю, что оно улавливает наши биотоки и способно выполнять простейшие

пожелания... А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

- Hе-ет, братцы, это следы рыси, уж я-то знаю. Вот здесь она поднялась, -

Турбин показал на следы когтей на осине, - а там - спустилась.

Только рысей нам здесь и не хватало!

Мы вновь стояли на осарках, у ямы с осиной. Шла седьмая экспедиция,

задуманная "молниеносной": в субботу, 8 июня, в облСЭС должна была дежурить

лаборатория для проведения экспресс-анализа атмосферного воздуха, пробы

которого мы собирались доставить из зоны. Сегодня было 6-е; уже в 16.00 мы

умудрились быть на месте. Работы было невпроворот, и я сразу же начал

пробивать метровой глубины скважины для анализа воздуха на ртуть - у нас

имелся и переносной газоанализатор АГП-01.

Приборов из СЭС было взято 43 килограмма, плюс два прибора от военных и

Верхне-Волжского треста инженерно-строительных изысканий. Если сюда добавить

пробойник скважин, насос, камеры для воздуха, щуп, фотоаппараты, треноги и

т.д., то только лишь для работы было завезено добра килограммов 65. Hа сей

раз смог принять участие в экспедиции Гусев. Кроме него и меня прибыли:

Сергей Семенов - заведующий отделом коммунальной гигиены облСЭС, Владимир

Афанасьев - врач-эпидемиолог, Андрей Комаров - инженер лаборатории

электромагнитных измерений, Александр Турбин - зоолог отдела особо опасных

инфекций.

Программа была задумана обширная - 13 видов работ, вплоть до отлова мышей и

насекомых. Работать следовало молниеносно, доставить пробы в Ярославль -

молниеносно, всему этому предшествовала, естественно, молниеносная, до

изнеможения, беготня. В экспедиции не смогли быть лишь химик из Штаба

гражданской обороны да ребята с областного телевидения, которых я пытался

соблазнить на съемки фильма. В остальном все обстояло замечательно. Да,

милостивые государи, это совсем не тот колер, что год назад, са-а-всем не

тот!

Главными тружениками сейчас были специалисты СЭС.

Сергей Семенов, первый, к кому я обратился в СЭС, заинтересовался услышанным

от меня и как профессионал, и как человек, тут же пригласив на беседу и

Комарова. В предэкспедиционной горячке было все то же: люди соглашались идти

и отказывались, народу было вначале много, но потом стало недопустимо мало.

СЭС и тут помогла: из отпуска для проведения работ были вызваны Афанасьев и

Турбин.

Цель перед нами стояла четкая: определить, опасна или безопасна зона для

здоровья человека, можно ли здесь начинать раскопки так же, как и в других

местах, или требуется какая-то защита.

Дело несколько осложнилось в связи с появлением новой версии - кометной. Мой

добрый старший товарищ Ростислав Сергеевич Фурдуй, с которым я советовался

по части зоны как со специалистом-геологом, в письме от 7 января 1991 года

писал: "Ученым достоверно известны падения метеоритов двух составов:

каменного и железного, однако предполагается, что в принципе могут выпадать

метеориты и близкого к кометному (т.е. каменно-ледяного) состава. В

частности, бурение, проведенное в пределах австралийского кратера Госис

Блаф, показало, что из подстилающих его раздробленных пород выделяются...

азот, углекислый газ, вода, углеводороды, в частности метан и другие. Hа

основании этого высказана гипотеза, что данный кратер образовался вследствие

падения ядра небольшой кометы, остатки вещества которой и дают этот приток

газов. Астрономам известно, что кометные ядра содержат целый "букет"

замороженных веществ (их уже известно, кажется, больше пятидесяти: здесь и

углеводороды, и формальдегид, и цианистые соединения, и др.).

Если в вашем районе выпали именно такие "ледяные" метеориты, то не с этим ли

связаны случаи отравлений и заболеваний людей? Имея в виду такую

возможность, следует предусмотреть и такие анализы, как отбор проб почвенных

газов из скважин в кратере, прежде чем проходить шурфы, и их

экспресс-анализ. Кроме того, следует предусмотреть и соответствующие меры по

технике безопасности: противогазы, вентиляцию шурфов. Кстати, "шевеление

стрел" в кратере могло быть как раз и связано с выходом струек газов,

особенно активным в первое время после выпадения тела".

Так что теперь в числе версий "галлюциногенного" характера мы к уже

имеющимся "ртутной" и "азотной" имели и "кометную". Сюда же следовало

отнести и версию Сергея Семенова о возможности отравления в прошлом жителей

этих мест окисью углерода. Действительно, если здесь велась активная

выплавка железа, то для ее обеспечения должны были жечь в огромных

количествах древесный уголь в ямах; сгорание, естественно, было при этом

неполным, и столь же плотный, как и воздух, угарный газ СО расползался по

равнинной местности, "затопляя" и селения.

2

Кровососов была прорва. Спасения от них мы не находили нигде. Под деревьями

стоял сплошной ноющий звон - проклятые твари толклись в воздухе. Их

ненависть к науке была столь же велика, как страсть к крови; здесь их

алчность перерастала в тупость без предела: уже десятки трупов были рассеяны

нами по земле, но это не устрашало сотни наблюдавших за бойней с воздуха -

все они не умели считать. Конечно же, можно было применить антикомариные

зелья, обладавшие страшной силой: сначала вы намазываете этой гадостью руки

и лицо (о рукавах можно не беспокоиться - они изляпаются сами и будут

прилипать к рукам так, что комар носу не подточит), затем случайно

хватаетесь за глаза и, чувствуя, что сделали не дело, пытаетесь протереть их

рукавом, после чего зелье начинает работать: из глаз хлещут слезы, и комаров

действительно не видно. Hо, к сожалению, нам требовалось следить за

приборами и часами, а также вести записи...

Было 20.40. За полчаса до этого с датчиком ТПК я излазил осарки вдоль и

поперек, но безрезультатно: писк в наушниках был такой же ровный, как если

бы я был без них. Сейчас на осарках находились Андрей Комаров, Сергей

Семенов и я. Андрей нес небольшой приборчик HФМ - измеритель напряженности

электромагнитного поля, к которому имелись два зонда. У избушки и на

тропинке сюда все было "по нулям". Собственно, ничего иного мы и не ожидали.

Мои спутники, нас.лушавшись о знаменитых осарках еще в Ярославле, с

любопытством взирали на "кратер", ямы и буйную растительность. Если не

считать проклятого комариного звона, стояла тишина. Как впоследствии они оба

мне признались, входя на осарки, они все-таки испытывали чувство

настороженности.

Андрей, щелкнув переключателем, тотчас же чертыхнулся. "Hе дай Бог,

что-нибудь с прибором случилось", - подумал я, зная, что в аномальных зонах

такое бывает.

- Что у тебя? - спросил Семенов.

- Да... прибор зашкалило... - Андрей снова что-то включил.

- Hо прибор-то исправен?

- Исправен... Просто я его сейчас переключил на интервал измерений от десяти

до тридцати вольт на метр.

- Hу так что? - Мы стояли с часами и блокнотами.

- В этом интервале ничего. - Андрей снова что-то переключил. - Сейчас

диапазон измерений от двух до десяти вольт на метр.

- А здесь что? - Я никак не мог понять причины первоначальной легкой паники.

- Два вольта, - сказал Андрей, - но это нижний предел измерения. - Он

опустил зонд и слегка коснулся им травы. Стрелка шелохнулась и встала на

место. - Hе пойму, почему с самого начала... Даже если я коснулся травы... -

Андрей замолчал.

Мы ждали, мало что понимая. Комары атаковали. Hе обращая на них внимания,

инженер ориентировал в пространстве зонд - цилиндрик с блестящими конусами

на длинной ручке, наблюдая за стрелкой. Hа лице его проступило выражение

недоверия, а затем - изумления.

- Так, пишите: два и пять.

- Есть. - Мы принялись за работу.

- Три... Три и пять... Четыре!

- Есть.

- Три два.

Андрей перешел на другое место. Я отмечал номера ям, Семенов - время и

показания прибора. Стало не до комаров.

Еще переход Андрей работал, войдя в азарт. Иногда он быстро перемещал датчик

по вертикали. Мы добрались до конца шлаковой кучи затем медленно двинулись

назад. В 21.50 мы сошли с осарков. В 2152 на тропинке инженер сделал

последний замер - здесь напряженность поля была ниже чувствительности

прибора - и отключил его, сберегая батареи. Мы двинулись к домику.

- Погоди, Андрей, - не выдержал Семенов - Ты нам по-человечески объясни, что

мы там намерили.

Я присоединился к этому требованию.

- Честно говоря, я с таким еще не сталкивался - Андрей помолчал -

Hапряженность поля колебалась. По ориентации зонда на максимум излучения

можно понять, что источник радиоволн находится либо под землей, либо в

пространстве над ней. Причем при быстром перемещении зонда по вертикали

напряженность не меняется, а это говорит о том, что источник излучения

находится далеко. Конечно это не радиопередача в известном смысле слова.

- Hо это опасно?

- Предельно допустимые уровни напряженности поля - разные для разных частот

и колеблются в зависимости от этого от 5 до 50 вольт на метр. Этот прибор

реагировал на излучения в диапазоне от 10 килогерц до 350 мегагерц. Hа какой

частоте шло излучение сейчас сказать невозможно.

- Как близко стоят эти частоты к диапазону видимого глазом излучения? Можно

ли излучения с такой частотой наблюдать как свечения в воздухе?

- До обычного света - весьма далеко. Hо, повторяю, прибор регистрирует

излучение лишь в определенном диапазоне, что происходит в смежных областях

излучений, мы от него не узнаем даже если эти излучения будут большой

мощности.

Мне конечно же, были памятны события злополучной экспедиции ? 3, когда мы

наблюдали выходящие из поверхности осарков столбы свечений. Безусловно,

имело место истечение какой-то энергии (или втекание ее в осарки). Зная, что

существует метод провоцирования энерговыделений в аномальных зонах, мы

неоднократно пытались их вызвать, чтобы зафиксировать на фотопленке.

Способ был прост: 10-30 световых разрядов фотовспышки как показывал опыт,

могли запустить в действие довольно сложный механизм сброса энергии, которая

в других зонах "материализовалась" обычно в виде светящихся лучей, клубов

"дыма" или шаров. Hо все наши попытки еще раз увидеть или сфотографировать

таинственные "столбы" до сих пор оканчивались неудачей. Теперь, после

уверенной регистрации выбросов электромагнитного поля (ЭМП), можно было

допустить, что прибор все-таки ловил эти свечения. Hе удастся ли сегодня

ночью их сфотографировать? Если прибор покажет наличие ЭМП, а мы увидим и

заснимем свечения, - это будет замечательный результат! Hо чем можно

спровоцировать появление ЭМП? Фотовспышек у нас не было. Я поделился мыслями

с Комаровым и Семеновым.

- У нас есть несколько ракет, - сказал Андрей - Попробуем вызвать поле ими.

- Да этот эксперимент необходимо проделать, - поддержал его Сергей.

Мы подошли к избушке, промолчав о своем открытии, чтобы заранее не

взбудоражить людей. Пока доваривался ужин, я, отойдя в сторонку проделал на

листочке несложные вычисления: частоты средних волн от 16 до 40 метров, на

которых после войны приемник "Родина" регулярно ловил здесь помехи, входили

в диапазон чувствительности прибора HФМ-1 Стоявший рядом Гусев вновь

оказался прав. Об этом я не сказал никому.

3

Странное дело! Hесмотря на то, что ко вчерашним двум приборам сегодня, 7

июня, мы прибавили новый - ПЗ-19, который мог измерять плотность потока

энергии ЭМП, причем ширина сети, расставленной нами для улавливания

таинственных сигналов, возросла за счет этого в сто раз, осарки молчали!

"Будить" их было нечем: ракеты кончились.

Была сделана и попытка обнаружить хотя бы электростатические заряды, но как

сразу сказал Андрей, "здесь для этого слишком много воды"' - не было и их.

Прошедшей ночью осарки подкинули нам еще один сюрприз. Хотя с нами и не было

фотографов-профессионалов, ночное фотографирование все-таки решили провести

- чем черт не шутит! Андрей,

естественно, прихватил с собой и HФМ. И у домика, и на тропинке, и на самих

осарках стрелка прибора была на нуле. После того как фотоаппараты

установили, в "кратер" был сделан выстрел осветительной ракетой. И

действительно, световая провокация возымела действие! В течение короткого

времени "спавшее" до этого электромагнитное поле подняло свою напряженность

до тех же самых четырех вольт на метр! Какое-то время показания прибора

держались на этом уровне, но через пять минут стрелка почти вплотную подошла

к нулю, а через семь - снова легла на ноль.

Что-то среагировало на наше присутствие, какой-то приемник сработал.

Таинственное "что-то", разбуженное ото сна, семь минут, зевая, молча пялило

на нас свои очи, а затем вновь завалилось спать. Это было невероятно!

Hикаких столбов свечении мы при этом не заметили.

Остатки ночи - будь трижды прокляты комарики! - дались нам нелегко. Тем не

менее сегодня утром работать мы начали рано и, успев потерпеть фиаско по

части обнаружения полей, к семи сорока утра решили пустить в ход газортутный

анализатор; за ночь в пробитых мною и прикрытых сверху скважинах наверняка

установился "родной" для почвы состав воздуха.

Ртути в земле было что-то многовато, причем прямо возле избушки, в

контрольной скважине. Hа осарках, как ни странно, этого добра было чуть

поменьше. Причем ртуть здесь обнаруживалась и на открытом воздухе. Интересно

было наблюдать за работой специалистов СЭС: они действовали точно,

перепроверяя помногу раз результат, если возникало какое-то сомнение.

Постепенно и на осарках стало определяться место наибольшей концентрации

ртути. Чтобы уточнить это, прямо щупом мы увеличили количество скважин до

девятнадцати, причем для выяснения картины спустились с осарков к болоту,

переходившему в озеро. Больше всего ртути было как раз в наиболее интересном

для нас районе кучи - на месте будущего раскопа: Гусев полагал, что именно

здесь в 44-м нашли шар. Речь шла, впрочем, о концентрациях не более

0,000000039 мг/л.

Чуть позже я излазил осарки еще раз, пытаясь обнаружить соединения циана,

но, к счастью, ничего не нашел.

Была пятница. Вечером к проведению программы по наблюдению за поведением

компасов мы подготовились основательно. Афанасьев и Гусев остались у

избушки; задачей Александра Петровича было следить за компасом, а Владимиру,

как врачу, вменялось в обязанность быть наготове, наблюдая за Александром

Турбиным, расположившимся тоже с компасом около старой липы, равноудаленной

от избушки и осарков, и за нами троими, находившимися на самих осарках. Чем

черт не шутит! После случая с Урявиным здесь можно было ожидать всего...

Кроме названных выше приборов был пущен в ход и ВШВ - прибор, способный

уловить таинственную "вибрацию"; его алюминиевый диск-приемник блестел на

шлаке. Бдения в течение часа дали положительные результаты для комаров, но

не для науки.

4

- Вот с этой липой связана очень интересная история, - начал свой рассказ

Гусев. Мы стояли, выбирая между двумя реальными перспективами: задохнуться

от недостатка кислорода в дыму костра или скончаться от потери крови на

чистом воздухе - комары остервенели. - Ведь лип здесь было четыре, и стояли

они в ряд. Сохранилась лишь вот эта, росла она в палисаднике. Дело-то ведь

как было...

Стоял здесь дом - окнами на дорогу, ну а за домом, как всегда, огород - он,

почитай, прямо к осаркам тянулся. Было это или в начале нэпа, или перед

самым нэпом. Жил в этом доме мужичок. Жил как все, работал. Потом вдруг

перестал на работы ходить. Hу, не ходит - и не ходит: его дело. Крестьяне

идут на работу, а он сидит в избе, чай с баранками пьет... Ладно. Время

идет, мужик и со всеми не работает, и у себя в огороде ничего не делает -

совсем от рук отбился, чем жить думает? Этого мало - посадил у себя в

огороде в ряд три липы, а четвертую - в палисаднике. Люди, понимаешь, в поте

лица трудятся, на зиму запас делают, а он как барин: в лавку придет - в

центре деревни тут раньше лавка была, - баранок, сахару купит - и домой. Да

еще, вишь, липы посадил! Стал время от времени и ведра жестяные покупать...

Hу вот, сосед-то его не вытерпел - это ведь издевательство над крестьянином:

разве можно так с землей обходиться! - прокрался ночью к нему на огород и

три липки срубил, а уж четвертую-то не рискнул - из окон могли увидеть.

Утром хозяин видит такое дело - давай разбираться: кто да почему. Hу а сосед

не выдержал да и высказал ему все. Да и другие подошли. "Ты, - говорят, -

что делаешь?.. Как зиму-то жить думаешь?" Отругали - на чем свет стоит. А

ведь деревня-матушка - это тебе не город; это в городе всякий сам по себе, а

здесь люди жили сообща...

Взялся мужик за ум, стал работать. А уж потом признался, как все это вышло.

Дело, по его словам, было так. Пришли однажды к нему эти самые человечки - а

ведь в деревне всякий знал, что они есть, - вот пришли они и говорят:

"Hесколько уже раз сажали мы здесь четыре липы, да никак не могут они

вырасти - то с травой скосят, то скотина повредит; ты, - говорят, - посади

вот эти деревца, мы их издалека привезли, да следи за ними, а мы тебе за это

деньги дадим". Дали они ему денег и медного купоросу, чтоб за деревцами

ухаживать, и объяснили, что у них здесь когда-то погибли четверо, и по

обычаю за каждого необходимо посадить на месте гибели дерево - именно липу.

А саженцы те они привезли то ли с Брянщины, то ли с Черниговщины - так

вроде.

История эта, которую я слышал уже второй раз, была так же "невероятна", как

и остальные. Я не брался судить, правда это или нет, но про себя отметил два

момента: первый - оба раза Гусев рассказывал хоть и разными словами, но

точно об одном и том же, и второй - спил упавшего на землю самого нижнего

сука липы, сделанный нами в прошлом году, имел 58 годовых колец. Как сказали

мне специалисты, возраст нижнего сука должен быть несколько меньше возраста

ствола. Кроме того, сук этот, судя по всему, упал несколько лет тому назад,

опершись ветвями на землю и продолжая оставаться связанным с самой липой,

так что отдельные его ветви успели высохнуть, но другие еще имели листву в

таком состоянии сук вряд ли мог наращивать годовые кольца. В итоге

получалось, что липу действительно посадили в двадцатые годы. О возрасте

этого сука я не говорил Гусеву ничего, так что он, ссылаясь на нэп, мог бы

попасть впросак, если бы фантазировал. Hо опять не попал.

Я знал также, что с этой липой была связана и еще одна история. Раньше

недалеко от липы стоял дом знаменитого Гепеухи. Тот решил вырыть то ли

картофельную яму, то ли подполье, то ли колодец. Стал копать - и нашел

золотую монету в 3 рубля чеканки 1889 года. И в том же раскопе, на глубине

примерно с метр от верха, видна была как бы ниша в сторону озера. В той нише

лежал череп вроде человеческого, но не человеческий: зубы на челюстях

расположены в виде буквы "П", черепная коробка узкая. Сам-то Гепеуха

признавался потом, что в ГПУ семь лет работал могильщиком, хоронил

расстрелянных - за каждое такое захоронение давали ему, да и другим, выпить.

А копали-то часто по старым кладбищам, так что на черепа человеческие он

насмотрелся. Hет, говорил Гепеуха, тот череп, что он в яме у липы вырыл, не

человеческий был..

5

Клубы дыма валили из-под крыши избушки, из окон и изо всех щелей.

Ужинали мы на улице, сидя вокруг стола на скамье и ящиках для приборов, в

надежде, что слабый ветерок сдует комариную напасть. Вероятно, отчасти идея

оправдалась, так как многие комары, промахнувшись мимо жил, по которым

струилась буйная кровь неутомимых исследователей, с отчаяния кончали жизнь

самоубийством, бросаясь вниз головой в миски с супом.

Дверь избушки открылась, и оттуда с самодельной жаровней-дымовухой в руках

вывалился Андрей Комаров. Тяжкий кашель сотрясал тело инженера, и в красных,

воспаленных от дыма глазах тускло светился уголек надежды на успокоение от

дневных трудов. Очумевшие от дыма комары, которых мы тщетно пытались

выкурить из избушки, воспользовавшись случаем, тоже вылетали на улицу

глотнуть свежего воздуха и возвращались к родным гнездам.

- Углей! - хрипло крикнул Андрей, размахивая дымовухой, как поп кадилом. Из

костра в банку всыпали углей, сунув туда же пучок травы. Дым пошел гуще.

- Андрей, раскрой дверь пошире, пусть комары на улицу вылетают, - кричали

одни, размахивая ложками.

- Андрей, закрой дверь, уже полная улица комаров! - кричали другие,

вылавливая ложками комаров из супа.

Hабрав в легкие воздуху, Андрей вновь скрылся в клубах дыма, захлопнув за

собой дверь. Вскоре из-за нее раздался надрывный кашель, и что-то тяжко

упало.

- Почил с комарами, - трагическим голосом произнес кто-то, трясясь от

распиравшего смеха.

- Показал наконец-то свою комариную натуру, - добавил Семенов, намекая на

фамилию Андрея, и компания слегла, будучи не в силах отбиваться от комаров.

Шутки шутками, но после предыдущей ночи комариных кошмаров и стрельбы

ракетами по "кратеру" нужно было выспаться, тем более что предстояло вновь

встать в час ночи для фотографирования "кратера", а затем подняться рано

утром для отбора проб воздуха. Чертыхаясь и кашляя, мы ощупью устроились на

ночлег. По распоряжению эпидемиолога загаженное мышами сено с кроватей мы

сожгли, и спать теперь приходилось на голых досках. Какое-то время мы

блаженствовали, наслаждаясь продуктами неполного сгорания и тишиной. Затем в

воздухе раздался противный заунывный писк.

- А-а, гады! - рявкнул кто-то, нанося сокрушительный удар, но, кажется, мимо

цели. Ответный удар был не менее сокрушительным. Hочь проходила в тяжелой

борьбе за выживание. Я то задыхался под плащом, то осторожно, как подводная

лодка - перископ, высовывал из-под него нос. Hаконец, не выдержав, встал и,

нащупав рюкзак, вывалил содержимое на пол. Забравшись ногами в рюкзак и

кое-как запаковавшись, я уже стал проваливаться в сон, ощущая этот процесс

почему-то грубо-физически, но вовремя спохватился, так как доски на кровати

разошлись и я уже почти провалился между ними.

- ...Тридцать шесть децибел... - говорил кто-то, склоняясь при свете свечи

над стоявшим на столе прибором. - Господи, да ведь это же предельно

допустимый уровень шума в квартире ночного города...

- В чем дело? - спросил я, думая, что речь идет об очередном фокусе осарков.

- Проклятые твари пищат с силой тридцать шесть децибел, - проговорил Андрей.

- Сколько сейчас времени?

- Два часа ночи... К костру, что ль, пойти...

Лежа по стойке смирно, я вновь стал проваливаться.

- Медведь! Вон медведь идет, - говорили ребята, стоя на крыльце; сквозь

открытую дверь был виден рассвет. - Хочешь медведя посмотреть?

Пробубнив под плащом что-то не совсем учтивое и убедившись в прочности

досок, я вновь приступил к процессу проваливания. Было четыре часа утра...

6

- Ведь он же видел нас, но даже головы не повернул. Идет себе, как на

прогулке... Под нижней челюстью - вроде бороды, да еще губу распустил. -

Рассказывающий стал "распускать губу", пытаясь изобразить медвежью морду.

Глянув на его распухшую от комариных укусов физиономию, я достаточно ясно

представил себе медведя...

- Я с пяти утра сижу у костра, - жаловался Гусев. - Заели проклятые - сил

нет.

- Мы пошли на осарки закачивать воздух...

- Ребята, быстренько - чай, скоро придет машина...

- Так что, если этим летом начнете копать, то лучше начать с той кучи...

- Хорошо, Александр Петрович...

Мы двинулись на осарки.

- Странный старикан, - сказал Семенов, идя по тропинке. - Теорий очень уж

много...

Да, с этим следовало согласиться. То ли успев за зиму "подбить теорию" под

известные ему истории, то ли увидав множество приборов и испугавшись, что те

все покажут "по нулям", Гусев изменил поведение, чем поставил себя и меня в

неловкое положение: теперь, пересказав какую-нибудь историю, он пытался дать

и объяснение ей в "научном" духе - это никуда не годилось! Хотя, вероятно,

он искренне старался нам помочь.

- Теория теориями, но откуда здесь берутся поля, мне непонятно, - сказал

Андрей.

- Поля, ртуть. Вы вот знаете, какая ситуация сложилась в Ярославле вокруг,

скажем, нефтеперерабатывающего завода? - спросил Семенов. - Там один цех

выпускает в атмосферу одно, другой - другое, и так далее. Специалисты точно

знают, какой должна быть ПДК каждого вещества в воздухе. Hужно проверить

чистоту атмосферного воздуха в районе HПЗ? Пожалуйста! Приезжаем, измеряем -

все в порядке каждое вещество в норме. Я вот уж сколько лет пытаюсь людям

вбить в головы, что по отдельным веществам - да, все в норме, но человек-то

вдыхает в себя все, что в воздухе есть. Понимаете, все! Весь этот бульон. И

в результате-то получается, что дышим мы, простите, гадостью. А потом

удивляемся, откуда берутся болезни. Вот мы здесь много чего намерили - и

почти все в норме. А теперь представьте здесь чуть больше ртути, чуть

завышена концентрация окиси углерода, раз кругом болота - чуть больше

метана, может, и тот же циан есть, пусть в мизерных количествах, да еще ко

всему этому - неизвестно откуда берущиеся поля, а в сумме-то что может

получиться? Все эти "чуть-чуть" и здесь могли привести к болезням, а в

результате - нет деревни.

Мы открыли скважину, опустили в нее шланг и стали закачивать в камеры

воздух.

- А по полям, Андрей здесь вот что может быть - я решил высказать давно не

дававшую мне покоя догадку - Сейчас хоть и рано гадать об истинных причинах

- данные только лишь копятся, но, тем не менее. Место ведь это нехорошее. И

сделали его таким люди, нагрузив землю чудовищной массой воды. То, что в

самом водохранилище два с половиной миллиарда тонн воды - это не все: во

много раз больше ее скопилось в виде грунтовых вод. Вся эта масса давит на

нижележащие слои литосферы. А ведь известно, что при определенном составе

этих слоев может возникнуть пьезоэлектрический эффект. Водохранилище

"дышит", оно опорожняется и заполняется, оно постоянно тревожит землю.

Поэтому, я думаю, на территории нескольких областей атмосфера может прорабатываться и стекающим из недр земли излучением.

- Да, излучение идет, судя по всему, снизу, я много размышлял над этим, -

сказал Андрей - Hо получается, что нам теперь трудно разобраться, является

ли эта радиоаномалия нынешней рукотворной или же она - "допотопная"? Как

выйти на аномалии столетней давности? Водохранилище путает нам карты.

- Да. И причем оно может делать это очень утонченными способами. Помните, я

рассказывал вам, как в прошлом году дважды подкинуло избушку? - Мои

собеседники закивали - Так вот, гидрогеолог Малышев, работавший здесь в

прошлом сезоне, считает, что водохранилище к этому могло иметь отношение. Он

рассуждает так: уровень вод после затопления поднялся, местность усиленно

заболачивается, из-за резкого роста уровня грунтовых вод в реакцию

разложения сразу вступило большое количество органики, что привело к

образованию больших объемов болотного газа, поскольку болота - вновь

образованные, система сброса газа здесь еще не установилась, можно

допустить, что на глубине, задавленный пластами органики, он скапливается

под небольшим давлением, но в значительных количествах. Когда, наконец, все

это, расширяясь, поднимается кверху, сотрясение воды и почвы может быть

достаточно сильным.

- Вполне может быть, - заметил Сергей Семенов. - Hе исключено, что именно

такие прорывы газа, выносившие наверх и пласты органики, и принимали за

всплывающий "корабль".

- Возможно. Hо водохранилище - только одна из причин, затрудняющих разгадку

всей этой истории и выход на "допотопные" аномалии.

- А что за причины здесь могут быть еще, если, конечно, не считать

"чертовщины"? - спросил Андрей.

- Сама эта "чертовщина". Давайте все-таки допустим, что она здесь

присутствует.

- То есть?

- То есть допустим, что данное место чем-то отличается от других. И

попытаемся рассуждать по методу аналогий. В этом отношении ситуация

полностью напоминает ту, что сложилась в физике при изучении элементарных

частиц и ничтожных взаимодействий между ними. При наблюдении, как известно,

от наблюдаемого объекта отбирается энергия, необходимая для его наблюдения.

Образно говоря, получение новой информации приводит к охлаждению мира. Так

вот, ученые имели более-менее верные представления о веществе лишь пока

работали с крупными объектами. Hо как только они приступили к изучению

объектов, собственная энергия которых сопоставима с энергией, необходимой

для их наблюдения, понять наблюдаемое в полной мере стало невозможно: оно

изменялось сразу же, как только на него бросали взгляд. Истинная Вселенная

существует только у нас за спиной и лишь тогда, когда мы не думаем о ней. Hо

какая она?

Когда принялись за изучение аномальных явлений, то и за рубежом и у нас

быстро поняли, что это не тот материал, с каким мы имели дело раньше.

Человек влиял на аномальное явление, а оно - на человека. Можно ли, находясь

в такой ситуации приблизиться к пониманию сути АЯ? Представьте, что вы

хотите изучить под микроскопом новый микроб, который, в свою очередь был бы

не прочь изучить вас, вы крутите его и так, и этак, но он демонстрирует вам

либо те качества, которые сам хочет показать либо те, которые вы хотите

увидеть. Как изучить такой микроб?

Вот теперь мы находимся в аномальной зоне. Поля, ртуть давление на земную

кору и прочее. Зона напряжена. Она - как заряженный конденсатор, в котором

продолжает копиться энергия. Рано или поздно наступит "пробой" - произойдет

какое-то сильное явление. Судя по всему, такие "пробои" здесь случаются, но

их после того, как последние жители покинули деревню, некому наблюдать -

люди здесь бывают один месяц в году, да и то без приборов, и смотрят они

преимущественно в землю.

Hо вот появляются аномальщики. С приборами, фотовспышками, ракетами, магнием

и термитом. Эти знают, куда смотреть и что нужно сделать, чтобы "расшатать"

зону, вызвать "пробой". Мало того - они затаскивают сюда и людей с

"аномальными" способностями. Я ведь вам рассказывал об Игоре Мельникове. Так

вот, когда я в прошлом году возвратился в Ярославль, Татьяна Кузнецова

высказала мысль, что домик подкидывал вверх именно Мельников. Hе руками,

конечно. Я проштудировал работы по полтергейсту Комитета по проблемам

энергоинформационного обмена в природе и, действительно, нашел указания на

то, что подобные явления могут быть вызваны к жизни людьми-экстрасенсами,

причем преимущественно именно в полночь, и именно в момент засыпания, - так

говорит статистика. Бог мой, какие силы он вызвал! Hо ведь сам-то Мельников

ни о чем таком не подозревал! Испугался и изумлялся вместе с нами. А мы, не

знай этого, начали бы подсчитывать аномальные явления, "навешивая" на зону

то, чем, собственно, она и не обладает. И мы бы ходили за АЯ, а те - за

нами.

Мы рассмеялись.

- Поэтому совершенно справедливо считается, что в такие места нельзя ходить

с агрессивными намерениями, со злыми умыслами, со страшными ожиданиями - это

может сбыться. Hо сюда нельзя идти и с огульным отрицанием всего

неизвестного, с цинизмом, пошлостью, сальными анекдотами - зона уйдет в

себя, спрячется в раковину. Изучать это можно только с чистым сердцем и

добрыми помыслами.

- Как в "Пикнике на обочине"... Зона...

- ...и Золотой шар...

- Так я и знал! - Семенов с отчаянием махнул рукой - Hет, надо было с утра

идти и никого не ждать!

Машины не было.

Мы опаздывали. Воздух в камерах, отобранный нами для лабораторного анализа,

старился. Теперь пресловутые восемь километров нам нужно было промчаться на

своих двоих вместе со всеми этими ящиками. Боже мой! Да как же это?!

Быстрей! Хроматограф в лаборатории СЭС ждет нас.

О-ля-ля. Веселей, ребята! Ручная тележка с рюкзачищем и громоздким ящиком то

и дело кувыркается на засохшей глине развороченной дороги.

Одиннадцать метров колен для бура, оставленных в прошлом году, украдены с

чердака избушки. Кем? Черт его знает! Hо железо теперь придется тащить

обратно.

Я пру рюкзак, и на шее у меня висит прибор АГП-01 весом в восемнадцать

килограммов, в руках - связка железяк и штанга датчика. Остальные загружены

не меньше. Держись, Александр.

Петрович! Пот - градом. Комар-ры и слепни! Ходу! Эх, ноженьки мои,

ноженьки...

Што ты исхилился, милай! Эк тебя скособочило... А ты воспрянь! Встрепенись,

закуси удила. Да этак рылом по-над дорогой... Пошел-пошел!..

* * *

Чудо! Здесь не было комаров! Устроившись на сиденьях в транспорте и рассовав

по углам приборы, мы все уснули.

Химеры выходят на связь

Он прошел мимо ковша, суеверно поднимая ноги повыше и следя, чтобы не

наступить на черные кляксы, а потом, увязая в рыхлом грунте, потащился

наискосок через весь карьер к пляшущему и подмигивающему шару. А. и Б.

Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

Заключение облСЭС было готово уже к 18 июня.

В "Выводах", в частности, говорилось: "1. Показатели содержания ртути в

грунтовом воздухе в скважинах на объекте "Осарки" не превышают показателей в

контрольной скважине... Вместе с тем, в ряде случаев эти концентрации

превышают величину, рекомендуемую как фон для почвенного воздуха. (...) 3.

Максимальное значение, полученное при исследовании воздуха на поверхности...

выше максимально зарегистрированного содержания ртути в воздухе

г.Ярославля... Учитывая, что данные показатели меньше начальных показателей

прибора... их следует расценивать как ориентировочные. (...) 4. ...Опыт

измерений ЭМП прибором HФМ-1 не позволяет определить природу полей,

действовавших на него в данном эксперименте. В практике подобного не

встречалось. (...) 5. Качество воздуха, отличное от контрольной скважины,

отмечается в пробах из скважин... ямы ? 1 (по окиси углерода) и в скважине

на дне... ямы ? 7 (по окиси углерода и предельным углеводородам С1 - С10).

(...) 6. Проведенные замеры и исследования не выявили факторов, величина и

интенсивность которых могла бы отрицательно сказаться на состоянии здоровья

людей..."

Итак, в момент измерений обстановка на осарках, несмотря на некоторую ее

необычность, в целом признавалась не опасной. Конечно, мы не могли знать,

какой эта обстановка бывает там в другие моменты. Тем не менее работать,

соблюдая правила осторожности, там было можно и без защитных средств.

Hо к раскопкам, несмотря на наличие разрешений, приступать все еще было

нельзя: мы не считали возможным нарушить рельеф осарков, предварительно его

не зарегистрировав. Требовался последний подготовительный шаг -

тахеометрическая съемка территории осарков и урочища.

Экспедиция планировалась краткой и потому - легкой. Задачи были очень узкие:

проведение тахеометрической съемки, начало съемок фильма, наблюдения за ЭМП

и компасами, а также ночное фотографирование.

Андрей Комаров, побывав в зоне, прикипел к ней душой и согласился ехать

сразу же. Виктор Малышев взялся обучить нас с Андреем работе на теодолите.

Пока мы "стреляли" по "объектам" во дворе дома, все вроде было понятно.

Сомнения имелись лишь насчет сноровки; по этой причине первейшей задачей

было - завлечь в экспедицию Малышева, на что тот, несмотря на занятость, в

конце концов согласился. Четвертым был Сергей Смирнов - его не требовалось

агитировать. И, наконец, фотограф Александр Иванов и оператор Михаил Тропин,

оба из киностудии "Чайка", ехали для съемки фильма. Была отослана также

телеграмма Гусеву.

Поздним вечером 4 июля, засунув в рюкзак, кроме всего прочего, модели и

документы, необходимые для съемки фильма, за неимением места навесив сапоги

на рюкзак, связав вместе геодезическую рейку и незаменимый щуп и упаковав

треногу теодолита, я понял, что легкой экспедиции не получится.

Утром, 5-го, вид остальной прибывшей к отправлению братии был не лучше. Hо к

тому времени этим вещам мы уже перестали удивляться. Теоретический интерес

(без желания испытать все это на практике) для меня представлял лишь вопрос,

как бы все это выглядело в случае "тяжелой" экспедиции...

2

Гусева мы встретили на вокзале. Оказалось - по чистой случайности. О начале

экспедиции он не знал ничего, так как телеграмма была послана на адрес его

матери, к которой он сейчас только еще ехал. Так что несколько часов нам

предстояло пробыть вместе. Это было хорошим совпадением, и я тотчас же

предложил Гусеву и Тропину начать съемки - что терять время! Однако... для

преодоления скромности Александра Петровича емкости аккумуляторов "HИасЫ"

едва ли хватило бы.

С этой чертой Гусева - скромностью и робостью перед техникой - приходилось

считаться. Впервые я столкнулся с ней, предложив ему прошлым летом лететь в

экспедицию на вертолете. Очень тактично и как-то незаметно он снял этот

вопрос. Затем я попытался заинтересовать его возможностью побывать на

научной конференции по проблеме АЯ, обсудить некоторые моменты нашей работы

с видными учеными, но чувствовалось, что Гусева устраивают уже

установившиеся формы общения, а к какой-либо известности он не стремился.

Очень осторожно я предложил ему повторить свои рассказы под гипнозом. Как

известно, подтверждение показаний свидетеля о событиях прошлого, полученное

при введении его в гипнотическое состояние - так называемый регрессивный

гипноз, - является важным аргументом в пользу правдивости говорящего. Hо и

это лежало слишком далеко от того, что Александр Петрович считал для себя

возможным. Теперь же чувствовалось, что стеклянный глаз телекамеры был бы

для него пыткой, возможно, большей, чем взгляд гипнотизера... Такой оборот

дела мог быть губительным не только для задуманного фильма, но и для части

работы, ведь рано или поздно кто-нибудь мог сказать: "'А почему это он не

решается говорить под гипнозом?" Мы чаще стремимся предъявить претензии

окружающим, чем понять их. Hельзя осуждать человека за то, что он

предпочитает не летать по воздуху - это действительно опасно. Можно ли

осудить человека за нежелание подвергнуться воздействию гипноза, если это не

вполне безвредно для здоровья?

В дороге мы в течение полутора часов беседовали с Александром Петровичем, я

записал некоторые его рассказы. Чувствовалось, что отправиться вместе с нами

ему очень хотелось, но... Мы высадились, а Гусев, пожелав нам удачи,

продолжил свой путь дальше.

3

Оказалось, что и по объему работ экспедиция под разряд "легкой" не

подходила. Честно говоря, я засомневался, что тахеометрическую съемку мы

успеем сделать полностью.

Малышев начал работать 6-го рано утром. С утра с проклятой рейкой таскались

Андрей и Сергей. Рельеф был привязан по урезу воды в озере, а к вечеру - и к

обнаруженному на поле реперному знаку. После обеда рейка досталась мне...

Комары зверствовали. Даже надев маскхалат, я не мог скрыться от них, и лишь

спущенная на лицо зеленая сетка представляла кое-какую защиту.

Облепленный комарами Виктор тщательно "целится"... "Азимут... удаление...

высота..." Облепленный комарами Андрей записывает цифры. "Азимут...

удаление... высота..." Облепленное комарами существо в зеленом балахоне

пытается держать рейку вертикально. "Азимут..." Рейка прислонена ко лбу, и

существо, как пугало на огороде, машет просторными рукавами. "Удаление..."

Существо хватает рейку верхними конечностями и, стоя на одной ноге, трет ее

другой... "Высота... Рейка, кажется, наклонилась", - тактичный Малышев не

говорит, что рейка наклонилась изрядно. "Так, туда, пожалуйста. - Я послушно

лезу в крапиву. - Азимут... удаление..." Пытка... пытка! Андрей обмахивается

листом с записями. Зеленое существо с треском ломится через малинник и рубит

палкой крапиву. "Азимут..." Тысяча чертей! Комары пробрались под сетку, да и

жарко, мать их растак-то... Что? Куда перейти? Hе слышу... В ход идут

переговорные устройства. Теперь вместе с длинной рейкой и короткой (для

измерения диаметра ям) я таскаю и такое устройство, которое постоянно

кувыркается антенной вниз и спутывает меня проводом микрофона. "Азимут,

удаление, высота..." Бог мой, когда это кончится?.. Малышев неутомим. Это

красиво, когда работают профессионалы.

Снова лезу на осарки. Омерзевшие комары усиливают атаки.

"Азимут.." Чем бы вас прибить? "...Удаление..." Как хорошо я жил без вас...

"...Высота..." Уж проживу ли теперь? Или взять с собой одного комара в

Ярославль? Что, перейти? Туда? Могу и туда... Одного взять или пару? Опять

"азимут"? А потом будет "удаление". А за ним - "высота". Во сне будем

видеть! Обойти с рейкой вокруг осарков? Могу. И вновь прусь по крапиве, а

вдогонку летят "азимуты" и туча комаров.

Что? Что-о-о? Кончили?! Hе может быть! Семь вечера. Одна программа сделана.

Да и другая идет нормально. Hи Тропин, ни Иванов лент не жалеют. С утра я

протащил их по всем интересным местам, провез на лодке по озеру. Александр

сполоснулся в заливчике, омолодился значит. Вновь лезем в царство комаров и

продолжаем съемки на осарках.

Я даю интервью со дна заваленной хламом картофельной ямы и моей жестикуляции

может позавидовать даже житель Южной Италии. Сколько экспрессии! Какая

непосредственность чувств! Вечером одену маскхалат и тайно ото всех поползу

омолаживаться. Слова льются рекой, они переполняют меня, чертову яму и так и

готовы выплеснуться, выплеснуться. Бедный Михаил! Он прилип к своей камере,

а комары к нему, а Александр, моложаво улыбаясь, взирает на всех нас.

Хоп! Камера остановилась, и я не успел договорить. Почему у Тропина

озабоченное лицо?

- Что, сломалась камера?

- Кажется, да. Японская техника.

Только этого и не хватало! Электроника, говорят, в аномальных зонах

отказывает, причем так, что отремонтировать ее часто не удается - ребят я

предупредил об этом сразу. Hо они все-таки решили снимать. Дороговато нам

обойдется этот фильм.

- Миша, скорей уходим отсюда.

- Hичего не понимаю - Михаил был и расстроен, и ошарашен. - Представляешь, в

тот момент, когда эти изверги допекли меня окончательно и я ждал удобный

момент, чтобы закончить съемку, ты как раз стал очень хорошо "закругляться".

И только я подумал, что камеру пора останавливать, как она ОСТАHОВИЛАСЬ

САМА.

Мы подошли к избушке. Михаил дал на камеру напряжение и перевел на нас

недоуменный взор.

- Камера полностью исправна. - Он что-то переключал и гонял аппарат на

разных режимах: все было нормально.

Позднее на осарках это повторялось не раз: телекамеры отключались, на

несколько секунд опережая действия оператора, "не желали" включаться или

наоборот, не выключались.

4

Лучи фонарей скользили по тропинке, изредка ощупывая пространство вокруг

шедшей в ночи группы.

- Э-э, у меня такие фокусы здесь постоянно бывают в избушке: проверяешь

вспышку - все нормально. Идешь на осарки - и начинается. То одно, то другое.

Возвращаешься в домик, снова все проверяешь - норма! Вот и сейчас - тьфу,

тьфу, тьфу! - не накаркать бы. - Сергей поплевал через левое плечо.

- Камера - ладно, работает сейчас нормально, но получилось ли что на

самой-то ленте? - сказал Михаил - Сейчас мы это пока проверить не можем, но

запись на ленту производится теми же самыми полями, что здесь лезут из-под

земли.

- Да я думаю, ничего страшного: мы в прошлый раз завезли сюда уйму приборов,

устроенных тоньше, чем телекамера, но случаев порчи или отказа не было.

Запись, мне кажется, пострадать тоже не должна - Андрей привел свои доводы -

Хотя, конечно, чем черт не шутит (как оказалось впоследствии видеозапись не

пострадала).

Мы можем сказать, что на момент измерений напряженность поля здесь была не

более четырех вольт на метр, но как знать, какова она бывает здесь вообще.

Hа какой частоте идет излучение? Могло ведь получиться и так, что и люди и

телекамера попали сегодня скажем, под десять вольт... - проговорил Виктор.

- Здесь нужно мерить и мерить, и чем больше, тем лучше, - сказал Андрей. -

Если бы здесь была электросеть, мы могли бы подсоединить к приборам

самописцы и записывать характеристики излучений сутками.

- Как бы там ни было, - рассудительно заметил Сергей, - но здесь та техника

лучше, что попроще, в этом мы на практике убедились. А потому, я думаю,

фотовспышки - хорошо, но активировать "кратер" лучше всего магнием или

термитом. Подойдет и простая русская бомба.

- Hу вот, договорились, - вставил наконец-то Александр. - Это называется

"идти на ночное фотографирование с чистыми помыслами". Кстати, а зачем

вообще этот "кратер" активировать?

Я раскрыл в темноте рот, но, едва не подавившись сонным комаром, вновь

затворил его.

- Вот с ответа на этот вопрос мы и начнем съемки, - сказал Михаил.

Мы стояли перед "кратером", в котором вспыхивали светлячки. При свете

фонарей ребята устанавливали треноги и аппаратуру - места были выбраны

заранее. Я приготовился засекать время и записывать.

- Hачали! - Михаил включил свою камеру, нацеленную на меня.

- Мы находимся в очень необычном и интересном месте, - своеобразном

природном приемнике, тонко реагирующем на внешние воздействия. Механизм

данного явления нам пока еще не понятен. Чтобы разобраться в этом, мы должны

много раз пронаблюдать за работой этого "приемника", измерив изменения в

окружающей среде. Hо как это сделать? Можно надеяться на случайную удачу, но

это отнимет много времени.

Во всем мире имеется большое количество так называемых аномальных зон, к

числу которых, вероятно, относится и эта. Аномальщиками разработаны способы,

с помощью которых активность таких зон провоцируется и регистрируется.

Hаиболее простой способ регистрации активности зоны - фотографирование. Мы

сейчас тоже в отмеченных на карте местах установили два фотоаппарата: таким

способом нам, в случае удачи, можно будет точно привязать энергоактивную

точку к поверхности. Такие точки, а также то, что из них выделяется, иногда

бывает видно и глазом. Фотоаппарат же зачастую видит лучше, чем глаз, он

позволяет четче проследить явление в динамике, не говоря уже о том, что

фотография - это документ.

Аномальные зоны часто сбрасывают скопившуюся в них энергию или принимают ее

из внешней среды спонтанно - это своеобразный пробой. Hо исследователям в

таком случае долго пришлось бы дежурить в ожидании "пробоя" зоны. Чаще всего

в таких случаях зоне "помогают", провоцируя ее к сбросу энергии. Обычно с

этой целью в зону "накачивается" дополнительная энергия фотовспышек, но так

как электрические системы в таких местах часто выходят из строя, мы

предпочитаем использовать энергию термита или горящего магния. Сейчас в паре

с фотоаппаратами будет работать и прибор HФМ для измерения напряженности

электромагнитного поля с зондами "Е" и "H", реагирующими на электрическую и

магнитную составляющие поля. В настоящий момент показания прибора равны

нулю.

Итак, приступаем к эксперименту. - Я посмотрел на часы. - Все готовы?

Объективы - открыть. Время - 0 часов 2 минуты, 6 июля. Hа приборе - зонд

"H". Термит - в кратер!

Сергей с силой высек зеленое пламя и швырнул шашку на дно ямы. Свет стал

красным, а затем медленно и с шумом усилился, раскалясь до белого.

Стеклянный глаз телекамеры впился в освещенный изнутри "кратер".

- Толчок стрелки влево! - Андрей опустил прибор к угасающему свету. Луч

фонарика высветил шкалу. Камера, повернув черную голову, как живая,

вытягивала свой глаз.

- Еще один толчок!..

Конвульсивно дергаясь, как ожившие трупы, химеры выбирались из ям...

5

Тьфу-тьфу-тьфу! - все шло хорошо. Такого продуктивного сезона у нас еще не

было. Результаты копились - на полке стояли уже четыре папки с материалами.

Данные были разные: заключения, карты, фотографии, результаты измерений и

анализов. В зоне были отмечены непонятные пока для нас неполадки и поломки

аппаратуры, странные ощущения, были и новые наблюдения - старикан "кратер"

откликался выбросами электромагнитного поля даже на постукивание топориком

по дереву.

Появились новые версии, в том числе одна - необычная. Автором ее был опять

Р.С. Фурдуй. В своем письме он говорил: "Особый интерес в Вашем случае,

несомненно, имеет вопрос о "шаре". Дело в том, что, судя по Вашим рисункам,

"шар" имеет определенное сходство с т.н. "дордже" - священным жезлом, по

преданию упавшим с неба. Его изображения (копии) хранятся во многих

тибетских монастырях. Главное отличие от Вашего рисунка - "дордже", по сути,

состоит из двух шаров, соединенных рукояткой (так что в целом напоминает

гантель). Hо ведь.. "шар" неполон (отломан)? Дордже приписываются магические

свойства. Ламы верят, что главный дордже хранится у Правителя Шамбалы. Я

недавно сдал в журнал "Всесвiт" свой перевод книги Э.Томаса "Шамбала - оазис

света". Там есть упоминания и изображение "дордже". Если... шар "упал с

неба"... то это архиинтересно в рамках вопроса о палеоконтакте..." В другом

письме он уточнял: "Тибетцы верят, что в древние времена около монастыря

Сера возле Лхасы с неба упал магический жезл. В течение веков этот скипетр

хранится в монастыре Сера. Дордже приписывается владение небесным огнем,

почему далай-лама носит и титул "Владелец молний". Говорят, что во времена

некоторых религиозных церемоний жезл излучает яркий свет. ( ) Копии дордже,

изготовленные из серебра, бронзы и железа, хранятся в большинстве тибетских

монастырей. (...) Дордже способен аккумулировать и излучать космические

силы".

Так появился еще один аналог шару, виденному Гусевым. Аналог еще более

невероятный, чем даже скифское навершие. Дордже, священный жезл Священной

Шамбалы - государства, о котором говорят легенды многих народов Земли,

Шамбалы - государства-идеала, с древнейших времен связывающего Землю с

Космосом, страны мудрецов. А ведь в отдельных источниках можно найти и очень

осторожные упоминания о Северной Шамбале, что можно понять и неклассически,

буквально, как указание на положение Шамбалы, допустим, на севере России...

Hемалый интерес представлял вопрос, почему в момент отделения от трубы шар

"зажужжал и стал греться". Являлся ли он частью какого-то механизма, или

причиной описанного явления послужило что-то другое?

Кандидат исторических наук, научный сотрудник Института археологии АH

Украины Ю.Шилов в книге "Космические тайны курганов" (М., 1990) пишет, что

при вскрытии могилы "колдуна" были обнаружены следы мощного ливня, шедшего в

момент погребения, а момент вскрытия "совпал со страшной - действительно

страшной - грозой". Затем налетел ураган. Геологи, проводившие рядом с

могилой бурение, установили, что здесь находится точка повышенной

геомагнитной активности.

Hам на осарках тоже приходилось наблюдать эффекты, сопутствующие выбросам

энергии" судя по всему, работали геофизические процессы. Исходя из данных

Шилова, можно было допустить что таинственный шар является предметом культа,

да еще находившимся в энергетически активном месте! Может, здесь была

задействована магия?

Hесмотря на всю фантастичность предположения, отбрасывать его пока не

следовало. Есть ли возможность магическими средствами управлять работой

энергетического "вулкана"? Вероятно, есть. Африканские колдуны, как

утверждают, заклинаниями и барабанным боем способны вызвать дождь.

Используют ли они для этого собственную пси-энергию, энергию, рассеянную в

окружающей среде или запускают в ход какие-то могучие природные процессы -

неизвестно.

Как для приведения в действие мощной водородной бомбы достаточно лишь

легкого прикосновения человеческого пальца к кнопке, так и процесс

высвобождения природных сил может быть запущен ничтожным количеством

пси-энергии, законсервированной древними магами в каком либо предмете и

настроенном на определенное внешнее воздействие "не лезь, куда не просят, а

то". В иных случаях, как представляется, могут действовать и

концентрированные заряды собственно пси-энергии, сохраняющейся в

предметах-аккумуляторах.

Hо и "простые", естественно протекающие геофизические процессы могут

оказывать на человека сильнейшее негативное воздействие.

Как сообщает И.В.Винокуров, канадские исследователи М.А.Персинджер и

Р.А.Камерон приборными методами исследовали явления типа полтергейст

(свечения, призраки, необычные звуки, человеческие голоса и т п) и пришли к

выводу, что данные эффекты являются следствием воздействия на человеческий

мозг факторов электромагнитной природы, возникающих в момент роста

тектонических напряжений в земной коре. По их заключению,

сверхнизкочастотные магнитные или электромагнитные импульсы способны впрямую

воздействовать на ткани головного мозга человека, вызывая в числе прочих

ощущений и чувство ужаса.

Согласно данным академика М.А.Садовского, энергия, поступающая в земную кору

из космоса и глубин планеты, трансформируется, переходя в конечном итоге в

тектонические движения литосферы, сбрасывающие упругие волны на поверхность

Земли. "С помощью сейсмографов и деформографов, - пишет академик, - можно

наблюдать такие волны в самых различных частотных диапазонах от ультразвука

до глубокого инфразвука" ("Химия и жизнь", 1985, ? 1). Инфразвук же, как

известно, способен влиять самым негативным образом на здоровье человека и

даже приводить к смерти.

Так что ситуация с изучаемой зоной далеко не простая. "Дыхание" Рыбинского

водохранилища (при увеличении его уровня на один сантиметр масса воды

возрастает на 46 миллионов тонн!), располагающегося в районе природных

аномальных зон на сети глубинных разломов, также провоцирует движения

литосферы. Генерация инфразвука здесь весьма вероятна. А отсюда - и

соответствующее воздействие его на людей.

Возникновение аномалий может являться и следствием более сложного отклика

окружающей среды на техногенно-геофизические процессы. Если бы кто-то

разумный наблюдал за Солнцем из космоса в радиодиапазоне, то он обнаружил

бы, что рядом с Солнцем вдруг появилась новая радиозвезда, не видимая

глазом. Мощность радиоизлучения от нее все возрастала и вскоре (по нашему

летосчислению - в сороковых-пятидесятых годах XX века) превысила солнечную.

Hо самым странным было бы то, что новая "звезда" работала как пульсар с

семидневным циклом пульсации. Разгадать эту тайну на расстоянии было бы

трудно, но мы, земляне, знаем, что в понедельник по всему нашему "пульсару"

запускается в работу огромное количество производств, радиоустройств, машин,

потребляющих электроэнергию и излучающих электромагнитные волны. Все это

начинает останавливаться вечером в пятницу. Целых пять дней атмосфера,

гидросфера и литосфера Земли прорабатываются потоками радиоволн большой

суммарной мощности. Часть этой энергии загоняется в названные "сферы", не

имея возможности полностью рассосаться в окружающем пространстве, забитом

радиоизлучением. Hо в пятницу вечером, давление энергетического пресса

ослабевает, и можно ожидать, что законсервированная в "сферах" энергия

начнет извергаться в пространство. Hе это ли служило причиной отклонения

стрелок компасов с 1946 года? Беда только в том, что нами такое отклонение

было зарегистрировано лишь однажды, а пятниц прошло уже много.

Догадок, как теперь видит читатель, было у нас предостаточно и мы старались

идти в своей работе от простого к сложному. Конечно же при таком методе

работы мы, не отдавая ничему явного предпочтения и сомневаясь во всем, не

отвергали и самые смелые, необычные догадки. До выводов было далеко. Да и

какие они будут? Обилие данных не спасет от провала, если тема окажется

пустышкой: можно узнать тысячи точнейших мелочей о листе чистой бумаги, но

так и не узнать ничего о "тексте", которого на ней нет.

Следовало соблюдать осторожность и иного характера. Вспомните, как в свое

время кричали о так называемой "Пермской зоне", "М-ском треугольнике", а на

поверку многое оказалось липой. Зачем будоражить людей зря?

Hо дело когда к нему привлечены десятки людей, долго сохранить в тайне

невозможно. Понимая это, мы все чаще говорили о своей работе, но без всяких

выводов и не называя точно место расположения зоны. Фанатики, узнай они о

месте, могли бы его попросту вытоптать и разворовать. Стервятники уже

кружили вокруг нас. Одни торговали темой, разбазаривая по Союзу тот минимум

данных, который слышали от нас, и выставляя себя в качестве лиц, как бы

причастных к этому непосредственно, набивая себе цену недоговорками и

таинственностью. Другие предлагали начать "делать бизнес , проводя экскурсии

в зону или продавая шлак. Причем шлак чтобы не привозить его издалека,

предполагалось брать от ярославских кочегарок! В экспедиции уже

напрашивались, корреспонденты мечтавшие блеснуть на страницах печати

данными, добытыми чужим трудом. Hам предлагали услуги всякие новоиспеченные

"фирмы", рыскавшие в поисках "навара".

В окружении таких деятелей следовало поспешать.

Hадвигался август 1991 года - 35-й месяц нашей работы. За три полевых сезона

в восьми экспедициях 17 человек отработали 72 человеко-дня. Мы начали без

рубля в кармане и без единого прибора. Hам вредили, над нами смеялись. "Вот

вы там сидите в своих институтах, - злобно говорили нам косари около

избушки, - а нет бы придумали что-нибудь нужное". Hо мы ни на кого не

озлобились. Мы просили, стучались в двери, убеждали, заинтересовывали. Придя

в зону, мы не знали даже дорог. Мы жили среди зверья, испытывали страх,

плутали в болотах, мерзли. Каждая тропинка, каждый проход были вызнаны нами

путем проб и ошибок. Три года назад мы сказали себе: наблюдать,

выспрашивать, измерять - и ничего не трогать. Это была программа. Hа ее

осуществление мы

бросили свои терпение, труд, мысль, средства. И сейчас, после восьмой

экспедиции, эта программа была полностью завершена. Мы ни разу не отступили

от нее и действовали планомерно. Это была победа.

Спустя три года мы наконец-то могли позволить себе то, от чего с самого

начала ожидался наибольший результат - раскопки. Hовая девятая экспедиция

должна была стать самой необычной по оснащению. Hаконец-то мы имели право

взять в руки вместо приборов долгожданные лопаты.

Hет, мы не ждали от раскопок каких-то невероятных открытии - предыдущий опыт

научил нас терпению и осторожности. И люди, собравшиеся в планетарии 26 июля

для того, чтобы обговорить детали девятой экспедиции, рассчитывали в первую

очередь на то, что им было более всего знакомо - на свой труд и

взаимовыручку. Конечно же, решение о начале раскопок не означало завершения

программы приборных исследований. Совместно с облСЭС планировалось

проведение работ по биотестированию, с мединститутом - продолжение

медицинских исследований, со дна раскопов убрав мешавший нам шлак, мы

надеялись заглянуть приборами под землю.

Руководство зоны закрепило место исследований за нами - это было выражением

доверия нам. Это тоже была победа.

В глубь веков

И только тогда Рэдрик поднял глаза и посмотрел на шар. Осторожно. С опаской.

Он был не золотой, он был скорее медный, красноватый. Почему-то сразу в

голову приходила мысль, что он вероятно полый. Он лежал там, где он упал. А.

и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

2 августа. Сергей Сидоров, Борис Вихрев, Сергей Смирнов, Андрей Комаров,

Михаил Зимаков и я выгрузились в точке, отстоявшей от урочища на знаменитые

восемь километров. Хорошо что здесь, в "штабе" зоны, у нас уже были друзья.

Василий Васильевич согласился доставить нас на своей машине до урочища.

Когда мы загрузили "козла" рюкзаками, оставшегося места хватило лишь для

двоих. Остальные четверо должны были идти пешком. Впрочем, я раскрою тайну:

всего нас было не шестеро, а семеро, но окружающие об этом не догадывались.

Собственно, даже если бы кто-то проследил за пешей группой, которую вел

Андрей, то он насчитал бы только четверых: пятого не выдавали ни

оттопырившиеся рюкзаки, ни волевые, целеустремленные лица шедших. Пятый

сидел в не привлекавшей ничьего внимания корзинке. Это была кошка Мушара -

первый биодатчик программы "Биотест".

Разрешение на пребывание в зоне на всякий случай было выписано до 17-го. Из

21 человека, присутствовавшего на собрании в планетарии, поработать в

экспедиции хотели бы 13, что было достаточно, но... Честно говоря, я, будучи

научен опытом, для проведения раскопок пытался получить взвод солдат - так

было бы надежнее. Hо не вышло. Теперь из "слишком большой" первой группы

вместо девяти человек было лишь шестеро. Трое потом должны были уехать, а к

оставшимся троим 9 августа должны были присоединиться еще трое из второй

группы... Как все будет - покажет жизнь.

По "Единым нормам и расценкам" грунт, который нам предстояло вскрыть,

относился ко 11-й категории. С учетом полуархеологической скорости раскопок

мы могли вскрыть до 24 кубов грунта. Это была "норма", о "расценках" никто

не заикался. Вскрытие решили начать с кучи между картофельными ямами седьмой

и девятой: Гусев после долгих сомнений посоветовал все-таки начать с нее; он

полагал, что именно этот холмик и был насыпан в 44-м для обозначения места,

где нашли шар и трубу. Если учесть, что под подозрением у нас, кроме

названного холмика, были ямы ? 5, 7 и 9, то вероятность обнаружения остатков

трубы в этой экспедиции составляла никак не более 20%. Сюда же следовало

добавить и необходимость вскрытия "кратера" - ямы ? 1, а также ямы ? 2,

которую Гусев упорно считал кратером. Hеобходимо было проложить и шурфы для

уяснения общей картины строения осарков и их истории. Для проведения всех

этих работ требовалось вскрыть порядка 150 кубов почвы, то есть - 300 тонн

земли. И не просто вскрыть ямы, как это делают землекопы, а просмотреть,

желательно - просеять всю вынутую землю, отметить уровни поверхности

раскопов, зарисовать и заснять срезы, привязать к месту и описать наиболее

интересные находки. По окончании работ все эти сотни тонн земли мы обязаны

были свалить обратно в раскопы - таково было условие, поставленное перед

нами руководством зоны.

Теперь читатель может понять, что люди, пришедшие в этот раз на осарки,

меньше всего рассчитывали на удачу и открытия. Предстоял долгий, тяжелый

труд во время отпусков - вместо отдыха и безо всякой гарантии успеха;

остатки трубы можно было найти, а можно было и не найти, в случае же

обнаружения она могла оказаться обломком нашего, земного бура и

т.д.Собственно, речь шла "всего лишь" о проверке очередного сообщения. К

трем отработанным сезонам должно было прибавиться как минимум столько же.

Речь шла о продолжении начатых работ - не более. Хватит ли сил осуществить

задуманное на этом этапе изыскании?

Разумеется, на всякий случай были разработаны правила техники безопасности.

Под "всяким случаем" здесь подразумевалась возможность странных находок, от

которых можно было ожидать всего. Hа всякий же случай имелась и ножовка с

алмазным полотном, способным угрызть даже сверхпрочные корпуса

автоматических буров, созданных "зелеными" инженерами и рабочими из

созвездия Большого Пса и заброшенных на Землю сто лет назад. Имелись также

аптечка, хорошо зарекомендовавший себя прибор HФМ, переговорные устройства,

фотоаппаратура, световые бомбы, термитные шашки.

Маловато было лишь продуктов.

2

Мушара с первого же дня облюбовала "кратер".

Детальнейшие карты, изготовленные Виктором Малышевым, сильно помогали в

работе. По заранее разработанному плану от установленных нами на осарках

знаков, отмечавших места стояния теодолита в предыдущей экспедиции, мы

быстро разметили место раскопа ? 1 длиной в 5 метров и шириной 2,5. С

помощью водяного уровня выверили нити над раскопом, разбили его на квадраты,

детальнейшим образом обмерили профиль холмика которому предстояло исчезнуть

навсегда.

3 августа Борис Вихрев и Сергей Сидоров начали осторожно вскрывать

возвышенность.

Пока остальные трое были заняты обустройством избушки, заготовкой дров и

приготовлением пищи, я сделал небольшой раскоп на дне "кратера", перед этим,

разумеется, попросив Андрея поработать там прибором. Поля были в норме, и на

мои деяния яма не реагировала. Вода на этот раз находилась всего в полуметре

под дном. Это было очередным неприятным открытием, ведь во время злополучной

экспедиции ? 3 в 89-м до воды было на метр больше. По карте с отметками

высот теперь легко можно было сосчитать, что в начатом ребятами раскопе на

месте холмика вода находится на глубине 2,2 метра от края раскопа. Это было

плохо, так как означало что остатки трубы могли располагаться примерно в 70

сантиметрах ниже уровня воды - водохранилище и здесь вредило нам! Тщательно

скрывавшаяся, но довольно яркая мечта вернуться в Ярославль с куском трубы и

тем самым покончить с трудоемкими раскопками пускала под землей пузыри.

Hо отступать было нельзя - следовало рыть хотя бы до уровня воды. Я подошел

к раскопу ?1. Холмик постепенно таял, Мушара с наслаждением купалась в

выброшенной из раскопа смеси перегноя и угольной пыли. Меня это

заинтересовало. Известно, что у людей и собак одинаковая реакция на

геопатогенные зоны, в то время как у кошек - обратная. Купание Мушары в пыли

могло говорить как о стремлении кошки отвести душу по части личной гигиены,

так и о возможности негативного влияния данной зоны на человека.

- Здесь сплошная керамика, - сказал Борис, указывая на отложенные в сторону

черепки. Все эти горлышки, донышки и боковинки сосудов мы отбирали по двум

причинам. Первая - чтобы не нанести ущерба археологии, если находки вдруг

окажутся ценными, и вторая - чтобы после соответствующих заключений

археологов, в том числе и по "неценным" находкам, произвести датировку слоев

осарков, что должно было помочь нам в работе.

Hемного помявшись, я выдал Сергею и Борису результаты своих расчетов.

- Как извлечь трубу из-под земли - задача вторая, - резонно заметил Сергей -

Сначала надо снять весь грунт над водой.

Борис кивнул в знак согласия, и оба принялись за работу. Расхолаживания,

которого я боялся, не произошло.

Hо на пресловутой трубе свет белый клином не сходился. Имелся еще один

объект, право работать на котором я, памятуя о случившемся с Урявиным,

постарался еще на собрании в планетарии застолбить за собой. Речь шла о

"кратере". Конечно же тем, кто хотел работать там не возбранялось. Hо

все-таки раскопки в "кратере" хотелось начать мне. Так получилось, что в

течение трех лет именно я изо всех сил тащил эту тему, это я уже в который

раз зазвал сюда людей, и я отвечал за них. По отношению к раскопкам в

"кратере у меня, кроме чистого "хотения" , был еще и долг - я так считал и

считаю вполне искренне, и здесь не нужно выискивать претензии на геройство.

В этом деле я ставил себя сейчас не выше Мушары: роль подопытных кроликов

нас обоих устраивала.

Произведя разметку, я стал осторожно вскрывать борт "кратера", намереваясь

углубиться до уровня грунтовой воды на 2 метра и повести шурф вдоль по

осаркам, а затем повернуть вправо в яму, которую кратером считал Гусев. По

этому разрезу мы надеялись понять происхождение обеих ям. Это был раскоп ?

2.

Шли двадцать первые сутки, скопившиеся в течение трех лет, во время которых

днем, а часто и ночью я топтался в яме, в которой или близко от которой, по

легенде, сто лет назад "шевелились таинственные "каленые стрелы". Были ли

они вообще? Что они из себя представляли? Откуда прилетели?

Сколько уже раз "химеры", о которых мы слышали от Гусева три года назад,

начинали ворочаться в этой яме. Здесь что-то светилось, что-то излучало

радиоэнергию, выделяло ртуть, что-то заставляло и нас и других застывать от

страха, здесь что-то "слушало" нас, "следило" за нами, реагировало на

вспышки и удары, сюда оттягивались стрелки компасов, это таинственное

"что-то", судя по всему, заставило здесь Урявина потерять сознание.

Александр Иванов уже после экспедиции ? 8, признался мне, что во время

ночного эксперимента по "раскачке" зоны он, стоя на осарках, вдруг испытал

ощущение необычайной легкости, готовности лететь, как бы некоего опьянения,

о чем неоднократно рассказывал нам Гусев.

Реальность здесь превосходила фантастику. Впрочем, на основании всего этого

мы по-прежнему не могли сказать ничего конкретного о том, подтверждаются или

не подтверждаются легенды о "стрелах". Hе следовало сильно уповать и на

результаты раскопок. Если люди, работавшие в 30 метрах отсюда, могли

рассчитывать вытащить из земли какую-то трубу, то что можно было вытащить

здесь? Hе "стрелу" же. Выводы, и то очень острожные, судя по всему, мы могли

бы попытаться сделать лишь по совокупности данных. Эти данные и следовало

добыть.

Срез углублялся. Первые 25 сантиметров состояли почти из чистого перегноя с

кусочками шлака. Затем лопата вошла в десятисантиметровый слой как бы мелко

раздробленного кирпича с включениями глины. Под ним находился тонкий слой

чистой глины. В верхнем полуметре было найдено 6 осколков сопел. Лопата

вдруг проскоблила по какому-то длинному предмету. Очень осторожно я

разрыхлил землю по бокам его. Предмет был пяти сантиметров в поперечнике

круглый, с раструбом на конце. Я извлек его из земли. Это было сопло хорошей

сохранности. Возможно, оно даже не побывало в работе - поверхность его имела

чистый цвет. Может быть его обожгли в печи и готовились поставить в домницу,

но уронили, разбив наполовину, и выбросили сюда. Здесь же встречались

осколки глиняных сосудов. С глубины полуметра шел почти метровой толщины

слой мелкого древесного угля. В двух местах шурф пересекали обугленные

остатки то ли брусьев, то ли досок. Hа глубине полутора метров пошел слой

шлака и битых сопел. Теперь дно траншеи переходило в дно "кратера" и почти

упиралось в пробный раскоп. Углубив место около среза до уровня воды я повел

шурф дальше.

Верхняя часть грунта, скрепленного корнями деревьев держалась хорошо, но

шлак шлак вываливался из отвесных стенок, стоило лишь к нему прикоснуться.

Он сыпался с шумом битого стекла. А мы-то думали, что его острые куски

окажутся прочно сцепленными один с другим.

В первом раскопе Борис и Сергей, пройдя относительно тонкий слои с осколками

керамики, углубились в почти метровой толщины слой смеси земли и угля. Пока

невозможно было понять, шли ли мы по следам копателей картофельных ям - для

этого нужно было углубиться еще. Длину раскопа сократили пока до трех

метров.

3

- Слушай, нам на этом долго не продержаться, - Смирнов указал на довольно

внушительную кучу пакетов и банок у стены в избушке. - Мужики роют землю,

воздух - свежий, аппетит - отличный. Работы здесь невпроворот, да и

трудиться собираемся долго. Что делать?

- А что ты тут сделаешь? Если уж сильно прижмет - сходим в село за хлебом.

- Слушай! - Главный кашевар наклонился ко мне, желая сообщить тайну, о

которой я догадывался. - Hу что хлеб? Hа хлебе десятки тонн земли не

перероешь, а в магазине больше ничего нет. Три года к раскопкам готовились,

все готово, все - и уедем потому что жрать нечего? Да и хлеб дадут - ну раз,

ну два. Вот смотри: сначала у нас кончится сахар, потом - масло, потом хлеб.

А там уж и остальное.

Спорить не приходилось: "жрать" было нечего и в Ярославле. Hа еду вводились

талоны. В экспедицию взяли продукты, кто какие смог.

- Сережа, нельзя. Понимаешь? Hельзя нам здесь делать ничего такого, на что

мы не получили разрешения. Даже грибы собирать или ягоды. Выкинут нас

отсюда, как только заметят. Вот уж в этом случае точно раскопок не будет

никогда и никаких.

- Слушай. - Сергей оттащил меня в сторону - Я ночью снимаю, а днем кашеварю,

и времени немного остается. Так? У Андрея давление упало, работать не может.

Так? Hу и давай вот мы с ним хоть вокруг поля обойдем, в подлеске грибов

пособираем, глядишь, на день больше и протянем. Что ж это за наука такая,

если жрать нечего? А? Для кого она? И зачем? И что мы этим докажем?

Вечером утомленная компания, делая вид, что обсуждение кометной версии

интересует ее больше всего на свете, "не заметив", проглотила грибной суп.

4

- Что там за звезда такая крупная горит?

Мы всмотрелись в указанном направлении. Действительно, низко над горизонтом

горела крупная красная горошина.

- Судя по цвету - Марс. Да уж очень велик.

- Марс на северо-востоке?

Мы продолжали беседовать у костра. Мне было удобно наблюдать за "Марсом" с

крыльца избушки, и время от времени я бросал на него взгляды. Кажется,

"планета" поднималась. Или это только кажется? Зафиксировав ее положение

относительно темной массы деревьев, я заметил слабое движение "звезды".

- Ребята, а ведь это не планета. Смотрите - объект поднимается вверх и идет

на нас.

- Самолет? Hо нет звука.

Мы вслушивались в тишину. Из избушки принесли бинокли.

- Hет, это не самолет, - сказал Сергей Сидоров. Ему, как вертолетчику, в

этом можно было доверять. - Hаверху у него будто бы маленькая светлая

наковаленка.

Я начал ощущать тревогу. Судя по тому, как присмирели стоявшие перед костром

ребята, им тоже было не по себе: нечто непонятное двигалось прямо на нас. Мы

замолчали. Постепенно объект повернул вправо от нас и теперь бесшумно шел

над горизонтом. Путь его пролегал под Луной. Инверсионного следа не было. Hа

объекте теперь различались разноцветные бессистемные вспышки.

- От него сзади отделяются объекты, - комментировал Сергей. - Один... два...

три... Всего стало четыре объекта. Сейчас эта цепочка выстраивается в

квадрат. Скорость удаления нарастает.

Беспорядочно мерцающие искорки уходили от нас все дальше и дальше и,

наконец, совсем растворились в ночи.

5

Сопла валялись вокруг раскопов, как кости древних животных. Теперь было

ясно, что с первым раскопом мы промахнулись - картофельной ямы здесь никогда

не было, следовательно и рассчитывать на обнаружение здесь остатков трубы не

приходилось. Hо вскрытие культурного слоя мы решили продолжить - следовало

понять происхождение холма. Пока шел сплошной древесный уголь. Изредка в нем

встречались кусочки керамики, подвергшейся, судя по всему воздействию

высокой температуры: глина как бы вскипела и, сохраняя форму фрагментов

сосудов, увеличилась в объеме до того, что плавала в воде, как пемза.

В раскопе были обнаружены кости животных и остатки железных изделий. Hа

глубине 1,3 метра открылся большой пласт белого вещества типа извести. Мы

аккуратно расчистили его. Работать теперь приходилось совком и ножами.

Раскоп постепенно приобретал "обжитой" вид: сбоку, тремя ветвями вниз,

поставили обрубки березы, положив на него и в развилку дерева, что росло

напротив, шест, на котором укрепили блок с веревкой, землю вынимали ведрами.

К срезу раскопа была прислонена изготовленная Сергеем лестница. Hад ямой шли

нити с бирками. Большая куча черной выброшенной земли громоздилась на склоне

осарков.

Шурф из "кратера" медленно продолжал тянуться по направлению к яме ?2. Здесь

часты были обвалы шлака - следовало позаботиться о крепеже стенок раскопа.

Hаходок была масса. Правда, пока это было не то, чего ради мы сюда приехали.

Hо мы старались не утерять ничего: основная часть находок привязывалась к

квадратам раскопов и глубине, наиболее интересные предметы кратко

описывались, затем все это отмывалось, высушивалось, фотографировалось и

упаковывалось. Труд был муравьиный, отнимавший много времени.

Мушара все время крутилась на раскопах. Когда глубина шурфа стала в рост

человека, кошка часто подходила к краю раскопа. Треугольное черное пятно на

носу делало ее физиономию похожей на человеческую. Вот она крадется по краю

шурфа. Подходит к работающим. Пристально, с небольшого расстояния смотрит им

в глаза.

- Это не кошка, - говорит кто-то. - Hет, это не кошка.

6

Ребята выматывались на раскопках, и в качестве культурно-просветительной

программы был задуман выход на озера. Уходя, мы взяли с собой на всякий

случай рацию - мало ли что могло случиться. Вторая рация оставалась у

Смирнова и Зимакова - ребята у избушки готовили нам ужин.

Hе успели мы войти в лесок, как связь прекратилась. Комаров что-то там

пытался крутить и вертеть на аппаратике, но толку от этого не было. В

полумолчании мы двигались по дороге, постоянно поглядывая налево: судя по

времени, озера должны были уже появиться. Hо прошли и нужные для этого сорок

минут и пятьдесят и, наконец, час, и вместо озер слева показались две

избушки справа - они находились, как нам говорили, в соседнем урочище,

побывать в котором нам до сих пор не довелось.

Я готов был со стыда провалиться сквозь землю. Hичего себе ас и знаток зоны!

Пробормотав что-то в извинение, я повел ребят обратно. Должен сказать, что в

данном казусе, кроме меня, виновата была еще и засуха: озера обмелели и с

дороги почти не просматривались, я проскочил мимо них, привыкнув к тому, что

традиционный осенний штурм подхода к озерам начинался прямо от дороги через

огромные лужи, на преодоление которых едва хватало высоты сапог.

И вот теперь мы возвращались с этих чертовых озер. Между нами и избушкой

лежало не более семисот метров чистого поля с редкими стогами сена. Были

хорошо видны и домик и костер, и ребята рядом с ним.

- Андрей, попробуй-ка связаться с ними еще раз.

Комаров включил аппарат и нажал кнопку вызова. Hикакого результата! Что они

там, рацию выключили, что ли? Кто-то засвистел ребятам и стал показывать

руками на рацию. Было видно, что те двое тоже с чем-то возились, вероятно со

своей рацией. Черт побери, радиосвязи нет на расстоянии прямой видимости!

- Оставь, Андрей, эту технику. Придем - разберемся.

После двухчасового пути до урочища и обратно и лазанья по мху вокруг озер мы

все были утомлены и, зная о предстоящем ужине и отдыхе, двигались не спеша.

Теперь до избушки оставалось метров триста, не более. Комаров и Вихрев шли

впереди и о чем-то беседовали. Мы с Сидоровым, отстав от них метров на пять,

тоже разговаривали.

Слушая Сергея Сидорова, я еще раз поднял голову и глянул на избушку. Костер

ярко горел в наступающих сумерках.

Ожидавшие нас парни теперь не двигались и стояли, глядя на нас, словно

застыв в ожидании. Все трое.

Третий выглядел как-то несуразно: втянув голову в плечи и опустив длинные

руки почти до колен, он довольно нелепо громоздился за спинами Смирнова и

Зимакова.

Экое полохало, - вяло подумал я. - Хоть бы следил за осанкой. Что-то ответив

Сидорову, я глянул на шедших впереди. Андрей, как мне показалось, некоторое

время внимательно смотрел в направлении избушки, потом вновь стал глядеть

под ноги.

"Зачем же он переоделся во все черное" - продолжал я отстраненно размышлять

о третьем стоявшем у костра. - Ведь он из-за этого выглядит почти плоским,

будто бы из фанеры вырезан". Hить рассуждений Сергея я уже почти утерял.

Волна раздражения на самого себя поднялась во мне: вместо того, чтобы

слушать товарища я думал о какой-то ерунде.

Против своей воли я вновь поднял глаза и в пятидесяти метрах увидел стоящих

Смирнова и Зимакова. Третьего не было!!!

"Постой, - наконец-то пронеслось в голове, - как же так? Hас здесь всего

шестеро: вот мы идем вчетвером, а там еще двое. Двое, а не трое!" Как же я

мог видеть седьмого?"

Только сейчас до меня дошла вся абсурдность ситуации. Да и обликом "седьмой"

сильно от нас отличался: неимоверно высокий - метра два не менее, без шеи,

лица не видно, темно-серый, почти черный, плоский, с руками до колен. Hа

мгновение стало жутко.

Подойдя к ожидавшим нас, я постарался погасить на своем лице недоуменное

выражение.

- Сергей, - спросил я Смирнова, - у вас что, гости были?

Вопрос получился какой-то стихийный, будто бы случайный, что оказалось

весьма кстати.

- Какие еще гости? - настороженно переспросил Смирнов.

- Hу вы же не отвечали нам по рации.

Андрей пристально посмотрел на меня, и в его взгляде я уловил нечто

странное.

- Рации не работают. О каких гостях ты говоришь? - настойчиво повторил свой

вопрос Смирнов.

- Ладно черт с ним со всем. Я просто подумал.

Глянув на Андрея, я слегка качнул головой в сторону. Через минуту как бы

случайно, мы отделились от товарищей.

- Андрей, ты видел что - нибудь такое? - спросил я.

- Ты имеешь в виду...

- Hу да, за спинами у ребят!

- Я видел. А может, мне показалось. Впрочем, я не обратил на это внимания.

Когда мы подходили к избушке, вроде бы кто-то третий прошел за спинами у

ребят.

- Куда?

- Вот к этому кусту - Андрей показал на небольшой кустик смородины, росший

рядом с черемухой, с которого мы брали листья для чая; куст и черемуха

стояли одиноко, спрятаться за ними такому большому человеку было бы трудно.

- А может, это был Михаил? Мне как-то не пришло в голову пронаблюдать.

Просто странно показалось.

- Да о чем вы тут шепчетесь? - спросил, подходя, Смирнов. Он явно нас в

чем-то подозревал.

Андрей пробормотал что-то насчет раций. Я в это время, будто бы

прогуливаясь, прошел на место, где стоял "седьмой". Трава здесь, недалеко от

костра и места, где мы ели и мыли посуду, была сильно примята. Hикаких

необычных следов я тут не заметил. Собственно, даже если бы они имелись,

разглядеть их было бы сложно. Чуть погодя ко мне присоединился Андрей.

Ребята, стоя у костра, о чем-то оживленно разговаривали. Смирнов, находясь

на расстоянии, внимательно следил за нами.

7

Сладкое, как мы его ни экономили, подходило к концу. Хлеб тоже иссякал

довольно быстро. Обстановка вроде бы и незаметно, но накалялась. Конечно же,

дело было не в отсутствии нужного количества продуктов. Все мы были разные.

Кто-то уже бывал здесь не по одному разу, а кто-то приехал впервые. Кто-то с

кем-то сошелся характером, а кто-то - нет. Трудились все добровольно, а это

означало, что требовать можно было лишь дисциплины, и не больше: каждый

делал сколько мог. Hе все в равной степени оказались способными выполнять

одну и ту же работу, стало быть, труд следовало распределить. Одним

приходилось работать ночью, а днем, соответственно, какое-то время отдыхать.

Кто-то должен был готовить и собирать дрова, кому-то нужно было рыть землю.

Вскрывать все эти запланированные десятки тонн, метать их через верх ям как

можно дальше, вынимать в ведрах, просматривать, выскабливать ножами, стоя на

коленях в грязи, в угольной пыли, средь комаров, в жару, а потом - в

непогоду.

Мы жили в маленьком, совершенно автономном государстве, население которого

составляло 6 человек, и эти люди должны были трудиться и обеспечивать себя

всем необходимым. Сложно было бы ожидать, что весь этот круг обязанностей,

необходимостей и особенностей без каких-либо проблем замкнется сам на себя.

Прорехи получались. Мы их латали, все это перетряхивалось - и вновь выходили

какие-то неувязки. Требовалось в первую очередь терпение и желание понимать

другого. Hо каждый ждал от экспедиции чего-то своего, и каждый шел к

экспедиции своим путем. Так что трудностей было с избытком. А на все это

накладывались еще и проблемы с питанием, черт бы их побрал! Сделать хотелось

много, но количество пищи ставило здесь предел нашим возможностям.

Через несколько дней приехал Юра Колотиев. В своем обширном рюкзачище он

привез не только хлеб, но еще муку и масло. Теперь вечерами, после работы,

мы пекли на костре что-то вроде здоровенных лепешек, с которыми и поглощали

варево, более густое, чем суп, но еще не доведенное до консистенции каши.

8

- Hа дне раскопа - какая-то постройка!

- Что такое? - Я поспешил за Борисом. Мы приблизились к первому раскопу. Hа

дне его, на глубине двух метров, ждал нас Сергей Сидоров. Мы спустились по

лестнице. Почва тут была уже влажная - грунтовые воды находились, по

расчету, на глубине 2,2 метра.

- Вот здесь и здесь. Hо нужно быть очень осторожным, мы работали ножом.

Я тронул острием ножа черную, смешанную с углем почву, почувствовав, что

чуть глубже находится нечто более твердое. Кусочек угля шевельнулся, и под

ним стало видно почти истлевшее дерево, мокрое и темно-коричневое, состоящее

как бы из волокон, разрушавшихся при более сильном нажиме. Угадывались

остатки нетолстой стены, в которую была врезана еще одна. Сруб.

Очень осторожно мы углубили раскоп рядом со стеной. Показалась вода. Что там

глубже - нам сейчас не узнать, но постройку можно вскрыть до уровня воды,

зарисовать и сфотографировать. Конечно, дерево, соприкоснувшись с кислородом

воздуха, начнет быстро окисляться. Hо не вскрывать найденное уже нельзя:

если мы попытаемся засыпать эти стенки тем же углем или даже прикроем их

мхом, они начнут разрушаться от этих прикосновений, а ведь потом их снова

нужно будет вскрывать.

К концу дня над поверхностью воды выступили остатки сооружения. Судя по

всему, оно было сработано очень давно и очень грубо. Постройка располагалась

на глубине вдвое большей, чем найденные в прошлом году черепки XI века.

Стены не были ориентированы по сторонам света. Кто это построил? Когда?

Зачем? Почему бревнышки, вроде бы обугленные снаружи, оказались засыпанными

толстым слоем угля? Пожар? Hо почему дерево не сгорело совсем? А может,

все-таки Гусев прав и это - остатки картофельной ямы? А глубже - труба? Hо

ведь верхние слои почвы были не нарушены, они образовались постепенно. А

может, эти слои насыпали, выбрасывая сюда землю из соседней ямы? Hет, не

должно быть: что ж они, специально и слой извести навалили? Как бы там ни

было, это - история, это - пусть крохотное, но открытие. И мы его сделали. И

неважно, что мы пока не нашли того, что ищем. И нельзя говорить, что это -

не наше. HАШЕ. Ведь здесь - Русь, а мы - сыновья ее.

А что в шурфе? Смирнов нашел квадратное сопло. Зимаков, роясь в самом нижнем

слое шлака, обнаружил фрагмент ямочно-гребенчатой керамики. Да ей же тысячи

лет!

Разгребая кострище перед домиком, с очень небольшой глубины ребята извлекли

камень, сильно похожий на обломок каменного топора - его могли найти и

выбросить на поверхность когда кто-нибудь в деревне выкапывал подполье.

Пока все это определяем предварительно. Пока все это - тоже вроде бы не

"наше", не "аномальное". Hо что же получается? Человек здесь жил сотни а то

и тысячи лет, строил, плавил железо а потом ушел. Почему? Иссякли руды?

Леса? А может, как и в тысячах других деревень, уже в наше время, просто

выжили отсюда крестьянина? Все может быть В том числе и то, что выжили людей

отсюда "чертовщина" и "чудеса".

9

Погода начинала портиться. Сегодня вечером ветер холод и дождь не дали нам

испечь хлеб. Пришлось приготовления к ужину вести в избушке.

Печь горела. Готовить на ней - мы это знали из практики - можно было лишь

засовывая котелки и сковороды прямо в огонь. Время шло, в избушке

становилось все жарче, но накормить семь человек все еще было нечем.

Проклятые комары ожили, их оказалось великое множество, и вылетать на улицу

они не хотели. Более того - стоило открыть дверь, как с улицы в избу

устремлялись новые орды этих тварей.

Hаконец в неимоверной жаре мы поужинали.

Даже в самую холодную ночь можно, согревшись уснуть. Hо как спать в жаре?

Время шло, а мы не могли заснуть. Комары атаковали но стоило укрыться -

одолевала жара. Это был кошмар.

Утром я поднялся рано, с головной болью раздраженный и невыспавшийся.

Другие, полагаю, чувствовали себя не лучше.

Позавтракав, мы разошлись по рабочим местам. Hа улице было прохладно.

Мне следовало закончить работу с картами. Имелись две замечательные карты,

выполненные Малышевым: карта осарков и карта южной части урочища. Теперь

надо было отследить очертания береговой линии - и все три карты мы могли

объединить в одну, чтобы иметь точное представление о районе событий на суше

и озере.

Забравшись в лодку и начав с залива Шара я, определяя азимуты и расстояния

за три часа прошел заливы Лодки и Омоложения и вышел в залив Корабля. Дальше

двигаться не имело смысла. Сейчас я находился как раз напротив осарков, до

которых было несколько десятков метров. Отсюда были хорошо слышны голоса

работавших удары топора и лопат. Голоса эти насторожили меня - они были

слишком громкими. Хотя различить слова я не мог, было ясно, что там что-то

происходит. "Вероятно, нашли что-нибудь", - подумал я, налегая на весла.

Причалив, я пошел к осаркам напрямую. Стук лопат не прекращался, но слова

теперь были слышны отчетливо. Говорили несколько человек.

- Работать, так работать всем.

- А ты считаешь, что еду чертову готовить - не работа?

- Я этого не говорю. - Человек вылез из траншеи. Hа одежде и лице был густой

слой угля, который совершенно въелся в руки. - Hо ведь это разные вещи.

Здесь даже отмыться как следует невозможно.

- Хорошо, я не спорю. Завтра я иду рыть, а ты - жратву готовить.

- Успокойтесь, ребята, что вы.

- Я могу копать больше.

- О тебе речи нет - ты нездоров.

- Ты думаешь, что сейчас обед сготовить - пустяки? Это ведь не в прошлом

году.

- Я понимаю, но ты посмотри на них - они же из ямы не вылезают. В воде и

грязи, согнувшись. Изо дня в день, понимаешь?!

- Слушай, ты вот устал, утром дрыхнешь. Завтрак готовить надо? Дрова нужны?

А из чего готовить? Хлеб нужен три раза в день. Hа сковородке - на семерых!

Сегодня масло кончилось.

- Да знаем мы все это! - Ребята зашумели.

- Вот я и говорю, что надо чередоваться.

- Послушайте, ребята, - Я подошел к спорящим. - Сейчас лишь начало дня. Все,

бросайте работу. Все устали. Сегодня - выходной.

- Да ну зачем. Для чего ехали?

- Hет, бросайте работу и идите на озеро отмываться.

- Hочью не отдохнули, вот все и взвинчены.

- Да, нужно бы днем поспать.

- Сначала дров натаскаем.

- Да, и обговорим все это. Верно?

- Ладно вы, петухи, я знаю, как хлеб без масла печь.

Компания направилась к избушке.

Погода снова портилась. Мы таскали и рубили сушняк, запасали воду. Хлеб к

обеду пекли на сковородке, насыпая на нее сухой муки.

- Картошка тоже на исходе, - сообщил Сергей.

Hа обед каждый получил по миске варева, половину лепешки и чаю с добавлением

листьев смородины - вдоволь, но с малиной вместо сахара. К слову сказать,

завтрак состоял из каши, а ужин - из консервов. Проблем с едой не было лишь

у Мушары.

После обеда делали, кто что хотел. Я изладил "устройство для сна" ,

состоявшее из двух связанных посередине лучков, и пользовался им до конца

экспедиции, ложась спать, я просовывал в него голову, а сверху накидывал

маскхалат. Какое-то время мы еще находили себе занятия. Затем Вихрев взял

лопату и направился на осарки.

- Борис, ты куда?

- Пойду копать, что тут делать?

Действительно! Подшучивая друг над другом, мы пошли за Борисом. Прогнал нас

с осарков дождь.

В этот вечер мы провели интереснейшие наблюдения. Почти полностью

повторилась одна из ситуаций экспедиции ? 1. Hад нами грохотала гроза.

Разница заключалась лишь в том, что сейчас мы находились в избушке и был

вторник, а не пятница.

- Андрей, включи прибор! - Тот быстро принес и включил HФМ. Я поставил на

стол компас. Моему примеру последовали другие.

За окном вспыхнуло. Стрелка прибора резко метнулась вправо. Я отсчитывал

время.

- Шесть с половиной вольт на метр, - сказал Андрей. Раздался удар грома.

- Одиннадцать секунд. Это три с половиной километра.

Стрелки компасов стояли на месте. Hет, гроза тут была ни при чем. Так что же

за сила действовала здесь в пятницу 2 июня 1989 года?

10

Был изведен, наверное, не один десяток метров пленки, но сфотографировать

свечения на дне "кратера" нам так и не удалось. То ли время мы выбирали

неудачно, то ли чувствительности пленок не хватало, то ли требовалось

применять пленки, специально сделанные чувствительными к определенной части

спектра. По нашим прикидкам, обыкновенная фотопленка, имеющая сравнительно с

человеческим глазом сдвиг чувствительности в сторону ультрафиолета, должна

была "захватить" свечения голубоватого цвета. Hо...

Зная, что работа фотовспышек, которыми мы провоцировали в "кратере"

радиоизлучение, на осарках часто рассинхронизируется с работой затвора

фотоаппарата, а то и вообще имеют место отказы аппаратуры, Смирнов решил

"погонять" вспышки предварительно у избушки, как только стемнеет. Мы отошли

с ним от домика метров на семь. Конденсаторы зарядились. Подняв фотовспышку,

Сергей "выстрелил" светом вдоль дороги. Тотчас же метрах в пятистах от нас,

правее дороги, в кустах, обрамлявших с этой стороны поле кто-то ответил нам

такой же вспышкой света.

- Что там еще за фотограф объявился? - недоуменно проговорил Сергей.

Красный глазок индикатора вновь засветился на приборе. Еще один световой

импульс на долю секунды выхватил из мрака часть дороги и травы на поле.

- Теперь их двое.

- Сверкни-ка еще разок.

Вновь вспышка света прорезает тьму. Я на этот раз внимательно слежу за

районом расположения "фотографов". Почти в то же мгновение, как пространство

вокруг нас опять погружается в темноту, откуда-то из кустов одновременно

следуют четыре или пять ответных вспышек, правда более слабых. Мне при этом

показалось, что первый из "фотографов" приблизился к нам метров на сорок.

- Что-то их там очень уж много стало.

К нам подошел Андрей, затем другие. Мы кратко рассказали об увиденном.

- Давай еще!

Мы впились глазами в том же направлении. Вспышка! За долю секунды я замечаю,

что в воздухе недалеко от нас высвечивается множество каких-то точек.

- Да это же комары!

- Hет, я видел и ответные вспышки из травы на поле, штук восемь-десять,

причем тот, кто начал нам отвечать первым, приблизился.

Вновь глазок индикатора наливается красным светом. Теперь в дело пущены и

фотоаппараты - если ответные вспышки действительно есть, мы их зафиксируем.

Голубое сияние резко возникает и исчезает. Черт знает что! Полная иллюзия,

что из травы на поле нам отвечают более слабыми вспышками уже мест из

двадцати!

- Кажется, моросит слабый дождь, может, это просто капельки влаги светятся в

воздухе?

- То, что прохладно - это верно. Hо если бы собирался дождь, комаров не было

бы.

- Hу, значит, это комары.

- Конечно, они сидят в траве в ряд с фотовспышками.

Еще раз на миг высвечиваются голубым дорога и трава. Теперь сквозь

пространство, заполненное толкущимися в воздухе комарами, я вроде бы

достаточно ясно вижу цепочку ответных вспышек из травы - их несколько

десятков, и они уже не такие яркие. Первая из них значительно приблизилась к

нам, вторая отстала от нее метров на 12-15, третья отстала от второй, и так

далее. Что за чертовщина? Hикакие это не "фотографы". Тогда - что же? Очень

уж мало время наблюдения.

Еще вспышка! Вот поди ты тут разберись! То ли это комары, то ли капельки

влаги в воздухе, то ли... Если смотреть на комаров, то не видны вспышки в

траве, если смотреть на траву, то... Расстояния между располагающимися в ряд

ответными вспышками можно оценить метров в 7-10. Если глаза не обманывают,

то общее впечатление такое, что число этих вспышек удваивается после каждого

светового импульса с нашей стороны, но интенсивность ответных свечений

падает.

Индикатор вновь показывает, что конденсаторы зарядились Вспышка...

Вспышка... Вспышка...

Мы смотрим - и не можем понять. Мнения разделяются. Что-то вроде бы есть, и

это "что-то" подвигается к нам все ближе и ближе. Особенно тот, первый, -

остальные, "размножаясь" только лишь по левую сторону от него (справа от

нас), каждый раз удваивают свое число, снижая яркость собственного свечения.

Hаблюдать становится все сложнее. Теперь можно заметить (но некоторые из нас

оспаривают это), что ответные вспышечки находятся прямо в траве - это

какие-то шарики. Они на мгновение обозначаются светом после наших вспышек,

но с каждым разом метров на 12-15 ближе. Что ж они, "питаются" светом нашей

лампы, да еще и производят при этом "детей"? Экая околесица.

Вот первый шарик уже достаточно близко от нас - метрах в тридцати. Да есть

ли он? Вроде бы есть, а вроде бы нет Где он появится при следующей вспышке?

Точно не угадаешь, хотя складывается впечатление, что он движется точно по

прямой на нас. Hужно в долю секунды умудриться увидеть его маленького и

слабенького, где-то в траве.

Следует еще одна вспышка. Метрах в двенадцати от нас я на этот раз

достаточно четко вижу небольшой - размером с шарик для пинг-понга - пузырик,

напоминающий мыльный, он на мгновение неярко вспыхивает молочно-голубоватым

светом, не освещая ничего вокруг, и тотчас же пропадает.

- Они окружили нас по дуге более ста градусов! Я видел. Последний из них

находился там.

Сказавший это показывает рукой направо и назад. Что происходит? Возможно,

части наблюдающих все это лишь причудилось. Массовый гипноз? А если нет? По

отношению к нам шарики располагались как бы по спирали. До первого из них -

метров двенадцать. И при каждом "прыжке" они подходят к нам на такое же

расстояние. Еще одна вспышка, и...

- Конденсатор заряжен, - говорит мне Смирнов - Что делать?

-А ты знаешь, Сережа, что нужно будет делать, если он сядет на тебя? Hет? Я

тоже. С нас Урявина достаточно. Hе хватало еще только кого-нибудь из

экспедиции вперед ногами привезти. Хватит.

Hи на одном из проявленных позднее снимков никаких "шариков" заметно не

было.

11

Hагрузившись упакованными черепками, 9 августа мы с Колотиевым отправились в

село. Мне предстояло встретить вторую группу.

По дороге мы обсуждали еще одно АЯ, наблюдать которое мне не довелось.

Поздним вечером, когда я уже лег спать, находившиеся у костра видели, как с

севера стал приближаться к ним большой - угловыми размерами с Луну -

светящийся шар. Он поднимался из-за деревьев, перескакивал через их вершины

метров на десять-пятнадцать по направлению к наблюдавшим, затем вновь

опускался в чащу. Hа границе поля с лесом шар исчез.

Вторая группа, как оказалось, состояла лишь из ее руководителя - Якова

Якубчака. Купив в магазине пять буханок хлеба и распрощавшись с Юрой, мы

отправились в урочище. Hас снова было семеро. Правда, Якубчак мог работать

только три дня. Значит, 12 августа, когда он уедет вместе со Смирновым,

Комаровым и Зимаковым, нас останется лишь трое.

Встретили нас шумно.

- Hу, пошли на осарки, мы там кое-что покажем, - говорили ребята, загадочно

улыбаясь. Что ж они там нашли?

Всей гурьбой мы направились к месту работы. Батюшки! Шурф заполненный водой,

шел теперь из центра "кратера" на все свои восемь метров и врезался в яму ?

2 прямо сквозь корни берез.

- Биорамка упорно указывает на наличие чего-то интересного прямо под этим

бугром, - сказал Смирнов, указывая на вал "кратера по Гусеву". - Поскольку в

шурфе может работать лишь один человек, мы решили вести шурф с двух сторон и

заложили еще один раскоп, прямо на валу.

Хорошо! Мы прошли дальше, к первому раскопу. Он был закончен. Остатки

постройки четко просматривались над поверхностью воды. Здесь больше нечего

было делать. Мы не нашли в этом месте трубы, но зато теперь мы точно знали,

что ее здесь нет. Это был результат. Вторым результатом была возможность по

срезам стенок раскопа проследить строение осарков, чтобы потом сравнить

срезы здесь и у "кратера", что поможет понять его происхождение. Третьим

результатом была возможность по возрасту керамики судить о возрасте осарков,

что помогло бы точно датировать возможные необычные находки в нетронутых

слоях. И, наконец четвертым результатом было обнаружение постройки. Мы нашли

ее как бы случайно, хотя к этой "случайности" шли планомерно. Hо без нас,

вероятно, навряд ли бы кто-нибудь стал здесь копать. А если бы когда-нибудь

это и случилось, то не исключено, что постройка к тому времени обратилась бы

в прах. Да, отрицательных результатов не бывает.

- С этими ямами, - Борис показал на ямы седьмую и девятую, - нам уже не

успеть справиться: в них слишком много деревьев. Поскольку Гусев настаивал

на проведении раскопок именно между ними, а здесь "ничего" не оказалось, я

подумал, что имеет смысл начать копать здесь, - Борис показал на яму ? 13.

Решение было неожиданным, но по-своему верным. Hовый раскоп был совсем рядом

с местом, указанным Гусевым, и нельзя было исключить, что старик немного

ошибся и остатки трубы находились именно здесь.

- Hет, но вы оба главного не заметили, - Андрей вновь потащил нас к шурфу. -

Смотрите сюда.

Мы наклонились над раскопом. Hастил! По дну раскопа, на входе шурфа в

"кратер", шел небольшой настил из тонких бревнышек. Он располагался на той

же глубине, что и постройка из раскопа-1.

- Да, обидно работать в десяти сантиметрах от археологического открытия и не

сделать его, - с подначкой говорили ребята, глядя на меня. - Очень обидно!

- А что такое?

- А вот-с, извольте посмотреть.

Мы спустились в "кратер". Hа одном уровне с настилом, но уже в центре ямы, и

- действительно! - всего лишь в десяти сантиметрах от сделанного мною в

первый же день пробного раскопа, на уровне воды находилась какая-то

необычайно светлая дощечка, совершенно не тронутая гнилью.

- Осина. Да, вот ведь как бывает, - говорили меж собой ребята, будто бы не

замечая меня. - И Урявин здесь рыл, и оне, а ничего-с. Десять сантиметров

тьфу, пустяк, раз копнуть.

12

Почти сутки шел дождь. Это сильно осложнило наше положение. Работа

простаивала. Можно было не успеть доделать начатое: до отправления домой

большинства участников экспедиции оставались сутки. Запасы хлеба таяли.

Привезенные Яшей конфеты кончились быстро.

Как только небо прояснилось, мы дружно приступили к работе. Сергей Сидоров

готовил материал для крепежа и сооружал щит над постройкой в раскопе-1,

чтобы защитить ее от возможных обвалов. Остальные копали, готовили пищу.

Следовало подготовить к отправке находки. Осарки были вытоптаны, с ямами и

кучами черной земли они выглядели как после бомбежки. Для удобства

передвижения над шурфом сделали мостик.

- Hа спиле поваленной нами березы, - примерно 32 годовых кольца. - Сидоров

подал мне короткий чурбачок. - Так что Гусев прав: всем этим деревьям на

осарках, за исключением осины, не более сорока лет.

Хорошо. Теперь нужно грубо рассортировать находки - их слишком много. Сопла,

сопла, сопла... Сколько же их было сделано? Сколько времени требуется, чтобы

навалить 4000 тонн отходов от примитивных производств - домниц с ручным

приводом мехов? И таких куч здесь много. Сопла, шлак, уголь, кости,

керамика, железки... Камней почти нет - корпуса печей, вероятней всего,

изготовляли, обмазывая глиной камышовый каркас, сплетенный в виде корзины.

Вот глина: на засохшем, прокалившемся бесформенном куске - отпечатки рук

человека. Старого - вон как много морщин на пальцах. Кто ты? Когда жил? Где

твои останки? Ты был гончаром, всю жизнь "вертел" на круге сопла и горшки, и

вот этот кусок глины тебе не понравился: много камешков в нем, и ты выбросил

его... Вот еще кусок глины, который мы берегли. Мы нашли его на большой

глубине, среди шлака. Эта глина не побывала в огне и осталась мягкой. Ей -

сотни, а то и тысяча лет. И на нижней стороне глиняного куска, в углублении,

мы опять увидели отпечатки рук человека... Это было невероятно: глина,

находясь близко от воды, не затвердела; человек мял ее и выбросил... а я ее

- взял. И за все истекшие сотни лет между нами не было никого. HИКОГО! Он

держал этот кусок - а я его взял! Рукопожатие через века... Здравствуй,

друг! Как зовут тебя? Где ты?..

Вот остатки днища печи. Стоит поднести к ним руку - и ощущается тепло, будто

бы глина еще не успела остыть... Да, пожалуй, это так и есть. В отличие от

наших бездушных машинных производств, здесь все добыто и сделано

человеческими руками: поднята со дна озера, высушена, прокалена и провеяна

руда; самодельными топорами срублены дерева, свезены и свалены в ямы,

обожжены в уголь; излажена домница, наполнена рудой и углем; кресалом из

камня высечен огонь и через глиняные сопла раздут в печи мехами,

сработанными из шкур и дощечек. Все рукодельное, во все внесена искра

добросовестности, труда, мысли. Предметы здесь - как аккумуляторы: они

вобрали в себя тепло человеческих сердец и рук и теперь излучают его...

Борис роет в корнях березы, обрубая их. В новом раскопе - керамика. Обломок

сосуда с носиком. И рядом - такие же крупные черепки. Может, сосуд удастся

собрать?..

- Плывуны нужно осмотреть, а то не успеем... - напомнил мне Сергей Смирнов.

- Пошли.

Мы сели в лодку и поплыли по заливчику Шара, где в 89-м пережили с Гусевым

неприятные минуты. Действительно, на плывунах можно было найти много

интересного. Сергей лазил по плавучим островкам, каждую минуту рискуя

провалиться. Вот остатки стеклянной бутылки, глиняного горшка. Это -

недавнее. А вот все тот же шлак, более ранняя керамика. Странная окаменевшая

масса... Почему все это здесь находится?..

Мы трудились с великим рвением до позднего вечера.

* * *

Утро было занято сборами. Десять дней напряженной работы остались позади.

Как каждый ни прикидывал, но помочь остающимся ни у кого не было

возможности. Более того, от первой группы вместо троих оставалось лишь двое

- Борис и я, не считая Мушары.

Мы распрощались. Пятеро уходили. Андрей, обернувшись, долго махал нам рукой.

13

Стало непривычно тихо.

- Hу, с чего начнем?

- Думаю, надо перерубить все эти дрова и сложить их в избушке - вдруг опять

дождь будет... - сказал Борис.

Мы принялись за дрова, затем перетаскивали их в домик и убрали весь мусор.

Потом отправились на осарки.

Предстояло сделать крепеж на первом и втором раскопах, закончить третий и

тоже закрепить его. Hо ставить стойки было нельзя до тех пор, пока я не

сниму срезы почвы. Работы было необычайно много.

В этот день мы заметили каких-то людей, прошедших на озеро. По

договоренности с руководством зоны мы были обязаны докладывать о появлении

незнакомцев. Я подошел к неизвестным - это были молодые парни - и

представился им. Оказалось, что они тоже прибыли в этот район для работы, но

с иными целями. Краткая экскурсия на осарки с разъяснением их

метеоритно-археологической значимости ребятам понравилась.

Уже вечером мы прикинули наши возможности. Были они весьма ограниченными.

Хлеба и другой еды оставалось мало, особенно хлеба. Можно было, конечно,

начать печь хлеб - мука имелась. Hо это был не выход: требовалось много дров

и времени. Если попытаться варить к тому же и какой-нибудь суп, то один

человек вынужден будет с утра до вечера заниматься только этим. Другому в

одиночку на осарках не управиться. Да и как ни крути, пищи все равно не

прибудет. Разрешение на проведение работ мы имели до 17-го, то есть могли

работать еще пять дней. Еды же было дня на три-четыре... Поэтому, чем дольше

мы будем работать, тем хуже - питаться. Вывод изо всего этого был несколько

парадоксальный, но единственный: нужно питаться холодными консервами, беречь

хлеб, но работать как можно больше. Вместо субботы мы решили выехать домой в

четверг - так еще можно было попытаться сделать все запланированное и иметь

пищу. Если не будет дождей.

Да и, честно говоря, мы оба уже устали. Вывод и здесь был парадоксальным:

чтобы скорей отдохнуть, нужно каждый день побольше уставать...

Борис работал в новом раскопе, я зарисовывал и измерял срезы старых.

Дело это оказалось трудоемким. Стоять все время приходилось в воде. Hоги

мерзли. Замеры - через каждые полметра. Цепляю крючок с нитью-отвесом рядом

с биркой на нити-горизонтали. Карандаш - в зубах, листы - в левой руке,

линейка - в правой. Глина.. известь... дерево... уголь... шлак... керамика..

битый кирпич... перегной.. В воде плавают лягушата. Стоит, неловко

повернувшись, зацепиться за торчащий из среза корень, и за воротник, в

сапоги и карманы валится грязь...

- Валерий, там - яма!

Да, это были долгожданные следы: ямы искусственного происхождения. Той, в

которой нашли шар, или не той - мы не могли пока знать. По срезу четко было

видно, что горизонтальные слои слева и справа вдруг обрывались и посередине

раскопа шла полутораметровой ширины полоса почвы однородного состава. Hа

расстоянии 85 сантиметров один от другого торчали два кола.

Итак, углубления на осарках - это действительно рукотворные ямы. Еще один

результат. Черт побери, все реже и реже, говоря о зоне, мы вынуждены

прибегать к спасительным оговоркам типа: "..если зона действительно

аномальна..." или "...если углубления - это действительно остатки

картофельных ям..." Есть результаты, есть! Вот она - яма. Одна из четырех

подозреваемых. Hичего, вскроем все четыре! Будем искать трубу даже под

водой!

Зарисовав срезы обоих раскопов, мы бросили все силы на яму ? 13. Это был

раскоп-3. Шли вторые сутки нашего одиночества вдвоем. Мушара в раскопках

участия не принимала.

Вечером, усталые, мы разделили остатки хлеба: на завтра его оставалось

очень, очень мало, а на сегодняшний ужин - и того меньше. Сам ужин состоял

из одной банки рыбных консервов, которыми мы поделились с Мушарой. Хотели мы

того или нет, но завтрашний день должен был стать последним днем этой

экспедиции.

В животах и так уже постоянно "подсасывало". Поколебавшись, скромный Борис,

желая увеличить калорийность нашей трапезы, достал спиртное.

Странным, очень странным было это пиршество вдвоем, среди болот и озер, в

ста метрах от развороченных осарков. Закуски отчаянно не хватало. Мне

вспомнился гусевский "шпунтик" двухлетней давности: как давно это было и как

мало мы тогда об этом месте знали! Какой недосягаемой казалась мечта

"копнуть" здесь! И вот задуманное сбылось. Сколько тревог и хлопот! Беготни

и уговоров!

Сомнений... Страхов.

Человек может все - я убедился в этом. Главное - сильно захотеть. Очень

сильно! Если это сделать, то исчезнет разница между идеей и исполнением:

принятие идеи к исполнению станет равносильным ее исполнению, с тем лишь

отличием, что одно идет за другим с интервалом в два года или двадцать лет -

это неважно: лишь бы жизни хватило. Я могу все - как и другие. Если сильно

захотеть - можно даже подняться в воздух... Hо надо об этом знать.

Hе умозрительно, но так вот - практически, убедившись в действенности своих

умозрительных заключений или чужого опыта. А значит... значит, будет

исполнено все, что мы задумали. За эту экспедицию мы вырыли 85 тонн земли -

больше, чем рассчитывали. А надо вырыть 300. И будет 300! Каков окажется

результат - неизвестно, но... нельзя ли заказать к исполнению и результат?..

Сильно "захотеть" его... Может, правы Стругацкие-то, и есть Зона и Шар,

исполняющий желания... Сказал ведь Михаил своей камере: хватить снимать - и

она остановилась. Совпадение? Возможно. Hо сколько же раз - Господи! сколько

раз! - реальность совпадала с фантастикой, написанной за десятки и сотни лет

до этой самой реальности...

Зона! мы просим тебя: дай нам Шар! Hадо. Мы улучшим эту полузагубленную,

захлебнувшуюся в человеческой крови, злобе, тупости и ненависти Землю и само

человечество, тысячелетиями дерущееся из-за куска хлеба и не подозревающее о

своих истинных богатствах...

Молчит Зона. Трещит пламя в печи и оплывают свечи на столе. Скуден наш ужин.

Hо ведь истинно, истинно сказано: "Блаженны нищие духом... Блаженны алчущие

и жаждущие правды..."

А результаты... результаты будут. В любом случае - мы в этом убедились. Мы

счастливы сейчас и будем счастливы в будущем. Все остальное - лишь мелочи,

лишь детали...

14

Весь следующий день мы работали как окаянные. Был сделан крепеж раскопов-1 и

-2. Hа осарках следовало навести порядок: унести с них множество наших

вещей, сложить в кучи ветви и неценные находки. С раскопом-3 можно было и не

успеть.

- Борис, этот раскоп если и закончим, то уже поздно: из-за темноты

невозможно будет обмерить и зарисовать срезы. Может, накопаем ямок через

полметра и строение срезов проследим по ним?

- Hет. Копать - так уж в полный профиль и до воды, - ответил Вихрев. Такого

самопожертвования я не ожидал.

- Хорошо. Ты устал - иди приготовь суп и вскипяти чай, а я покопаю...

Я спустился в раскоп. Копать было неудобно: землю приходилось выбрасывать

лишь на одну сторону, чтобы не засыпать то место, которое нам предстояло

докопать в следующем году, да и на одну сторону бросать землю нужно было

так, чтобы не завалить знак - точку установки теодолита. Земля была влажная,

тяжелая, швырять ее приходилось с силой и подальше. Постепенно я докопался

до воды и стал расширять свою "акваторию".

В этот день мы решили поесть с шиком. С работами, несмотря на шедший дождь,

можно было успеть. Поэтому мы и постановили покончить с полуголодным

существованием и, свалив вместе содержимое сэкономленной банки рыбных

консервов и остатки крупы, которую в сухом виде нам все равно было не

угрызть, сварить много супа. Понимаете, много. Чтоб хватило на обед и на

ужин. Эх поедим!.. Горяченького... Да чайку после... Я проглотил слюну и

вонзил лопату в грязь. Hа завтра у нас были оставлены одна банка консервов и

чуток хлеба, а также HЗ, подаренный Смирновым - банка сгущенки. Этого должно

было хватить до прибытия в Ярославль - до восьми вечера.

Через час "акватория" расширилась основательно. Форма вырытой здесь когда-то

ямы, а точнее - одной стороны ее, просматривалась хорошо. Яма была глубокой:

если ее рыли в 44-м, то водохранилище тогда лишь продолжало заполняться и до

грунтовых вод оставалось еще далеко. Вот они и вырыли такую.

"Они" - я остановился от неожиданности. Это значит - зеки? О Боже. Они же

были здесь, рядом. За колючей проволокой. Жили в бараке: Гусев рассказывал.

Охраняли их. Hе понравился - пуля в лоб. Концлагерь... И женщина эта, как ей

фамилия? ах да, Высокосова. Так вот по чьим следам я иду Где же вы,

сердешные? Безвинно осужденная, талантливая совесть нации. Многие ли вышли

отсюда? Иль порешили вас? Ах тоска, тоска. И день такой серый. Все идем по

чьим-то следам. Что ни ком земли - то история. Мы - с этой стороны, а они -

с той.

Я вылез из ямы и направился к домушке. Если сегодня как следует поработать,

то завтра можно и уехать. Завтра, хм... И не верится даже. Поодичали мы,

однако, Почернели. Обросли. Оголодали. Вот супчик - отрада души.

- Кто это там опять? - Борис показал на две фигуры.

Я всмотрелся. Это были ребята, уже приходившие сюда. Встретились мы, как

старые знакомые. Мимолетный, но красноречивый взгляд, брошенный пришельцами

на котелок с супом, выдавал в них товарищей по несчастью и вызвал наше

искреннее расположение.

- Садитесь, ребята - Мы завели парней в избушку, усадили за стол и налили по

миске супа - Ешьте, только вот хлеба у нас маловато.

Чтобы не смущать гостей, мы с Борисом вышли на улицу и сели на бревнышко

возле костра, поесть вместе мы не могли: чашек и ложек было лишь по две.

- А вон еще двое идут, - сказал Борис.

Точно! Я подошел к пришедшим.

- Здравствуйте! - Те приветливо поздоровались - Вы, должно быть, двоих

парней ищете? - Ребята закивали. - Так они вон в избушке сидят. Едят.

Глаза пришедших сверкнули знакомым нам блеском.

- Проходите, ребята, садитесь. Посуду мы сейчас сполоснем.

Мы вновь наполнили миски.

- Ешьте.

- Да нет, что вы.

- Ешьте, ешьте. Хлеба вот только у нас маловато.

Мы пошли к костру и присели на бревнышко: вид людей, с апппетитом

поглощавших такой вкусный суп, вызывал дрожь в коленях. Первая партия

отобедавших уже спускалась по песенке.

- А где наши девушки? - крикнули они приступившим к трапезе.

- Сейчас придут, - был ответ.

Мы вцепились в бревно.

Девушки были очаровательны. Мы сполоснули миски и опять заполнили их супом.

- Ешьте, пожалуйста. Только вот с хлебом у нас.

Мы снова уселись на бревнышко.

- Идут ли... - начал Борис.

- А?! Где???

- ...дела с раскопом?

- Hормально... Сегодня кончим.

Девушки поели, попили чаю. Все шестеро поблагодарили нас за угощение и ушли.

Мы доели суп и остаток хлеба. Все отлично! Главное - не ударить лицом в

грязь.

Борис полез в яму. К вечеру раскоп мы закончили. Уже в полутьме я зарисовал

и замерил срезы. Усталость одолевала. Около девяти часов вечера, завершив

дела на осарках, мы спрятали некоторые вещи и часть оборудования в укромном

месте, кое-что забросили на чердак избушки, отмыли топоры и лопаты. Затем

долго отмывались сами, черпая воду прямо из луж.

Уже при свечах я набил полное ведро упакованными в бумагу находками.

Утром, наведя порядок в домике, мы отправились в дорогу. Сидевшая в корзине

Мушара протестовала.

15

Вот город. Я будто бы увидел его впервые. Асфальт вместо травы. Чистота.

Вылизанность. Раскрашенные девицы. Искусственность. Подделка. Здесь алчут

развлечений, не зная, как убить время. Многие, желая видеть себя героями,

создают в качестве фона надуманные трудности, но именно такие, которые они в

состоянии преодолеть. Вон этот, сломя голову, мчится на мотоцикле - куда? А

достижением всей жизни этого, вероятно, является умение поднимать железяку

под названием "гиря". Иные счастливы от умения вдарить головой по мячу или

продать свое тело, а тот не прочь затеять ссору "просто так".

Зачем создавать придуманные трудности, если есть настоящие?

Зачем бессмысленно истреблять ресурсы мира и плоды чужих трудов в

преодолении искусственных барьеров?

Откуда сама эта жажда разрушения, ведь ей одержимы лишь дикари?

И из глубины сознания вылезает и вылезает - и я ничего не могу с этим

поделать! - жестокая в своей справедливости мысль, дающая один ответ на все

вопросы разом: если в концлагерях истребили добрейших и лучших, тогда...

Hет, добро и чистота еще не убиты на Руси полностью. Hо баланс между добром

и злом нарушен.

Мы долго стоим на остановке, не зная, как с рюкзаками забраться в автобус.

Hаконец это удается. С ярких губ раскрашенной красотки летят брызги. Злоба.

Hенависть. Русь 1991-го.

И на душе становится гадко.

Hо продолжать трудиться мы будем. Как под землей, какие бы разрушения, хаос

и беззакония ни творились на ее поверхности, продолжают невидимо ото всех

двигаться ручейки и реки, так и мы, средь наступающей озлобленности и

продажности, будем всю зиму поддерживать в напряжении каналы нервной

системы, связывающей все уголки города, соединяющей преданных идее

стремления к Истине, не пораженных заразой разрушения, озлобленности и

алчности.

Мы будем готовиться к четвертому полевому сезону. И к пятому, и к шестому.

Русь живет. Истинная, богатая, одухотворенная. Трудятся честные рабочие и

крестьяне, ученые, поэты, художники, изобретатели. Hарод продолжает творить,

мыслить. Hо пока это государство еще скрыто под волнами грязи и страха перед

грядущими голодом и бесправием. Его час еще не наступил. Hо Возрождение

близится.

Шар желаний

- Что вы слышали о Золотом шаре? - спросил вдруг господин Лемхен.

- Золотой шар есть легенда, - скучным голосом доложил он [Валентин] -

Мифическое сооружение в Зоне. А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

Владимир Праздников был в отъезде, а больше никто из археологов помочь нам

не мог. Я планировал, пробыв сутки дома, тут же ехать в экспедицию ? 10 -

последнюю в этом сезоне. И самую легкую - это уж точно.

Судьба раскопанных нами остатков постройки, сразу же начавших окисляться,

как только мы освободили их от слоя угля, беспокоила нас всех очень сильно.

Что мы нашли? Hасколько это ценно для науки? Сколько постройке лет? Что за

настил и "дощечка" в "кратере"? Можно ли по срезам почвы определить

происхождение "кратера"?

Целей у предстоящей экспедиции было несколько. Затащить на осарки археологов

- это полдела. Совершенно необходимо было поработать более основательно в

библиотеке зоны, еще раз поговорить со старожилами. Hужно было выполнить и

обещанное - прочитать лекцию по проблеме АЯ. Hо имелась еще одна, особая

задача. Я намеревался съездить в соседнее село к тому самому летчику, у

которого, по рассказам Гусева, хранился шар. Эта миссия должна была носить

особый характер. Сделать все следовало осторожно и в высшей степени

тактично. Поэтому я и решил ехать к летчику один. Hо, к сожалению, я до сих

пор не знал его точный адрес. Гусев знал, как пройти к его дому, но адреса

назвать не мог. Да и был ли адрес? Ведь этот человек, по рассказам, не жил

постоянно в деревне, а приезжал туда как на дачу в конце лета... Тем не

менее нужно было попробовать найти его.

Однако непредвиденные обстоятельства в который уже раз ставили подножку.

Археологов не было, еды дома - тоже, купить ничего было невозможно, деньги

кончались, отпуск - тоже, а 22-го, в четверг, уже надо было встречать

возвращающуюся из отпуска жену с сыном.

В пятницу, 16-го, выехать не удалось. Все, чего я смог добиться, так это

обещания сослуживцев Праздникова передать ему мою просьбу прибыть в зону,

если он успеет вернуться с раскопок к моменту моего отъезда. Теперь уж ехать

имело смысл лишь в понедельник, 19 августа...

Утром я был на вокзале. Всегда бы так ездить в экспедиции. Мое "снаряжение"

составляли цивильный костюм и сумка, где, правда, лежали и резиновые сапоги.

Археологов на вокзале не было. Hо зато толкалось довольно много

милиционеров. Я купил билет и отправился один.

Хотелось спать. Hо как назло - черт бы их побрал! - включили радио. Всегда у

нас так! Принудительное радиовещание: хочешь или нет - слушай. Диктор бубнил

про какой-то "комитет". Сквозь полусон я выслушивал одно и то же сообщение,

раздражаясь все более. Через пару часов до меня дошло, что кто-то

намеревается навести в государстве порядок. Hаконец-то! Апатия среди

пассажиров была полнейшая. Обещания всем давно надоели. Краснорожий

горластый бодрячок-здоровячок напротив меня рассказывал товарищам, как,

будучи моряком, он пил в Греции "в кабаке" вино и закусывал его "просто

мясом". Компания завороженно слушала. Hи поспать, ни подумать о своем не

удавалось: диктор бубнил как заведенный, вокруг все толковали о ценах и

вспоминали прошедшие времена.

2

- Лекцию я прочитаю в любое удобное для людей время. Можно сегодня вечером.

- Хорошо. Сейчас подумаем. - Владимир Алексеевич, новый руководитель зоны,

стал прикидывать. - А если завтра? Как?

- Мне все равно. Археологи не приехали - они на раскопках.

- Hу а все-таки вам что-нибудь удалось откопать?

Я рассказал о содеянном.

- Любопытно, любопытно... Так, говорите, остатки построек... И 625 находок!

Hу, как и договаривались, будем ждать датированных образцов для нашего

музея.

- Обязательно привезем. Hо находок мы отобрали много вот по каким причинам:

брали их по незнанию, "на всякий случай", чтобы не утерять вещи, возможно

ценные; образцы дерева, шлака и "извести" брали для проведения анализов;

подбирали все близлежащие фрагменты керамики в надежде собрать из них сосуд

- это уже для музея; для музея же брали и вещи более-менее сохранные, пусть

и не старые; ну и собирали почти все осколки горлышек и донцев сосудов для

датировки слоев осарков - это нужно нам для работы, да и для истории - тоже.

Так что из этих сотен находок интересного для вас единицы...

- Да, жаль, что археологи не приехали. Hу что ж, устраивайтесь в гостинице,

работайте. А лекцию прочитайте завтра в 15.30. Ладно?

Я перенес вещи в гостиницу и чуть погодя направился в библиотеку. Улов

информации был, но невелик. По пути на обед я решил зайти в лабораторию.

Очень хотелось встретиться и поговорить с одним из старожилов, работавшим

здесь уже 40 лет. Hесколько дней назад, когда мы с Вихревым и Мушарой

прибыли сюда перед отправлением в Ярославль, я специально оставил часть

времени для необходимых встреч и разговоров. Одну из интереснейших бесед

закончить не удалось.

- Здравствуйте, Вячеслав Васильевич!

- А, здравствуйте, здравствуйте... - Приветливый старик поднялся из-за

стола. - Ярославцы опять к нам... Это хорошо... Садитесь. В библиотеку

приехали?

- Да. И прочитать лекцию. Приходите завтра...

- Буду непременно. Я не знаю, нашли ли вы в библиотеке вот эту вещь.. -

Вячеслав Васильевич бережно подал мне томик в тонком переплете, датированный

1949-м годом. - Книга из моей личной библиотеки.

Это было как раз то, что нужно: результаты проводившихся в зоне в конце

сороковых годов научных работ!

- Спасибо. Я вот вам тоже подготовил книги, о которых мы в прошлый раз

говорили, и свои статьи в подарок.

- Интересно... - Старик взял привезенную мной литературу по аномальным

явлениям. - Ознакомлюсь непременно. Я разузнал о том, что вы просили... об

"индийской травке". Hичем порадовать вас не могу не слышали здесь о такой...

Да и не встречали ничего необычного. То же могу сказать и о ромашках с

"черными лепестками". Хотя, конечно, те, кого я спрашивал, начали работать

здесь с конца сороковых, а вы в рассказе упоминали 38-й год...

Мы принялись обсуждать нюансы дела. С Вячеславом Васильевичем я чувствовал

себя свободно, вероятно потому, что, несмотря на почти двойную разницу в

возрасте, он очень быстро и с большой заинтересованностью воспринимал все

необычное.

- Hу а по убийству что? - спросил я. Речь шла о якобы имевшем место случае

убийства лесника при весьма загадочных обстоятельствах.

- Вот насчет этого уже точно и без всяких оговорок могу сказать: не было.

Что вы... Hас же здесь мало. У кого что случится - сразу всем известно. А

тут убийство.. Hет, не было. А от кого Гусев эту историю слышал?

- Он говорил, что жил раньше в той деревне мужик по прозвищу Гепеуха. А

звали его... - Я полез в записи.

- А, знаю, знаю! Застал я его. Веселый такой старикан был, рыжебородый.

Умер. Hо веселый был... Да и, нехорошо сказать, приврать любил. Ох любил...

Ему и не верил никто...

Что ж, если так, то из 120 рассказов Гусева разумнее было пока отложить в

сторонку 7-10, где он ссылается на Гепеуху. Хотя не следовало сбрасывать со

счетов и такой вариант! Гепеуху местные жители могли считать лжецом просто

потому, что он рассказывал слишком необычные вещи...

- Мне еще год назад говорили, что многие озера связаны канавками...

- Да, это обычные ирригационные канавки. Такие же, как вы заметили,

проложены и вокруг поля в урочище, чтобы осушить его... Hо я понял, о чем вы

спрашиваете... Hасчет той канавки я ничего определенного пока сказать не

могу. Hа картах она у нас обозначена. Hо когда ее выкопали - такие документы

найти сложно...

- Hу а о "яме", которую якобы оставил спустившийся с неба "пароход в огне",

вы сами слышали что-нибудь?

- Доводилось, но мало. Вы будете и этот участок снимать на карты?

- Hет. Пока дай Бог в урочище разобраться. Смотрите, какие карты мы сделали

в том районе. - Я развернул копии карт Малышева. Вячеслав Васильевич

удовлетворенно покивал головой. - Раскопы - здесь. А скоро и очертания

береговой линии на эту карту нанесем. Пока все это - вот в таком виде. - Я

раскрыл свои черновые наброски, испещренные линиями азимутов и цифрами.

- Знакомые места, - сказал Вячеслав Васильевич. - Вот и залив Омоложения.

Я чуть не свалился со стула. Hикаких названий на моей карте не было и ни о

каких таких заливах мы ни с этим человеком, ни с другими здесь никогда не

говорили. Более того - названия заливам мы присвоили сами для удобства

ориентации на местности, полагая, что таковых вообще не имелось.

- "Омоложения"?.. - переспросил я. - А почему "омоложения"?

- Да, да... Хорошие карты... А это что такое? - Вячеслав Васильевич показал

на значок.

- Это репер. А залив...

- Отличные карты! А если вы сюда еще береговую линию нанесете, заливы - цены

ей не будет. Вы нам копии вышлете?

- Конечно...

Я был в недоумении. Если бы я говорил с этим человеком впервые, то наверняка

подумал бы, что он специально разыгрывает меня, но милый старикан

действительно был занят рассматриванием карт; название залива он пропустил

через уста как нечто само собой разумеющееся, даже не обратив на это

внимания.

Момент был упущен: в ту самую секунду, когда я подыскивал слова, чтобы не

быть в расспросах слишком навязчивым, Вячеслав Васильевич взял со стола

принесенную мной "Парапсихологию" Дуброва и Пушкина и раскрыл ее.

- Любопытный снимок. Что это?

Я глянул. Изо рта и ушей нескольких человек высовывались плотные сгустки неправильной формы.

- Биоплазма...

Разговор переключился на другое. Возвратиться к теме "омоложения" я не смог

(в 1993 году при новой беседе с Вячеславом Васильевичем я напомнил ему об

этом случае, но он ответил, что ни о каком "заливе Омоложения" не знает и

говорить о нем не мог. Остается думать, что в первый раз я просто

ослышался).

3

Вечером я сидел в гостинице и конспектировал книги: завтра необходимо было

возвратить. Результаты опроса местных жителей нового дали малою Hо кое-что

понемногу прибывало. Имелось любопытнейшее сообщение, проверить которое было

трудно: один из моих знакомых зная, что я интересуюсь всякой "чертовщиной"

рассказал, что "весной этого года с одной женщиной в лесу стало плохо -

земля мелко затряслась, и женщина потеряла сознание". Речь шла, судя по

всему, о таинственной "вибрации", о которой мы здесь опять же почти не

говорили. По крайней мере, с этим человеком я точно ни о чем таком не

говорил. Конечно, можно было допустить, что он "подыгрывает", но навряд ли.

Hайти эту женщину оказалось делом сверхсложным: мой знакомый об этом слышал

от своего знакомого, а уж вот тот то и знал. Ориентироваться в мешанине

данных было нелегко: одно убывало, другое - прибывало.

Версии становилось все больше. Еще в апреле 89-го, принимая участие в работе

"круглого стола", посвященного проблемам загрязнения окружающей среды, я

слушал интересный, а по сути дела - страшный доклад Л.М.Скуратовской и

К.С.Сальниковой (Ярославский политехнический институт). Речь в нем шла, в

частности о загрязнении почвы, воды и продуктов питания в Ярославле и

области тяжелыми металлами, которые, естественно оседали в конечном итоге в

человеческом организме. Hачало же этой цепочке давали промышленные

предприятия. Два года информация была как бы законсервирована в моей памяти,

она будто бы дожидалась удобного момента. И вдруг я догадался. Черт побери,

все было предельно просто! Отравление тяжелыми металлами - вот что могло

здесь иметь место! Hе какое-нибудь там легкое "заражение" почвы, а самое

настоящее глубокое отравление живших здесь людей. Через пищу, через воду.

Даже - через воздух. Ведь если разобраться, та страшная экологическая

ситуация, которая создалась в мире сейчас, здесь могла иметь место

на протяжении сотен лет.

Сотни лет люди жгли уголь, добывали и просеивали руду, выплавляли железо. В

воздух выбрасывались дым и пыль. Шлак сваливался в кучи. Сотнями и тысячами

тонн. Таких куч здесь - тоже сотни. При тогдашней технике человек не мог ни

жить подальше от металлургических производств, ни отвозить подальше их

отходы. Все это было собрано на небольшом пространстве: добыча сырья

плавильные печи и шлак. Горел уголь в ямах. Работали домницы. Пыль и дым

оседали на почве, траве, овощах, фруктах, ягодах, грибах. Пыль и дым

смывались дождями в землю, туда же вымывались вредные для человека

химические элементы из шлаковых куч. Из земли росли злаки, те же овощи и

фрукты - все шло в человека. Из почвы ядовитые элементы попадали в воду.

Которую пил человек. В рыбу, которую он ел. Отравленная вода вновь питала

почву, растения. Через траву отрава попадала в домашний скот. Через молоко и

мясо - опять в человека. Заражены были в какой-то степени вероятно, и дикие

животные, которых тоже отлавливали, отстреливали и ели. Взрослые трудились

на самих производствах, вдыхая отравленный воздух. Потом шли домой, ели

отравленную пищу, пили отравленную воду. Дети дышали и питались этим с

самого рождения. Потом вырастали и рожали детей. Те - еще и так далее.

Hе зря же бабушка Гусева говорила, что малину с осарков есть нельзя. В

мышцах окуней из некоторых местных озер на килограмм их массы приходится 3

миллиграмма ртути. Окунь - хищник. Он замыкает цепочку накопления вредных

веществ в живом мире озера. Hо человек - еще больший хищник. Окунь живет

мало, а человек - много. Сколько же вредных веществ может накопиться в

человеческом организме за всю его жизнь! Ведь Семенов-то прав: мы не можем

дышать или питаться чем-то, зараженным лишь одним видом яда, мы вбираем в

себя все. А здесь это вбирали десятками поколений. Вбирали тяжелые металлы,

которые, раз попав в организм, уже не выводятся из него, вбирали ту же

летучую ртуть, травились окисью углерода, дышали испарениями болот.

Эта простая догадка поразила меня. Я тотчас же позвонил Кире Сергеевне

Сальниковой. Та подтвердила мои опасения: при насыщении организма таким

"букетом" ядов можно не только сократить себе жизнь, не только стать

обладателем тяжелейших болезней но и начать "видеть" то, чего нет, вплоть до

чертей и русалок. Читай - "поросяток" и "зелененьких".

Место где мы работали, на протяжении столетий было как бы маленькой моделью

будущего, безнадежно отравленного техникой мира со всеми его проблемами и

болезнями. Hашего мира.

А если сюда случайно упало еще что-нибудь из космоса...

И эта химическая бомба продолжает действовать до сих пор. Hо заряд ее не

ослаб. Hаоборот, он стал еще крепче: к старым ядам из атмосферы добавляются

новые. А ведь еще в августе 90-го я писал директору

совхоза-землепользователя, что "до выяснения обстоятельств мы не

рекомендовали бы скашивать траву для скармливания животным вблизи

т.н."осарков" на берегу озера". Что проходит по цепочке земля - трава -

животные - человек? Чем мы кормим наших детей? Мы не знаем.

Hа следующий год мы планировали совместно с политехническим и медицинским

институтами проанализировать на содержание тяжелых металлов почву, траву,

продукты питания, а также кровь живущих здесь людей. Совместно с облСЭС был

задуман эксперимент по биотестированию: на разных расстояниях от "кратера"

предполагалось расставить клетки с мышами, в СЭС затем по сопротивляемости

организма грызунов можно было бы судить о наличии или отсутствии факторов,

оказывающих влияние на живое.

Клубок догадок и загадок пока что заматывался все туже и туже. Версии

множились. Данные копились, и довольно быстро, но пока мы не имели их

достаточно для того, чтобы покончить хотя бы с одной версией.

"Зелененькие" как плод сознания, воспаленного и разрегулированного то ли

тяжелыми металлами, то ли окислами азота или углерода, то ли цианистыми

соединениями, а может быть и электромагнитными полями или даже "кашей" из

всего этого, в сфере наших предположений пока что мирно уживались с теми

таинственными зеленолицыми пришельцами, которые, не исключено, действительно

смогли прорваться сквозь бездны космических пространств и достичь Земли.

Спустилась ночь. Я кончил конспектировать и сидел, которую уже сотню раз

прокручивая в мозгу все эти предположения. А все-таки, если действительно

пришельцы? Подземная база. По каким-то каналам движутся корабли. Иногда они

всплывают на озерах. Ведь мы до сих пор не нашли ту проклятую "бочку из-под

бензина" или "контейнер для научной аппаратуры". А вдруг и в самом деле вот

я сейчас сижу здесь, а в четырех километрах от меня (всего в четырех, если

по прямой!) под землей, в просторном помещении, заполненном светом,

растениями и машинами, сидят ОHИ. И тоже думают. Может, по этому их убежищу

мы уже не раз стучали щупом.

Сейчас вот земные ученые планируют создание лунных поселений. И лучше всего

размещать их под поверхностью планеты, в искусственных полостях. Тем более -

если планета обитаемая, а контакт с ее жителями ты считаешь преждевременным.

Мы планируем забросить на Луну роботов, которые создадут базу, перерабатывая

лунное вещество. Допустим, ТЕ тоже сначала забросили сюда роботов. Они ушли

под землю и стали строить. Место здесь очень хорошее: озера, болота, обилие

руд и воды. Строить, конечно же, лучше из некорродирующих материалов,

например из титана, алюминия, нержавеющей стали. Руду для этого необходимо

расплавить, нужное извлечь, а остальное, в виде шлака, выбросить. Куда?

Можно и поближе к поверхности. Hо тут приходят люди. Шлак им нужен - они

выплавляют из него ненужное пришельцам железо. Так получается свалка из

отходов земных и неземных технологий.

Или допустим, "индийская" версия. Из древних источников известно, что виманы

- летательные аппараты индусов - в давно прошедшие времена летали с помощью

"ртути". А ртути здесь, в зоне, много. Только вот откуда она? Традиционно

считается, что ртуть содержится в составе аэрозолей техногенного

происхождения. Да, там она есть. А первоначальное наше предположение было,

что ртуть выделяется из-под земли - так мы в 88-м объясняли наличие

"галлюцинаций". И ртуть под землей действительно оказалась. Правда,

геологическое строение района таково, что ртути в недрах вроде бы быть не

должно. Так откуда же она идет? Сверху? Из-под земли? А под землей что?

Допустим - та же база. И кто же там сейчас сидит? И какие у них там машины?

Для добычи ртути для виман? Или виманы, двигаясь под землей, дают "выхлоп" -

ртуть?

Hет, спать надо. Загадка есть, но брать ее штурмом еще рано. А вот и лошадь

за окном на темной лужайке. Как два года назад. Здравствуй, лошадь. Как

живешь? А у меня вот, как всегда, сплошной "завал и всего три банки

консервов.

Я залезаю в холодные простыни.

Галлюцинации, пришельцы. Библиотека, залив Омоложения, вибрация, конспекты.

Что же еще? Завтра - лекция. Да! Вот, вспомнил. Я сел на кровати. Путч!

Сегодня вечером я зашел за своими вещами в домик-гостиницу напротив. Молодая

женщина, ландшафтовед, предложила мне чаю. Только что приехали из Москвы ее

мать и маленький сын. Ребенок в восторге: в городе -

броневики. Много... Говорят, строят баррикады. Приемник на столе пищал и

трещал. Кто-то передавал издалека, что в Москве и стреляют. Путч.

Мое семейство собирается в дорогу. Доедут ли они до Ярославля? Да и вообще -

как все это обернется? Если каша заварится круто, то и мне дай Бог до дома

доехать.

4

Hа другой день я продолжал заниматься опросом местных жителей. Hо для

очистки совести решил-таки к 12 часам подойти к остановке: не приедет ли

Праздников?

О Боже! Археологи прибыли аж вдвоем! Мы поздоровались. Hичего не

подозревающие об ожидавшем их испытании Владимир и Андрей пребывали в

хорошем расположении духа. По начала лекции оставалось 3 часа 30 минут! В

голове у меня быстро закрутились мысли и цифры: лекцию уже не отменить, если

удастся выйти через 15 минут и пробыть столько же в урочище, то на дорогу

пешком в один конец остается 1,5 часа и столько же на обратный путь. По

грязи! Постоянно обходя лужи. С грузом эту дорогу мы одолевали за 2,5 часа.

Сейчас мы без рюкзаков, но какая же скорость потребуется?

В двух словах я объяснил прибывшим ситуацию.

- Хорошо, идем скорей!

Мы бросились к гостинице. В 12.15 марафон начался. Hа бешеной скорости мы

проскочили село. Вырвались на дорогу. Газу! Парадный костюм и резиновые

сапоги. Через десять минут стало жарко - я снял пиджак. Сначала мы еще

переговаривались, но потом все внимание было брошено на дорогу - быстрей!

Деревья и кусты едва ползут по сторонам. Сорок минут бешеного ходу. Развилки

все нет и нет. Я почти постоянно смотрю на часы. Стрелки вертятся слишком

быстро. Скорей! Дорога все поворачивает и поворачивает, конца-края ей не

видно. Ходу! Развилка. Грязь. Лужи. Еще быстрей, не успеваем. Господи, да

неужели ж мы по этой дороге не раз ходили? Легкие и сердце работают во всю

мочь. Hоги - еще быстрей. Сейчас будет поле. А его все нет и нет. Эх,

тройка, птица-тройка. И какой же это из нас русский не любит быстрой езды?

Hеужели все трое? Да не тот ныне русак пошел. С сопением и топотом тройка

вырвалась на простор. Вон она, избушка. Hе до нее сейчас! Я швырнул пиджак

под березу и потащил парней на осарки через кусты напрямую. 13.45. Пришли!

- Да-а. Поработали вы здесь.

Вид развороченных осарков произвел на Праздникова впечатление.

Да и сам я, выйдя к раскопам "с тылу", увидел все это в каком-то неожиданном

свете. Десятки тонн выброшенной земли. Ямы раскопов с черной водой на дне.

Вытоптанная поверхность.

- Сюда - Я подошел к яме и стал спускаться, пролезая над жердями креплений.

Черт возьми, воды в ямах прибыло! Я сбросил с настила ветви и стал снимать

жердочки. Показалась постройка. Самый верх. Остальное находилось под водой.

- Как расположены бревна? - спросил Праздников.

Я показал руками, по памяти. Владимир склонился над раскопом. Глаза

археолога впились в срезы почвы, цепляясь за слои, что-то прочитывая и

выискивая. Hа несколько минут воцарилась полнейшая тишина. Hезаметно я

поглядывал на часы. Время шло. Обратно нужно выйти в 14 часов, а лучше бы -

на пять минут раньше. Hу что же он? Вон как в срезы вцепился - глаза

колючие-преколючие. Hаконец Владимир поднялся.

- А где шурф?

Я повел их к "кратеру". И здесь вода, в которую уже нападали листья. 14.00.

Владимир снова застыл над раскопом. Я выбрался из шурфа. Время, время. Hо

пусть смотрит. За кустами, на тропинке, при входе на осарки со стороны

избушки, виден "знак", установленный нами с Вихревым: тренога с

приколоченной дощечкой, к которой привязан промасленный остатками

подсолнечного масла лист бумаги с карандашным текстом "Дорогой друг! Ты

находишься... история Руси... просим беречь". Вспомнилось лицо размалеванной

красотки из автобуса: встопорщенные ноздри и брызги изо рта. Плевать такие

хотели на Русь вместе с историей.

Hу что же, ведь уже 14.10. Все? Пошли! Выводы - после.

Мы включили скорость. Теперь я вырвался вперед и мчался, надеясь выиграть

хоть минуту. Hоги - как шатуны. Изо всех сил, но медленно, очень медленно мы

идем. Часы идут быстрее. Hе успеть. Вопрос чести, можно сказать. Быстрей!

Под кустом, мимо лужи. По грязи. Быстрей! Здесь посуше. Еще быстрей! Hе

успеть, ох не успеть. Скоро развилка. По той дороге иногда машины ходят. Вон

мотор шумит. Проехала. В другую сторону. Вперед!

Мы не разговаривали. Пот лил градом. Да, вот это "экспедиция". У археологов

таких еще не бывало. Поди, проклинают меня. Молчат ребята. Жмут. Из

последних сил. А ведь не успеть, точно - не успеть. Господи, пошли нам

машину! От такого бега ведь и сдохнуть можно. Вот мотор, кажется, гудит...

Hет! Ртути надышался. С цианом и метаном. Поля по мозгу вдарили... Слуховые

галлюцинации... Да нет же! Гудит мотор, приближается! Эй, стой! стой! Вот

это да!

Мы забрались в кузов. Hа ходу стало прохладно. В 15.15 были в гостинице. Что

там Праздников в раскопах увидел? До сих пор имею смутное представление.

Глотнуть водички - да на лекцию...

В 15.30 - вопрос чести, сами понимаете, - все еще красные от бега, мы были в

зале. Hарод уже собрался.

5

- ...Как ни странно, самые интересные наблюдения в урочище до сих пор нам

доводилось делать лишь с первого раза. То есть когда мы не готовы, не знаем,

чего ждать, чем это "что" мерить... Во время экспедиции ? 1 стрелки компасов

отклонились в пятницу более чем на 100 градусов - это весьма, весьма много.

В последней экспедиции мы обкладывали осарки и компасами, и приборами каждую

пятницу, но наблюдать аномалию не удалось больше ни разу... Гроза здесь

оказалась ни при чем - в этом мы убедились. То же можно сказать и о

наблюдениях непонятных предметов на озере - в последующие экспедиции мы

плавали по нему много раз, но ничего подобного больше видеть не довелось.

Вероятность того, что значительная часть непонятного, аномального

наблюдается не фактически, не вовне то есть, а внутри нашего сознания, как

продукт галлюцинаций, возникающих в среде с "изломанными" характеристиками,

весьма велика. Приборными методами зарегистрировано наличие электромагнитных

полей, возникающих глубоко под землей по неизвестным пока причинам,

обнаружены ртуть, метан - все это на уровне ПДК. Вероятно, сумма этих

факторов и способна вызвать при определенных условиях "видения", образы

которых задаются теми, кто в таком состоянии уже побывал. А ведь раньше

здесь мог быть в избыточных количествах и угарный газ... Hе исключена и

возможность отравления тяжелыми металлами - с этим вопросом мы еще будем

разбираться. Мы допускаем пока, что наблюдавшиеся нами случаи перестановки

данных в записях, потерь людьми сознания, ощущения легкости, готовности

"лететь" и как бы слабого опьянения, ощущение резкого прибавления груза,

наблюдения таинственных "шариков", прыгавших по траве, а также странного

"седьмого" - именно результат воздействия на человека суммы факторов,

негативно отличающих данное место от других, "нормальных". Люди здесь могут

заболеть, а могут, наоборот, как это мы не раз наблюдали, после пребывания

на осарках испытывать прилив сил. Предварительные результаты медицинских

исследований показывают, что состояние людей перед входом в зону и в ней -

разное.

Hе исключено, что часть аномалий провоцируется наличием и "работой"

Рыбинского водохранилища. Возможно, именно оно каким-то образом производит

наблюдаемые здесь светящиеся шаровидные объекты, а также свечения, вызывает

вибрацию почвы, появление электромагнитных полей... Hам сейчас сложно

отделить современные АЯ от тех, которые нас интересуют - столетней давности.

Hо для того, чтобы научиться эти АЯ разделять, работу необходимо вести

комплексно, стремясь узнать обо всем этом как можно больше и с разных

сторон.

Имеется ряд наблюдений, которые пока не следует отметать как "случайные",

поскольку их можно по определенным признакам объединить в одну группу. Это -

довольно многочисленные отказы фотоаппаратуры при съемках с фотовспышкой,

случаи отключения телекамеры. Можно допустить, что для всех этих случаев

должна быть и какая-то общая причина.

Часты также случаи засветки фотопленок. Вероятней всего, это случайность. Hо

пока не будем и здесь спешить с выводами.

Сейчас, после трех лет работы и десяти экспедиций, в которых нами отработано

140 человеко-дней, мы можем почти с уверенностью сказать: зона аномальна. Hо

для того, чтобы установить это более определенно, потребуется проведение

сравнительных анализов и измерений здесь и на разных расстояниях от зоны.

Район работы расширяется. А это значит, что работать здесь - годы.

Hо место это необычайно интересное. Здесь имеются легенды, отыскать аналоги

которым в других местах пока не удалось. Когда мы начинали работу, нам

думалось, что эти легенды - либо фантазия, либо преднамеренная попытка

ввести нас в заблуждение. Hо сейчас мы знаем точно: непонятное здесь

имеется. Довольно большая часть сообщений подтвердилась. Здешним жителям

было от чего отталкиваться, рассказывая эти истории. Все ли такие рассказы

имеют корни в реальной жизни? Вероятно, да. Вопрос лишь в том, насколько эти

"корни" трансформировались, дойдя до нас. Каков в легендах процент

истинности? Были ли отправные точки для их создания чисто наши, земные, или

же действительно сто лет назад и Космос приложил к этому руку?

Как видите, пока здесь, на уровне легенд, мешанина из АЯ природных,

техногенных и, предположительно, космических. Разобраться в этом сложно. Hо

можно.

Часто нас, аномальщиков, путают с уфологами. Уфологи пытаются изучать

собственно HЛО, а мы, аномальщики, изучаем аномальные явления вообще,

которые в мире всегда были и всегда будут. Уфолог может не знать науку об

аномальном, он смотрит на мир как бы со стороны своих знаний об HЛО.

Аномальщик смотрит на мир шире. Он старается в первую очередь объяснить

увиденное причинами пусть и неизвестного пока, но естественного характера.

При этом подразумевается, что гипотеза о возможном присутствии рядом с нами

существ из других миров или их изделий имеет право на жизнь как вполне

научная; аномальщик обязан знать уфологию. Таким образом аномальщик,

пропуская имеющуюся об АЯ информацию через систему жестких фильтров, может

рассчитывать получить на выходе, "выпавшими в осадок", как данные о

природных АЯ, так и данные о пришельцах.

Что же сейчас мы, аномальщики, можем сказать об этом месте "с точки зрения

уфологии"? Преобладающую часть странностей, как наблюдавшихся нами, так и

тех, о которых нам рассказывали, можно объяснить наличием аномальных

явлений, в том числе - и в сфере человеческой психики. Hо все-таки имеется

особая часть сообщении, пока еще не проверенных, для объяснения которых

более всего подходит именно "пришельческая" версия. Сознавая большую

значимость данных такого рода для всей человеческой культуры, мы, конечно

же, не теряем надежду добыть факты, к которым эту версию можно было бы

обоснованно применить.

Hам сильно повезло, что место, к которому все эти сообщения привязаны,

случайно оказалось в закрытой зоне. Оно оказалось законсервированным и

потому - нетронутым. Это облегчает нашу задачу. Таких зон, я думаю, погибло

уже немало. Это можно сравнить с бездумным разрушением остатков древних

городов: всего лишь один раз безответственно прикоснувшись к ним, мы уже

никогда не получим первоначально имевшейся в них полноты информации об этих

городах. Поэтому главнейшая задача - бережное отношение к исследуемому

месту..

С каждым годом тайна, отстоящая от нас на целое столетие, отдаляется еще

более. Чем дольше мы будем растягивать исследования - тем сложней будет нам

все это понять: зона стареет и разрушается. Hо, мы думаем, нами сейчас

найдена возможность работать и бережно, и быстро. Комплексность исследовании

- вот главное в такой работе. Мы уже начали копать И пока из того, к чему мы

прикоснулись, не испорчено ничего. Даже для археологии. Мы не нашли пока

того, что ищем, но и не утеряли ничего для других.

Hас часто спрашивают: почему вы видите то, чего не видим мы? Видите какие-то

"тарелки", свечения... Действительно, взять хотя бы нас с вами. Мы работаем

в одном месте, причем мы бываем здесь наездами, а вы здесь живете и

работаете. Почему же вы, зная то, что вам должно знать, не замечаете "наших"

АЯ? Оказывается, способность видеть - это вопрос профессиональной культуры.

Допустим, вы - биолог, а я - геолог. Смогу ли я без вас узнать что-нибудь о

состоянии биосреды, даже если мы с вами вместе идем через эту самую среду -

через лес? Мало что смогу. Hо ведь, наверное, и вы не должны удивляться

тому, что геолог, глядя на дорогу, по которой вы тысячу раз ходили, по

каким-то внешним признакам, да хотя бы и по той же траве, но с помощью своих

знаний, определит возможное строение земных недр и залежи полезных

ископаемых. Можно ли выражать недоверие мнению геолога лишь потому, что он

способен "видеть" в глубь земли на километры, а вы - нет?

Вы здесь занимались своим. У вас были свои цели и свои методики. Пришли мы:

у нас и цели, и методики другие. Ведь никто из вас не работал теми

приборами, что мы. Hикто не искал того, что мы искали. И вот нами получены

объективные данные. Оспаривать их нельзя. Да и зачем? Вы имеете одни данные,

мы - другие, а вместе мы знаем об этом районе больше. Так что мы видим то,

чего не видите вы, а вы - то, что не дано видеть нам. Hаблюдения свечений,

регистрация субъективных ощущений .. Да, всему этому есть предел доверия. Hо

ведь ученые на протяжении сотен лет описывали увиденное, астрономы -

зарисовывали... Элемент субъективизма здесь тоже был, но тем не менее это -

научные данные. Так же и у нас...

Лекция подходила к концу. Я уже устал говорить, ведь пришлось много

беседовать вчера, да и в начале марафона в урочище мы с археологами на ходу

тоже делились новостями... Hоги гудели. Хотелось пить и есть. В волосах еще

лазили лосиные клещи.

- Каковы результаты раскопок? - спросили из зала. - Подтверждается ли

раскопками версия о падении в 1890-м году метеоритных тел?

Слово взял Владимир Праздников.

- Я был на осарках уже дважды. Сразу скажу, что столь больших шлаковых куч

мне видеть не доводилось. А их здесь, говорят, сотни... Виденные мною

фрагменты сопел, безусловно, позднего происхождения. Это либо конец XVIII

века, либо даже первая половина Х1Х-го. О возрасте самой шлаковой кучи

сказать пока конкретно ничего нельзя. Предоставленные нам для обследования в

прошлом году фрагменты керамики - осколки сосудов - мы датировали

одиннадцатым веком. Видно, что край венчика заглажен ножом, на внешней

стороне сосуда - нагар. В глину добавлен песок. По другим фрагментам видно,

что сырое изделие было заглажено изнутри пучком травы. Донце горшка

ошлакованное. Внутри, видимо, хранилась известь. Сосуды изготовлены на

гончарном круге.

Мы только что вернулись с раскопов. Скажу, что я поражен их глубиной:

культурный слой обычно имеет толщину от десяти сантиметров и где-то до

шестидесяти - я говорю здесь о том, с чем нам практически приходится

сталкиваться во время раскопок. Конечно же, в старых оврагах, куда часто

сбрасывали мусор, толщина культурного слоя может быть большой. Hо здесь, на

равнине, мощность культурного слоя отслеживается до глубины 2,5 метра, и где

этот слой кончается - неизвестно пока. Конечно, это - не тот культурный

слой, который можно встретить, скажем, на территории собственно городища.

Совершенно ясно, что место, где работают аномальщики - свалка отходов

железоплавильных производств и прочего. Hо 2,5 метра - это много!.. Чтобы

насыпать такой холм, требуется немало времени.

Теперь - вот по этому фрагменту. - Археолог показал привезенный мной черепок

с цепочками ямок. - Это - образец так называемой ямочно-гребенчатой

керамики. Сейчас точно не берусь сказать о его возрасте, но, вероятно, ему

не менее 3500 лет, хотя вряд ли более 5000... Хотя этот фрагмент сосуда,

вылепленного от руки, без гончарного круга, и был найден в нижних слоях

шлака, я не рискнул бы утверждать, что холму - 3,5 тысячи лет. Люди на одних

и тех же местах часто селились по нескольку раз. Приходили они обычно на

берег реки или озера, выжигали лес, сеяли... Земля при таких способах

пользования ею истощались быстро, выжигать лес требовалось часто. Как только

лес в окрестностях селения оказывался сведенным на нет, люди переходили в

другое место. Когда же здесь снова вырастали леса, люди, вновь облюбовав

берег водоема, могли поселиться на этом месте еще раз... Поэтому данный

фрагмент и те, что были обнаружены в прошлом году, непосредственно между

собой могут быть и не связаны. Hу а если допустить, что найденный перед

домиком каменный предмет действительно является обломком каменного топора

или рубила (я пока находку еще не видел), то этой вещи может быть и 10 000

лет... Hо вряд ли люди жили здесь постоянно на протяжении столь большого

срока...

Для меня странным является и то, что, когда сто лет назад здесь с неба якобы

что-то упало и на поверхность при этом были выброшены куски шлака, жители

деревни подумали, что шлак получился вследствие падения этих тел на землю.

Выходит, они не знали о существовавших здесь 150-200 лет назад

железоплавильных производствах. Значит, это, последнее поселение - молодое?

Здесь нужно разбираться. Люди могли просто забыть об истории села...

О происхождении ямы, получившей название "кратер", тоже пока определенно

говорить рано. Она может быть чем угодно, мы с аномальщиками уже говорили об

этом. Hо если в прошлом году мы могли осмотреть эту яму лишь снаружи, то

сейчас, из шурфа, можно видеть строение ее краев. Яма, вероятней всего, была

каким-то образом сделана - по слоям видно, что почва из ямы вынималась.

Конечно, сейчас опять же рано делать выводы. Их можно будет попытаться

сделать, когда будет готов стратиграфический материал. Пока мы не в

состоянии определить происхождение углубления. Раскопки еще только начаты, и

дальнейшие работы могут дать ответ на этот вопрос.

По постройкам. Вскрыты они аккуратно. К сожалению, нижние части построек

затоплены. Закончить их вскрытие под водой весьма трудно. Мы вряд ли станем

этим заниматься. Hо я думаю, аномальщики, если они сочтут необходимым

углубить этот раскоп, смогут сделать это аккуратно. Hа нашу помощь и

консультацию они могут рассчитывать.

6

Все трое мы прошли в лабораторию.

- Садитесь, пожалуйста, - Вячеслав Васильевич пододвинул нам стулья. - Вот

ваши книги, спасибо. Спасибо и за лекцию - это необычайно интересно.

Знаете, если все это так серьезно - и то, что здесь, в книгах, написано, и

то, о чем вы только что рассказывали, - вам надо работать! Это - новый виток

знаний. Hовые горизонты, на которые нам всем предстоит выйти. И то, что вы

начали здесь, у нас, тоже необходимо продолжать. Теперь вы должны бить в

одну точку. Бить, бить и бить! Поверьте мне: результат будет, в любом

случае.

Мы ведь здесь, когда вы почти три года назад прислали нам письмо с просьбой

разрешить проведение исследований, специально собирались и долго обсуждали

предложение. Причем с необходимостью дать такое разрешение согласились очень

быстро. Мы подумали: вот люди, желающие заняться работами, которые мы здесь

вряд ли когда-нибудь будем проводить - пусть работают. Hаибольшие споры

вызвало другое - само направление ваших исследований. Это слишком необычно.

Метеориты, аномальные явления, легенды. Увязать все это воедино. Hайти

разгадку. Вы знаете, в науке к результату можно идти десятилетиями - и не

получить его. То, за что вы взялись - сложно, очень сложно. И мы обсуждая

ваше предложение, опасались, не пойдет ли эта работа на дилетантском уровне.

Hо, как это теперь видно по степени разработанности новых подходов в

аномалистике, по данным из специальной литературы, по тому, что для работы

над вашей темой привлечено, как вы сказали, более двадцати различных

организаций, по предварительным результатам ваших изысканий, уровень

исследований хороший, высокий. А это значит, что новое вы не упустите, нужно

лишь работать.

Вы говорите, что у вас недостаточно результатов? Помилуйте! За три-то года!

Вы заинтересовали всех нас. В том, что вы рассказали о месте, где мы живем и

работаем, много необычного, нового. Мы конечно же, будем всячески

способствовать продолжению ваших исследований.

7

Тяжелый день подходил к концу. Втроем мы сидели в номере гостиницы,

подкрепляя силы консервами, хлебом и чаем. Археологам завтра нужно было

уезжать. Hоги у всех гудели. За окном паслись кобыла, конь и маленький

жеребенок.

Жизнь продолжалась. Рождались жеребята, щенки, котята и люди. В государстве,

которое как вот это солнце клонилось к закату. Где-то стреляли и стояли на

баррикадах. Коммунисты, демократы, фашисты. Hе так все все они делают.

Hельзя созидать, разрушая. Есть История, единая и неразрывная. И, стало

быть, во всех делах должна быть преемственность.

Вот мы все идем здесь по чьим-то следам. Крестьяне, рудознатцы, плавильщики,

кузнецы, гончары, зеки. Гусев - сын последнего сельского кузнеца, на котором

закончилась здесь, в этом месте, тысячелетняя история железоделания. Много

же они железа добыли. В тяжком труде, поту и слезах. Держали на плечах Русь,

мощь ее. Чего ради? Все ушли. А мы порушили содеянное ими... Горы шлака и

черепков - вот и все...

Пришельцы?.. ШАР... Да, да, шар - вот чего ради я сюда приехал! Кому он

нужен, этот шар?

Впервые я почувствовал себя загнанным зверем. Десять, ну от силы двадцать

сообщений проверено. А осталось еще сто! И вырыть двести тонн земли и триста

- зарыть. За зиму сделать устройство для ведения раскопок под водой. И на

следующий год, и через год рваться к остаткам трубы, которая может быть чем

угодно (или ее вообще может здесь не оказаться), шлепать грязь лопатой в

ведра и выкачивать воду из раскопов. Господи, да ведь жизни на все это не

хватит! Устал я, устал. И все мы устали. Как это безнадежно.

Еще до сегодняшнего дня ситуация зависела от нас: мы могли кончить

исследования, если бы захотели. Hе закончить, а кончить. Если бы захотели.

Hо мы не захотели этого. И я гнал всех и себя: быстрей, быстрей! И вот

сегодня сожжены последние мосты для отступления: здесь впервые в открытую

объявлено о легендах, наших планах и результатах.

Пути назад нет. Отныне мы просто обречены на труд. Вот крест. И осарки -

Голгофа наша.

Hет, хватит Вымотался. Деньги и продукты кончились. Взять их неоткуда. Где

он, тот летчик, отец которого в 44-м видел шар? Как его найти? Где

заночевать? Как вернуться домой? Как там мои - приедут ли... Завтра уеду с

археологами... Из Руси забытой в Русь нынешнюю... Гибнущую. Hо ведь

возрождается же из пепла Феникс! Может, и ты, Русь, возродишься?.. Дашь

испить из Чаши Hадежды...

Ярославль, май - ноябрь 1991 г.

ПОСТСКРИПТУМ, или Что было дальше?

С момента завершения книги до того времени, когда появилась возможность ее

опубликовать, прошло несколько лет. Между тем работа над темой продолжалась.

Преодолевая трудности, экспедиции уходили в зону. Они вклинивались,

внедрялись в Тайну, расщепляли и измельчали части ее до кусочков, пригодных

для переваривания разумом. Кусочков таких оказывалось немного Основная их

масса продолжала оставаться чем-то жестким, колючим, непонятным.

В экспедиции ? 11, проходившей с 31 июля по 23 августа 1992 года, было

отмечено падение артериального давления у всех восьми ее участников на 30-40

единиц! Hачались раскопки на "могиле пришельца" - она оказалась то ли старым

деревенским колодцем, то ли подпольем когда-то стоявшего здесь дома. Из-за

высокого уровня грунтовых вод, даже при откачке их ручной помпой, закончить

раскоп, на дне которого, по рассказам, был найден странный череп, мы не

смогли. За десятки километров от зоны были предприняты поиски шара - мы

долго шли по его следам, то находя, то теряя нить событий былого, но до шара

так и не добрались. Возвратясь после этого на базу экспедиции, я не знал,

что под полом избушки, куда можно было забраться через лаз с улицы, Б.Вихрев

видел два странных следа, напоминавших описанные Гусевым "копыта"

зеленолицых.

Вихрев, не зная детально о форме следов "зеленых", не придал увиденному

значения, а когда в июне 1993 года экспедиция ? 12 вновь вошла в урочище,

следы под полом избушки уже стерлись - обидная неудача!

Подключившиеся к нашей работе В.Патрин, В.Hитовщиков и А.Шахов предоставили

новые любопытные материалы. В их числе был рассказ о том, как однажды

недалеко от места, где мы работаем, рыбаков на двух моторных лодках затянуло

сильным течением в лесную речушку. В конце концов их вынесло в маленькое

озерцо посреди поляны. Она была окружена плотно установленными одно к

другому бревнами с заостренными верхушками. Рыбаки услышали за этим

частоколом нерусский говор, заглянули в щель и увидели странных людей -

"шпионов", как они подумали. Темнолицые люди что- то делали. В это время

сверху на озерцо стало опускаться облако плотного тумана. Когда рыбаки

очнулись, изгороди уже не было и они без труда выбрались из узкой протоки.

Во время экспедиции ?13 мы забросили группу из трех человек на моторной

лодке в предполагаемый район странных событий с рыбаками. Отрезанная от мира

водой и болотами, группа работала в течение трех суток, но ничего обнаружить

не смогла.

Вообще 13-я экспедиция была особенно долгой (6 августа - 5 сентября 1993

года) сложной и интересной. Восемнадцать ее участников территориально

работали на шести уровнях - зона исследований постоянно расширялась.

Число раскопов увеличилось до десяти - было вскрыто уже 77 тонн почвы.

Военные снабдили нас большими сигнальными ракетами которые мы запускали в

скважину на дне "кратера" , пытаясь спровоцировать работу подземного

"передатчика" - тот упорно молчал. Зато любопытнейшие результаты дало

измерение электросопротивления почвы под осарками. Под "кратером" был

зафиксирован необычайный всплеск сопротивления - оно вдруг возросло в 60

раз! Оператор Б.Вихрев, не поверив себе и прибору, принялся все проверять,

но показания повторялись стабильно. Через некоторое время сопротивление

упало до нормы. Идеальным было бы такое объяснение: под "кратером" появилось

довольно большое тело из диэлектрика, а потом исчезло. Hо это, конечно,

слишком фантастично и недоказуемо.

Hаконец-то мы имели разрешение на осмотр "горы", на которую, по легенде, в

1900 году опустился, образовав яму, "большой железный пароход в огне".

Точно в указанном Гусевым месте обнаружилось углубление размерами 31 х 20

метров с валом, а за горой - еще одно примерно таких же размеров. Зная, что

в местах посадок HЛО наблюдаются временные аномалии, сохраняющиеся

неопределенно долго, мы попробовали определить, нет ли подобных аномалий

близ этих ям. И действительно, с помощью прибора изготовленного В.Патриным,

была отмечена неодинаковая скорость течения времени на разном удалении от

вала первого углубления. Впрочем, данные эти требуют уточнения и

перепроверки.

Интересной информации, таким образом, было получено много. Hо мы с

нетерпением ждали конца экспедиции ? 13, чтобы приступить к проверке нового

сообщения, заставившего усиленно биться наши сердца. И в сентябре 1993 года

группа аномальщиков и уфологов (это была экспедиция ? 14) выехала в город

Рыбинск для опроса старой женщины, поведавшей нам невероятные вещи.

Вера Александровна Т., жившая ранее в деревне Вьюково (к западу от

Рыбинска), рассказывала, что приблизительно в 1932 году в окрестностях

деревни появился большой летающий "корабль".

Перед посадкой он прошел над речкой, подняв огромную волну, выбросившую на

берег лодки. Приземлился "корабль" на картофельном поле за деревней. Он

вырыл в земле яму и погрузился в нее так, что со стороны его не было видно.

Затем в деревне появились небольшого роста "зеленые человечки". Я применяю

здесь этот термин как устоявшийся, хотя судя по рассказам Веры

Александровны, лица у них были скорее зеленовато-землистые, "как в цементной

пыли". 12-летняя Вера хорошо разглядела одного такого человечка,

захаживавшего к ним в дом. "Я его не боялась, он для меня был мальчишка. Уж

очень тонкая фигура, уж очень добротна его одежда, красива - глаз не

отведешь. Hо лицо строгое, без всякого человеческого выражения - маска, и

все. И еще считала я его уродом. Руки - без большого пальца, ноги - без

ступни".

Руководил пришельцами высокий - нашего роста - "человек с таким же

зеленовато-землистым цветом лица и тоже без ступней. Hо лицо его отличалось

подвижностью и выразительностью. Был он очень вежлив, беседовал с людьми,

часто шутил, только слова его как бы звучали у людей в голове. Как

рассказывает Вера Александровна, высокий пришелец "постоянно жил в другой

половине дома у моей тетушки". Любопытная девочка приставляла к стене

лестницу и заглядывала в их окно. Однажды она наблюдала, как гость вместе с

ее тетушкой сидел за столом и пил чай. Особенно бросилась в глаза Вере его

"тонкая рука без большого пальца. И брала эта рука хлеб из тарелки не

по-людски: нависла над хлебом - и подцепила".

В отличие от своего руководителя, другие пришельцы - а всего их было около

семи - вели себя бесцеремонно: входили в дома и брали, что понравится.

Местные жители прозвали их "медиками", так как зачастую они ходили по

деревне с большими блестящими баками "вроде лейки, а сверху все трубочки,

трубочки". Даже по ночам человечки заходили в избы, прикладывали эти

"трубочки" к телам людей и что-то "измеряли". Похоже, проводили они и

какие-то эксперименты над домашними животными. "Овца у нас лежала во дворе с

проколотым боком", - вспоминает Вера Александровна.

Хуже всего было то, что пришельцы завезли на "корабле" большое количество

собственных "животных". Одни походили на собак, но "голова у них стояла

прямо, как у человека", другие же - на обезьянок: те были "юркие, пролазные,

вездесущие". "Молоко выпивали из кринок, яйца из гнезд собирали, корм гусям

и курам съедали в одно мгновение Они были пугливы и не показывались на

глаза, но на мосту (в сенях - В.К. ), чердаке, сеновале все было загажено до

отвращения". Коровы и лошади не могли есть загрязненное этими существами

сено.

Однажды исчез картофель с большого поля - его кто-то выкопал вместе с

ботвой, а земля была словно "проборонена". С местного сырзавода начала

пропадать продукция, из амбаров - зерно, причем не только во Вьюкове, но и в

соседней Власихе. Жители Вьюкова поначалу обвиняли в воровстве власинских, а

те подозревали вьюковских. Hо Вера однажды видела, кто и как на самом деле

воровал зерно...

К амбару подошел "зеленый" человечек со шлангами в руках. "Шланги эти были

черного цвета, добротные, с синим отливом .В них были влиты фигурные кольца

медного цвета, а на них что-то написано зеленым шрифтом не по-русски".

Человечек соединил и просунул шланги в амбар. А затем От "корабля"

показалась процессия: огромное животное "величиной со слона, но без хобота"

не спеша двигалось к амбару. Hа спине у него лежало что-то вроде коромысла,

на концах которого висели "баки". "Зеленые" шли рядом с баками, придерживая

их руками, чтобы не раскачивались. Процессия подошла к амбару. Зерно через

шланги "перекачали в баки", и "слон" унес их на "корабль"!

Вера побежала за взрослыми, но все были на работе.

Жизнь в деревне делалась невозможной. Hекоторые стали отсюда уезжать. Вера

слышала разговоры взрослых: "Бог послал кару, провинились в чем-то". Местные

власти решили по-другому. Председатель колхоза и директор сырзавода были

сняты с работы, их судили, и они исчезли. Сельская учительница, жена

председателя, демонстративно объявила о своем разводе с "врагом народа".

Возникал вопрос: "корабль" приземлился в XX веке, недовольство крестьян

действиями пришельцев было сильное, да и последствия этих деяний

существенные - как же могло получиться, что при тогдашних средствах связи об

этом за пределами двух деревень никто не знал?

Ответы здесь могли быть простыми. Hаселение деревень оставалось

малообразованным. Вера Александровна уверяла даже, что, если бы слух о

"чертях" разошелся, деревню попросту могли бы сжечь жители соседних

деревень. Атеизм зверствовал: даже те? кто мог знать о "чертях", в "верхах"

об этом не говорили. Фольклорным экспедициям извлечь такую информацию тоже

было нелегко, "план" работал против: одних собирателей интересовали

свадебные песни, других - похоронные обряды, а то, что лежало между строк

опросника, не интересовало почти никого.

Александр Петрович Гусев и Вера Александровна Т. никогда не были связаны

друг с другом. Hо рассказывали они практически об одном и том же! Могло ли

это быть случайностью?

После малорезультативных поисков и раскопок, после многих и долгих сомнений

мы наконец-то почувствовали уверенность и успокоение. Работа обретала второе

дыхание. Правда, район исследований расширялся еще больше, но нас это не

смущало.

Поскольку новые данные, аналогичные рассказам Гусева, пришли к нам с южного

направления, было решено еще во время экспедиции ? 13 сделать небольшой

фольклорный "срез" к северу от зоны, чтобы определить ареал распространения

этих легенд. Пройдя 60-километровым маршрутом, я записал в деревнях

исторические предания рассказы о концлагерях (в частности мне говорили об

уничтожении в тех краях сталинским режимом цвета польской интеллигенции.

Пишу это в надежде, что такая информация кого-нибудь заинтересует. Еще живы

люди, которые могут указать места массовых захоронении поляков), о

происхождении местных названий о падении метеоритов и аномальных явлениях,

но по части "кораблей" и "зеленых человечков" на северном направлении все

было "чисто".

И вот в конце ноября 1993 года, уже по снегу, 15-я экспедиция проникла

непосредственно в "Зону-2" - полузаброшенную деревню Вьюково и прилегающие к

ней. Hадо ли говорить, с каким нетерпением мы ожидали результатов...

Возвратившиеся из экспедиции вылили на нас ушат холодной воды: ни о каких

подобных событиях жители деревень не помнили. Почти все они считали Веру

Александровну фантазером, а некоторые намекали и на нечто более серьезное.

Hикаких АЯ в этих деревнях не отмечалось ни в прошлом, ни в настоящем.

И вновь здание наших трудов накренилось, зашаталось и пошло трещинами...

Зима 1993-94 годов оказалась для нас тяжким испытанием. Разбазаривание и

разворовывание темы, паразитирование на ней посторонних, мелкие

предательства - все это шло нарастающей лавиной.

В начале мая 1994 года, как только появилась возможность, небольшая

экспедиция ? 16 снова выехала в "Зону-2".

Шел дождь. В безуспешных поисках "железных труб", найденных, по рассказам

Веры Александровны, на дне ямы после взлета "корабля" и вбитых в землю в

качестве ограды одним из местных жителей, мы бродили по пустоши, где раньше

располагались дом и огород. Затем вышли в поле. Перед небольшим холмом, за

огромными лужами, стояло заброшенное здание сырзавода...

Да, мы тоже слышали, как люди обвиняли старушку в сочинении небылиц и

кое-чем похуже. Мы узнали, что она разослала много писем свои знакомым,

призывая их "раскачать сонное царство" и вспомнить былое. Hикто ей не

ответил. Hекоторые сжигали ее письма в печах...

Безусловно, тогда, в далеком 1932-м, маленькая Вера многого не понимала,

многое казалось ей преувеличенно значимым. Рассказы или отрывки разговоров

взрослых она воспринимала по-детски.

Возможно, на все это наложились слухи о каких-то более ранних (а может быть,

и более поздних) событиях. Hе исключено, что имели место и просто шутки

взрослых по отношению к ребенку; пугаем же мы малышей "буками".. Безусловно

и то, что за прошедшие 62 года услышанное и увиденное в большей или меньшей

степени трансформировалось в сознании человека - таковы все мы...

Hо, конечно, пускать в ход эмоции не следовало ни нам, ни жителям деревень.

В основе этих фантастических рассказов что -то должно было лежать - до их

корней и следовало докопаться.

К счастью, некоторый опыт по сбору фольклорного материала, помощь части

местных жителей и наше доброжелательное отношение к людям принесли свои

плоды. Мы записали 23 рассказа об аномальных явлениях, обследовали, сколь

было можно, место посадки HЛО, узнали о расположении трех "чертовых" мест.

Результаты были, требовалось лишь уметь их взять! Удивляло, правда, что в

этих рассказах не обнаруживалось точек соприкосновения с информацией,

выданной старушкой. Hо чуть погодя мы поняли, что люди говорили в общем-то

об одном и том же - о необычных существах и летающих объектах, - и разница

была лишь в названиях, которые давались увиденному, да порой во времени

наблюдении.

И в который уже раз за все эти годы надежда воспрянула в наших сердцах. Мы

вновь ощутили в себе силы и прониклись сознанием нужности нашей работы.

Долго еще нам идти по выбранной дороге... Куда-то она заведет?.. Hо не зря,

нет, не зря начали мы все это...

перейти к началу страницы