Хиромантия

Затем яркий  свет  ручного   электрического  фонаря  прорезал    сумрак подземелья,  и  археолог  на  мгновение   потерял  дар  речи  от всего увиденного.

"Из густого мрака,- вспоминает А. Рус,- неожиданно возникла сказочная картина  фантастического  неземного мира.   Казалось,  что это большой волшебный  грот,  высеченный  во    льду.   Стены   его    сверкали   и переливались,  словно  снежные кристаллы в лучах солнца.  Как бахрома огромного занавеса,  висели изящные фестоны сталактитов. А сталагмиты на  полу  выглядели,  словно капли воды на гигантской оплывшей свече.

Гробница  напоминала  заброшенный  храм.   По  ее  стенам   шествовали скульптурные  фигуры  из алебастра.   Потом мой взор упал на пол.  Его почти полностью закрывала огромная прекрасно   сохранившаяся  каменная плита  с  рельефными изображениями.   Глядя на все это с благоговейным изумлением,  я  пытался  описать   красоту  волшебного  зрелища   моим коллегам.  Но  они  не  верили  до   тех пор,  пока,  оттолкнув меня в сторону,  не увидели эту  великолепную   картину  своими  собственными глазами".

Склеп имел около 9 метров в длину и 4 метра в ширину,  а его высокий, сводчатый потолок уходил вверх почти на 7   метров.  Конструкция  этой подземной   комнаты   была  столь   совершенной,  что  ее  сохранность оказалась почти идеальной даже через тысячу лет.   Камни стен и  свода были  вытесаны  с  таким  искусством,   что  ни один из них не упал со своего места.

На стенах склепа сквозь причудливую завесу сталактитов и  сталагмитов проступали очертания девяти больших человеческих фигур,  сделанных из алебастра.

Они были облачены в  пышные  костюмы,   удивительно  похожие  друг  на друга:  головной  убор  из  длинных перьев птицы кецаль,  причудливая маска,  плащ из перьев и нефритовых пластин,   юбочка или  набедренная повязка  с  поясом,  который  украшен   тремя человеческими головками, сандалии из кожаных ремешков.  ,Шея,  грудь,   кисти рук и  ноги  этих персонажей    были    буквально    унизаны   различными    драгоценными украшениями.  Они горделиво выставляли   напоказ  символы  и  атрибуты своего  высокого  социального  положения:   скипетры с рукоятью в виде головки змеи, маски бога дождя и круглые щиты с ликом бога солнца.

По мнению Альберте  Руса,  на  стенах   подземной  камеры  запечатлены Болон-ти-ку  -  девять  "владык  мрака" - правителей девяти подземных миров, согласно мифологии древних майя.

Первое время А.  Рус не мог понять,  что же он нашел - подземный храм или уникальную гробницу?  Занимая большую часть комнаты,  в ней стоял какой-то огромный каменный ящик, накрытый резной плитой размерами 3,8 Х 2,2 метра. Был ли это алтарь или крышка саркофага? Ученый склонялся сначала к первому предположению.  Для того чтобы решить эту  загадку, нужно было поднять плиту и посмотреть,  что же находится под ней.  Но подобная операция представляла  собой   технически  весьма  сложную  и опасную задачу.  Ведь камень весил без малого 5 тонн, и его покрывала тончайшая скульптурная резьба,  которую следовало уберечь от малейших повреждений.  Плита покоилась на ящике из таких же огромных камней, а ящик,  в свою очередь,  на шести каменных опорах.  Для начала А.  Рус решил проверить, был ли ящик полым внутри или это сплошной каменный монолит. Просверлив сбоку узкое отверстие и сунув туда кусок проволоки,  он определил,   что ящик внутри  полый  и содержит  красную  краску,  частицы   которой  и  прилипли  как  раз к проволоке.

Теперь сомнений больше не оставалось. Каменный ящик представлял собой гигантский саркофаг - первый из саркофагов такого рода,  найденный на территории майя. Дело в том, что красный цвет в космогонии майя - это цвет востока, цвет восходящего солнца, которое служило  символом жизни и бессмертия.   Именно по этой причине древние майя часто посыпали тела своих  особо   знатных  и  почитаемых покойников красной краской.

С помощью автомобильных домкратов и бревен тяжелая скульптурная плита была в конце концов поднята,  и под ней показался массивный  каменный блок со странной выемкой,  напоминающей на первый взгляд рыбу. Выемку плотно закрывала специальная крышка, в точности повторяющая ее форму.

В  хвостовой части крышки имелись два отверстия,  заткнутых каменными пробками,  как и у той каменной плиты,  что прикрывала тайный  ход  в полу храма.

Когда была   удалена   и   эта,    самая  последняя,  преграда,  перед исследователями предстала необыкновенно яркая   и  красочная  картина: внутри саркофага все было покрыто пурпурной яркой краской,  а на этом эффектном фоне матово желтели кости крупного человеческого скелета  и зелеными пятнами выделялись бесчисленные нефритовые украшения.

Из-за значительной  влажности  воздуха кости были очень хрупкими,  но сохранились тем не менее почти целиком.   Ученым  удалось  определить, что  скелет  принадлежал  сильному и рослому мужчине в возрасте около 40-50 лет (длина скелета 1,73  метра)  без   какихлибо  патологических недостатков.

Человек был   погребен   вместе    со   всеми  своими  украшениями   из драгоценного нефрита. А одна нефритовая бусина была даже положена ему в  рот  -  как  плата  для  прохода в подземный мир,  царство мрака и смерти.  На черепе видны были остатки диадемы, сделанной из маленьких нефритовых  дисков  и пластин.  Одна из пластин диадемы была украшена резным изображением головы Соца -  страшного   бога-вампира  в  образе летучей мыши из подземного царства смерти. Изящные тонкие трубочки из того же минерала служили в свое время для   разделения  длинных  волос умершего  на  отдельные  пряди.  По   обеим  сторонам от черепа лежали массивные нефритовые "серьги",   напоминающие собой  большие  катушки.

Вокруг   шеи  извивалось  длинное,  в   несколько  рядов  ожерелье  из нефритовых же бусинок.  На запястьях  каждой   руки  было  найдено  по браслету  из  200  бусинок каждый.  Возле ступней ног лежала чудесная нефритовая статуэтка изображающая бога солнца.

чайшие остатки мозаики из нефритовых пластинок   и  раковин  наряду  с древним тленом,  обнаруженным на черепе, позволили буквально из праха реконструировать  погребальную  мозаичную   маску,  видимо   служившую точным  портретом  умершего.  Глаза маски были сделаны из раковин,  а зрачки - из обсидиана.

Скульптурная каменная плита,  служившая   верхней  крышкой  саркофага, была сплошь покрыта резьбой.  На боковых ее гранях вырезана полоса из иероглифических знаков,  среди которых есть и   несколько  календарных дат  по эре майя,  относящихся к VII веку н.   э.  На плоской наружной поверхности  плиты  резцом  древнего   мастера  запечатлена   какая-то глубоко символическая сцена.  В нижней части мы видим страшную маску, одним своим видом напоминающую уже о разрушении   и  смерти:  лишенные тканей и мышц челюсти и нос, большие клыки, огромные пустые глазницы.

Это - не что иное,  как стилизованное изображение божества  земли.  У большинства  народов  доколумбовой   Мексики  оно  выступало как некое страшное чудовище, питающееся живыми существами, поскольку все живое, умирая,  возвращается  в конце концов в землю.  Его голову увенчивают четыре предмета,  два из  которых  служат   у  майя  символами  смерти (раковина  и  знак,  напоминающий  наш знак %),  а другие,  напротив, ассоциируются с рождением и жизнью (зерно маиса и цветок или маисовый початок).

На маске чудовища сидит,  слегка откинувшись назад,  красивый юноша в богатой одежде и с  драгоценными   украшениями.  Тело  юноши  обвивают побеги  фантастического  растения,   выходящие  из пасти чудовища.  Он пристально  глядит  вверх,  на    странный   крестообразный    предмет, олицетворявший  собой  у  древних  майя "древо жизни",  или,  точнее, "источник  жизни"  -  стилизованное   растение-маис.  На   перекладине "креста" причудливо извивается гибкое тело змеи с двумя головами.  Из пасти этих голов выглядывают какие-то маленькие и смешные человечки в масках бога дождя.  По поверьям индейцев майя,   змея всегда связана с небом,  с небесной водой - дождем:  тучи скользят по небу молчаливо и плавно,  словно  змеи,  а  грозовая   молния  -  это не что иное,  как "огненная змея".

На верхушке "креста" - маиса сидит священная   птица  кецаль,  длинные изумрудные   перья  которой  служили   достойным  украшением  парадных головных уборов царей и верховных жрецов майя.   Птица тоже облачена в маску бога дождя,  а чуть ниже ее видны знаки, символизирующие воду и два небольших щита с личиной бога солнца.

Если бы речь шла о европейской гробнице античного времени  или  эпохи Возрождения,  то  мы  бы  наверняка сказали,  что высеченная на плите фигура  юноши  изображает  погребенного   под  ней  персонажа.  Но   в искусстве древних майя почти не было места изображению индивидуальной личности,  индивидуального человека.  Там безраздельно господствовали религиозная  символика и условность в передаче образов.  Вот почему в данном случае можно говорить о человеке  в   целом,  то  есть  о  роде человеческом,  но  также и о боге маиса,   которого часто изображали в виде красивого юноши.

Можно ли расшифровать  сложный  ребус  из   скульптурных  изображений, запечатленных на верхней крышке саркофага? Альберте Рус   после   тщательного   изучения  всех  имевшихся  в  его распоряжении  источников  дал  следующее   истолкование   скульптурным мотивам гробницы из Паленке.

"Юноша, сидящий  на  маске  чудовища   земли,  вероятно,  одновременно олицетворяет ^обой и человека,  которому суждено  в  один  прекрасный день вернуться в лоно земли, и маис, зерно которого, чтобы прорасти, прежде должно  быть  погребено  в   землю.  "Крест",  на  который   так пристально смотрит этот  человек,  опять-таки   символизирует  маис 

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru

растение, появляющееся из земли на свет с помощью человека и природы, чтобы служить затем,  в  свою  очередь,   пищей  для  людей.  С  идеей ежегодного  прорастания,  или "воскресения",   маиса у майя была тесно связана и идея собственного воскресения человека..." Касаясь глубокого внутреннего значения этого йотива,  А. Рус приходит к   выводу,  что  он  вполне  мог   символизировать  тягу  человека  к бессмертию.  "Трудно решить,- пишет он,-   изображает  ли  эта  фигура обобщенный  образ  человека  или  это   индивидуальное  лицо,  в честь которого был сооружен весь памятник. Судьба уже вынесла человеку свой приговор. Его должна поглотить земля, на которой он сейчас полулежит.

Но,  надеясь на бессмертие,  он пристально смотрит на крест -  символ маиса и, следовательно, самой жизни".

Эти верования,   свойственные    земледельческим  народам,  связаны   с обожествлением сил природы  и  поклонением   им,  чтобы  гарантировать выживание  человеческого  рода.  Подобно тому как Осирис - египетский бог пшеницы и растительности заново рождается   каждый  год  благодаря оплодотворяющему  землю  Нилу,  куда хоронят его рассеченное на куски тело, так и у майя юный бог маиса возвращается к жизни в каждом урожае  благодаря солнцу   и   дождю.   В   обоих    случаях   жизненный  цикл   главного сельскохозяйственного  растения,   интерпретируемый   как   смерть    и воскресение божества, представляет для людей пример бессмертия.

Однако такой  параллелизм  не означает,   конечно,  наличия каких-либо культурных контактов между Египтом и   Мексикой,  цивилизации  которых были разделены непроходимыми барьерами во времени и пространстве.

Массивные каменные  "ножки"  саркофага   тоже  были затейливо украшены низкорельефными изображениями. Какие-то сказочные персонажи в богатых одеждах словно "вырастали" из земли,   показанной чисто символически - полосой и особым иероглифическим знаком.  А рядом с ними видны побеги уже настоящих растений, увешанные плодами какао, тыквы и гуайявы.

Давая описание рельефов на боковинах саркофага,   А.  Рус подчеркивает следующее: "Изображение индивидов, которые "вырастают" ("прорастают", "выходят") из земли вместе с различными растениями, поддерживает нашу интерпретацию по поводу главного  мотива   погребальной  плиты  в  том смысле,   что   жизненный   цикл   растений  (главным  образом  маиса, символизируемого крестом) связан с религиозными   верованиями  майя  о воскресении и о бессмертии человека".  На крышке саркофага находились обломки  атрибутов  власти  и  регалий   погибшего  владыки:  пояс  из кусочков нефрита с тремя антропоморфными масками и девятью сланцевыми привесками  в  виде  "топориков",   маленький  круглый  щит  с  маской солярного божества и, вероятно, скипетр с фигуркой бога дождя наверху и змеиной головкой на  конце  рукоятки.   Эти  же  атрибуты  постоянно встречаются  у  персонажей  высокого ранга,  запечатленных бессчетное число раз на рельефах,  стелах,  фресках, алтарях и резных деревянных притолоках  из  различных  городов   майя  позднеклассического периода (Тикаль,  Иашчилан,  Копан,  Киригуа,    Вашактун,   Пьедрас   Неграс, Паленке). Возле саркофага прямо на полу были найдены две алебастровые головы,  отбитые  когда-то  от  больших   статуй,  сделанных  почти  в человеческий  рост.  Тот  факт,  что   эти  головы отбили от туловищ и поместили в ве ритуальных приношений внутри гробницы, означал, вероятно, имитацию обряда  человеческих жертвоприношений путем обезглавливания,  который иногда  практиковали  у  древних  майя    во   время   земледельческих праздников, связанных с культом маиса.

От саркофага  вела наверх длинная каменная труба,  оформленная в виде фигуры  змеи.  Она  заканчивалась  в   центральном  помещении   храма, неподалеку  от  алтаря.  Эту трубу А.   Рус назвал "каналом для души", предназначенным,  по его  словам,  для   духовного  общения  жрецов  и здравствующих  членов  царской  фамилии   с  их  почившим божественным предком,  поскольку лестница после совершения похорон  была  засыпана обломками  камней,  и  между  гробницей и храмом наверху существовала только магическая связь через "канал".

Колоссальный вес  (20  тонн)  и  общие   размеры  каменного  саркофага абсолютно исключали возможность его доставки вниз по узкой внутренней лесенке уже  после  завершения   строительства  храма.  Следовательно, саркофаг и гробница в этом комплексе - главный элемент,  а пирамида и храм - подчиненный.  Они были выстроены над   уже  готовой  гробницей, чтобы  защитить  ее  от  разрушения,   скрыть  от непрошеных взоров и, наконец, для отправления культа погребенного человека.

"Не исключено,-  подчеркивает  А.  Рус,-   что  погребенный  в  "Храме Надписей" человек сам был вдохновителем и организатором строительства своей гигантской усыпальницы". Не приходится сомневаться и в том, кто был  погребен  в гробнице "Храма Надписей".   Перечисленные выше черты погребального  ритуала,  человеческие   жертвы,   неимоверно   большие затраты общественного труда для сооружения этого гигантского мавзолея и,  наконец,  наличие  атрибутов  власти,   хорошо  известных  нам  по изображениям на рельефах и стелах классического времени, подтверждают мысль о том,  что мы имеем здесь дело с погребением царя,  правителя, "халач виника".  Таким образом,  вполне возможно,  что "халач виник", как и египетские фараоны,  сам руководил строительством своей будущей усыпальницы,  наблюдая  за тем,  как постепенно растут вверх каменные стены пирамиды.  Когда работы подошли к концу,   то оставалось  только ждать дня смерти и похорон владыки города.  И вот он наступил. Жители Паленке оказали умершему самые торжественные и высокие почести.

Гробница с   останками   правителя     и    несметными     сокровищами, сопровождавшими его в "мир мрака и теней",   были,  несомненно, весьма заманчивой добычей для  грабителей.   Поэтому-то  так  тщательно  была спрятана  гробница  в  недрах  пирамиды,   а  ход к ней - плотно забит землей, щебнем и глыбами камня. Но духовная "связь" с почившим вождем тем  не  менее сохранилась.  Жрецы,  во время пышных обрядов в храме, наверху пирамиды,  время от времени с помощью   трубы  -  "канала  для души"  -  вызывали  "дух" грозного "халач виника" и спрашивали у него совета.

Открытие царской гробницы  в  Паленке,   помимо  своей  чисто  внешней эффектной  стороны,  имело  и  большое   научное значение.  Впервые на территории майя  было  найдено   погребение  в  каменном  саркофаге   с великолепными  скульптурными украшениями.   Кроме того,  удалось раз и навсегда доказать,  что древнеамериканские пирамиды использовались не только  как основания для храмовых зданий,   но и для помещения внутри них гробниц наиболее знатных и почитаемых членов общества.

Монументальные масштабы  погребальной   камеры,   высокохудожественные рельефы  и  колоссальный вес саркофага (превышающий 20 тонн),  обилие нефритовых украшений и необычайная пышность   ритуала,  по  словам  А.

Руса,  свидетельствовали  о  наличии  в   Паленке  вполне  сложившейся иерархической  социальной   системы    во   главе   с    обожествляемым правителем, наподобие египетских фараонов.

Много новой   и  ценной  научной   информации  получили  в  результате открытия гробницы в "Храме  Надписей"   и  те  исследователи,  которые изучают  искусство  и  религию  древних   майя.  Погребенный  в склепе человек был, бесспорно, правителем Паленке в VII веке н. э. Он же еще при  жизни  возвел и весь комплекс пирамиды и храма над своей будущей гробницей.  Таким образом,  не подлежит сомнению, что "Храм Надписей" был прежде всего погребальным памятником, с погребальной функцией как основной,  наподобие древнеегипетских пирамид. А это, в свою очередь, заставило ученых искать и в других храмовых пирамидах городов древних майя спрятанные там  захоронения  умерших   царей.  Первые  результаты исследований в Паленке были кованы А.  Русом  еще  в  50-х  годах.   Вполне  естественно,  что они отражали лишь самый первый и предварительный этап научного  поиска  и содержали  целый  ряд  предположений,   недомолвок и оговорок.  Многие важные   вопросы   не   нашли    еще   удовлетворительного     решения.

Потребовались  годы упорного и интенсивного труда,  прежде чем ученый смог выпустить в свет  заключительную   монографию  о  своих  работах, содержавшую    исчерпывающую     характеристику    этого    уникального архитектурного комплекса.  Монография   называлась  "Храм  Надписей  в Паленке" и была издана в г. Мехико в 1973 году.

Открытие А.  Руса  в  Паленке  по   своей  научной  и общеисторической значимости вполне сопоставимо с такими   крупнейшими  археологическими сенсациями   XX   века,   как   находка  нетронутой  гробницы   фараона Тутанхамона в Египте или же раскопки некрополя шумерских царей в  Уре (Ирак).

Стоит ли  удивляться,  что  столь  яркий   памятник древнеамериканской культуры  вскоре  привлек  самое   пристальное  внимание   не    только ученых-американистов, но и широкой публики. Не прошло и десяти лет со дня выхода в свет первых статей А. Руса о царской гробнице в Паленке, как появились люди,  по-своему интерпретировавшие необычайную находку в "Храме  Надписей".  И  при  этом   некоторые  из  них  ссылались  на публикации самого А.  Руса. Действительно, в своем первом сообщении о находке в Паленке,  опубликованном в широкой печати,  А. Рус, касаясь общего  облика  погребенного  в   гробнице индивида,  писал:  "Мы были поражены его ростом,  более  высоким,  чем   у  среднего  индейца-майя сегодняшних  дней,  и  тем,  что  его   зубы  не  были  подпилены  или инкрустированы пиритом и нефритом,  как это свойственно всем  знатным майя.  Сохранность черепа настолько плоха, что нельзя решить - был ли он искусственно деформирован или нет.  В конце   концов  мы  пришли  к

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru

выводу,  что этот персонаж мог быть и немайяского происхождения, хотя и ясно,  что он закончил свою жизнь  в   ранге  одного  из  правителей Паленке..." Этого оказалось достаточным для того, чтобы вокруг гробницы в Паленке поднялась целая волна спекуляций.  Так,   например,  появилась версия, будто какой-то европеец пересек Атлантический океан задолго до лумба и  принес аборигенам Америки свет высокой культуры,  управляя в Паленке в качестве обожествленного монарха. Рождению подобных гипотез во  многом  способствовали  и уже порядком забытые,  но неисчезнувшие совершенно из обихода дилетантов работы некоторых археологов XIX века среди  руин  Паленке.  Таков  был,   например,  граф  Жан  Фредерик де Вальдекнемного археолог,  немного художник и   немного...  авантюрист.

Результаты  своего  кратковременного   пребывания  в древнем городе он описал в книге "Живописное и археологическое путешествие по провинции Юкатан",   появившейся   в    Париже   в  1838  году.  Как   выяснилось впоследствии,  он вовсе не был графом, а многие его рисунки скульптур из  Паленке намеренно стилизованы им под римские и греческие образцы.

Одного из правителей древних майя  Вальдек   изобразил  во  фригийском колпаке, а чисто американских хищных животных ягуаров, превратил... в слонов.

Именно на  почве  подобных  "фактов"   рождались  когда-то   красочные гипотезы  о  далеких  трансокеанских плаваниях цивилизованных жителей древнего Средиземноморья в "дикую" Америку и о зарождении там  очагов высокой  культуры  под благотворным влиянием извне (Г.  Э.  Смит,  Ф.

Перри и др.).  Стоит ли говорить,  что  все   эти  гипотезы  абсолютно безосновательны.

Еще более  поразительные  измышления  по   поводу  царской  гробницы в Паленке  появились  буквально  несколько   лет  назад.  В  1971   году швейцарский  писатель  и  археолог-дилетант   Эрих фон Дэникен в своем нашумевшем бестселлере "Воспоминания о будущем" (по  которому  в  ФРГ был  позднее  снят  одноименный  фильм)   изложил  свою  точку  зрения относительно скульптурных изображений с   крышки  саркофага  в  "Храме Надписей".

"В 1953  году  в  Паленке...-  утверждает   Дэникен,-  найден каменный рельеф,  изображающий, по всей вероятности, бога Кукуматца (в Юкатане он  назывался  Кукулькан)...  Мы  видим   на  нем  человека,  сидящего наклонившись вперед,  в позе жокея или гонщика;   в его экипаже  любой нынешний  ребенок  узнает  ракету.  Она   заострена спереди,  снабжена странно изогнутыми выступами,  похожими на всасывающие дюзы,  а потом расширяется  и заканчивается языками пламени.   Человек,  наклонившись вперед, обеими руками орудует со множеством непонятных контрольных приборов,   а левой пяткой  нажимает на какую-то педаль. Он одет целесообразно: в короткие клетчатые штаны с широким поясом,  в куртку с модным  сейчас   японским  воротом  и  с плотно  охватывающими  манжетами.   Активна  не  только  поза  у столь отчетливо изображенного космонавта:  перед самым лицом у  него  висит какой-то прибор, и он следит за ним пристально и внимательно".

Несколькими годами ранее,  в 1968 году, советский писатель-фантаст А.

Казанцев подробно изложил ту же самую гипотезу на  страницах  журнала "Техника - молодежи".

Но если обратиться к реальным фактам, то они будут отнюдь не в пользу сторонников космических гипотез.

Начать с того,  что и в  книге  Дэникена   и  в  статье  А.  Казанцева прорисовка изображения на каменной плите - крышке саркофага из "Храма Надписей" - дана в  сильно  искаженном   виде.  Обширные  пространства резной  поверхности  плиты залиты черной краской,  многие характерные детали смазаны, а отдельные части картины (в действительности никогда не связанные) соединены сплошной линией. Но главное - это тот ракурс, в  котором  изображена  крышка   саркофага:   чтобы   придать    своему "космонавту"  более  естественную позу (наклон вперед и т.  д.),  оба автора намеренно поместили все  изображение   в  неверном,  поперечном положении,  тогда  как  на  плиту   нужно  смотреть продольно,  стоя у нижней,  торцовой ее части.  В результате подобного искажения  многие детали скульптурной композиции - птица кецаль, маска божества земли и др.- предстают перед зрителем в совершенно неестественном виде:  вниз головой или боком.

Если смотреть  на  рельеф  саркофага правильно (см.  рисунок),  то мы увидим,  что изображенный там юноша сидит, заметно откинувшись назад, на  спину  и  пристально  смотрит   вверх - на крестообразный предмет.

Юноша облачен отнюдь не в "клетчатые штаны",   как пишет Дэникен,-  их майя,  увы,  не знали,  так же,  впрочем, как греки и римляне, и не в японскую куртку с манжетами,  а всего  лишь   в  набедренную  повязку.

Тело, руки и ноги юноши обнажены, хотя и украшены браслетами и бусами из нефритовых пластинок. Наконец, все основные элементы изображения с крышки саркофага из "Храма Надписей"-крест ("древо жизни")  с  птицей наверху, маска чудовища земли и т. д. представлены в разных вариациях и в ряде других храмов Паленке.  В этих случаях,   видимо,  даже самое горячее   воображение  не  усмотрит   контуров  космической  ракеты  в причудливых изгибах майяского  "креста"   -  символа  маиса,  жизни  и плодородия.

Не успели  утихнуть  страсти  по   поводу  "космических  пришельцев" в стране майя,  как некоторые профессиональные   ученые  (}ША  поспешили выдвинуть  настолько  экстравагантную   гипотезу  об умершем правителе древнего города,  что перед нею меркнут   даже  измышления  Эриха  фон Дэникена.

В 1975  году  на  страницах  журнала "Нэшнл Джиогрэфик" два известных специалиста по культуре и искусству древних майя,   Дэвид Келли и Мерл Грин Робертсон,  после анализа изображения на верхней плите саркофага и "прочтения" иероглифических надписей на   ней  публично  объявили  о рождении  новой  научной  сенсации.   Оказывается,  в  гробнице "Храма Надписей" был похоронен ветхий старик в возрасте свыше  80  лет.  Его имя  "читается" якобы как "Пакаль" (майяск.- "щит") на том основании, что знак щита встречается иногда в надписях на саркофаге.  Сославшись на некоторые из календарных дат,  высеченных на крышке саркофага,  М.

Робертсон и Д.  Келли утверждали, будто Пакаль был правителем Паленке с 615 по 683 год н.  э.  Центральную фигуру, запечатленную на верхней скульптурной плите царского захоронения,  они   стали  считать  точным портретом умершего. При жизни Пакаль был, по словам М. Робертсон и Д.

Келли,  человеком небольшого,  почти   карликового  роста,  что  также свидетельствовало  о  физическом   вырождении  царского рода.  И найдя какие-то  незначительные  искривления    пальца   на   правой    ступне изображенного  там персонажа,  американские археологи объявили Пакаля лицом,  страдавшим патологической деформацией ног,  что было  связано якобы  с  практикой кровосмесительных браков внутри правящей династии Паленке.  Они утверждали также (на основе   весьма  вольной  трактовки некоторых  иероглифических  надписей),   что  Пакаль  был  женат уже с 12-летнего возраста сначала на своей матери,  а   потом  -  на  родной сестре. Падкие на сенсацию телевизионные компании и са США   и  некоторых  стран   Латинской  Америки  поспешили   разнести пикантные откровения американских ученых по всему свету.  И  почивший почти  13  веков  назад правитель Паленке вновь стал предметом самого пристального внимания и широкой публики и специалистов.

А. Рус,  до  глубины  души  возмущенный   той  свистопляской,  которая развернулась  вокруг  многострадальной   гробницы из "Храма Надписей", вынужден  был  выступить  в  одном   из   мексиканских   журналов    со специальной   статьей-опровержением,    чтобы   дать  достойный  ответ фальсификаторам науки.

Еще раз тщательно изучив все имевшиеся в его распоряжении  факты,  А.

Рус   установил,  что  персонаж,   погребенный  под  пирамидой  "Храма Надписей",  был одним из наиболее выдающихся   правителей  Паленке  во второй половине VII века н.  э.:  он родился в 655 и умер в 694 году.

"Этот великий правитель,- продолжает А.  Рус,- родился в день 8  Ахав майяского  ритуального календаря и соответственно должен был получить имя данного дня,  а именно "Вошок Ахав" на   языке  чоль  -  одном  из диалектов языка майя,  на котором до сих пор говорят индейцы в районе Паленке.

Полное имя умершего властителя или же его характерное  прозвище  пока остаются  неизвестными.  Однако  нет   никаких  оснований называть его Пакалем ("Щитом").  "В действительности,   - подчеркивает А. Рус,- щит (обычно с маской солнечного божества) служил символом власти, который имели многие персонажи,  изображенные на стелах и рельефах во  многих городах древних майя,  включая и Паленке...  В качестве иероглифа щит известен в надписях из многих майяских центров и употребляется там  в самых разных значениях".

Повторное изучение   скелета  правителя   мексиканскими  антропологами подтвердило, что умерший был рослым (1,73 метра) и крепким мужчиной в возрасте   около   40   лет  без   каких-либо  следов,  патологических врожденных дефектов.  "Поэтому,- говорит А.   Рус,-  абсолютно  лишено оснований  мнение,  будто  он  был   косолапый,  а  его  правая ступня демонстрирует   врожденное    искривление,   связанное   с    практикой кровосмесительных браков в правящей династии Паленке.  Предполагаемая деформация ступни в действительности вполне объяснима намерением древнего скульптора поживее   изобразить  ее  позади  левой ступни,  которая  помещена на переднем плане".   Не может также быть и речи о том,  что великий правитель  Паленке   был  хилым,  сгорбленным карликом.  Внушительный  даже  по   нашим стандартам рост в 1,73 метра должен был казаться древним обитателям   города  поистине  гигантским, поскольку   средний   рост  индейца   майя  составляет,  по  сведениям этнографов,   не   более   1,5-1,6    метра.   Дважды   осуществленные

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru

мексиканскими  антропологами тщательные исследования костных останков человека,  погребенного  в  гробнице   "Храма   Надписей",   со    всей очевидностью  доказали,  что  в данном случае речь идет о персонаже в возрасте  до  40  лет.  Это   подтверждается  и  чтением    календарных иероглифов на саркофаге с датами жизни правителя (655-694 гг. н. э.), которое было произведено А. Русом.

Со своей стороны,  М.  Робертсон и Д.  Келли   строят  свои  выводы  о "преклонном"  (свыше  80  лет)   возрасте  "Пакаля"  исключительно   на туманном  толковании   некалендарных    иероглифических   текстов   из гробницы,  чтение  которых  на современном уровне наших знаний весьма проблематично.

Антропологи, буквально по кусочкам собрав из обломков череп  умершего правителя,  смогли доказать, что его голова была спереди искусственно деформирована,  а зубы - фигурно  подпилены,   как  того  и  требовали каноны майяской красоты.  Следовательно, перед нами - типичный индеец майя.

Завершая критический разбор многочисленных гипотез по поводу гробницы в  "Храме Надписей",  А.  Рус совершенно справедливо подчеркнул,  что между  высказываниями  о  пришельцах   из  космоса  и   псевдонаучными фантазиями о правителе-уродце существует глубокое внутреннее родство.

"Между этим   предполагаемым    пришельцем   из  космоса  и   "сеньором Пакалем",  косолапым и патологически коротким  вследствие  физической деградации   из-за   кровосмесительных    браков  внутри  паленканской династии, который женился в 12 лет на собственной матери, а позднее - на  родной сестре и предстает в виде карлика при передаче власти сыну уже на 80-м году жизни - существуют только количественные различия. И та и другая точки зрения всецело являются продуктами фантазии.  Их создатели,  хотя и по самым разным причинам, абсолютно равноценны  в  разгуле  своего   воображения,  в  чрезмерной погоне за сенсацией и в искажении данных науки".

Но жизнь    любой    сенсации     недолговечна.   Быстро    увядают   и мертворожденные  цветы  беспочвенных   гипотез  и   фантазий.   Только подлинно  .научные  открытия  и  факты   способны  выдержать  проверку временем.  Именно на этой основе был заложен   фундамент  и  возведено грандиозное здание современной науки,  в котором по праву заняла свое место археология, и среди тех, кто оставил после себя заметный след в истории американской археологии,  находится, безусловно, и выдающийся мексиканский ученый Альберте Рус Луилье.  Его   имя  навсегда  связано теперь  с  изучением  культуры  древних майя и знаменитой гробницей в "Храме Надписей" в Паленке.  А богатое   научное  наследие  ученого  - многочисленные    книги    и    статьи,   раскопанные    скульптуры   и реставрированные храмы -  еще  долго   будет  служить  людям,  помогая познавать  красоту  давно исчезнувших цивилизаций и отличать ценности подлинные от ценностей мнимых.

Глава "4 Становой хребет "Древнего царства" Отдельные случаи доколумбовых связей между двумя полушариями почти не отразились  на  знаниях  древних,  так   что  исследование  богатой  и самобытной культуры американских индейцев началось лишь с европейской колонизацией Нового Света, в XVI- XVII веках. С тех пор вот уже более 400 лет в науке ведется ожесточенный спор по поводу происхождения наиболее развитых   культур  доколумбовой Америки - в Мексике и Перу.

Все попытки  решить  этот  сложный вопрос ссылкой на "благотворную" и "стимулирующую" роль религии или же с   помощью  влияний  извне  -  со стороны древних цивилизаций Египта, Месопотамии, Индии, Греции и Рима - неизменно заканчивались неудачей.  Еще большее недоумение  вызывал- среди  ученых  тот факт,  что первые индейские государства,  и прежде всего древние майя,  достигли  своего   апогея  без  многих  важнейших изобретений древности,  которыми располагали почти все народы Старого Света.  Больше того, некоторые из этих культур возникли и развивались в самых глухих и неблагоприятных,  по нашим представлениям,  областях Центральной Америки.  Чем  же   объясняется  тогда  появление   высокой цивилизации майя?  Где искать ту животворную силу, которая породила и красочные фрески Бонампака и грандиозные пирамиды Тикаля? Многие исследователи, занимающиеся этой проблемой, считают, что такой животворной силой в истории Древней Америки было земледелие.

И в  самом  деле,  для прогрессивного развития человеческого общества даже  самое  незначительное  на  первый   взгляд   улучшение   методов земледелия  или  усовершенствование   орудий  труда  подчас неизмеримо важнее,  чем  десятки  выигранных   кровопролитных  сражений   и    все хитросплетения политики преуспевающих царей, правителей и фараонов.

К началу  нашей  эры  в  Новом  Свете   возникаю'.  первые цивилизации индейцев.  Рождаются  могучие  империи,   многолюдные  города,   жрецы создают новые религиозные учения, пышно расцветают науки и искусство.

Народы Мексики и Центральной Америки переживают свой "золотой век". И это великолепие было бы нежизнеспособным без земледельца,  без плодов его труда и прежде всего без главной земледельческой культуры Древней Америки - маиса.

Тучные нивы   и   цветущие   сады   индейских  земледельцев-общинников создавали  ту  экономическую  базу,  на   которой   основывались   все блестящие достижения доиспанских цивилизаций Нового Света.

Но если в Центральной Мексике,  судя по данным археологии,  широкая и разветвленная сеть тельных каналов возникла еще в глубокой древности,  то на  территории майя до недавних пор картина была несколько иной.

Согласно традиционной точке зрения, майя испокон веков использовали у себя  самую  примитивную  систему   земледелия  -   "подсечно-огневую" (система  "мильпа"),  которая   требовала  больших  массивов свободной земли и частой смены выжигаемых участков в связи с быстрым истощением почвы.  Такое  земледелие не могло,  по подсчетам ученых,  обеспечить пищей сколько-нибудь значительное население.   Как же в  таком  случае появились  у  майя  многолюдные и цветущие города?  Почему эти города существовали в течение сотен,  а то и тысяч лет на  одном  и  том  же месте? Известно, что  все  великие  цивилизации древности возникли на основе развитого  ирригационного  земледелия,  в   долинах  крупных   рек   с плодородными почвами.  Так было в Месопотамии, Египте, Индии и Китае.

Это обстоятельство и навело некоторых   зарубежных  исследователей  на мысль, что древние цивилизации вообще могли существовать лишь на базе ирригации.  А где ее  нет,  например  у   майя,  там  население  очень невелико,  нет настоящих городов, а следовательно, нет и цивилизации.

Но,  с другой стороны,  великолепие погибших майяских городов,  с  их монументальными храмами, дворцами, обсерваториями и стадионами, развитыми ремеслами и искусством,   письменностью и календарем,  прямо противоречили  этому  выводу.  Сложилось   парадоксальное   положение, приводившее  подчас  в  смущение  даже   наиболее компетентных ученых.

Сотни раз ставился в специальной литературе вопрос о том,  как  могла на   основе   столь   примитивной   системы  земледелия  возникнуть  и развиваться в течение почти полутора тысяч лет одна из наиболее ярких цивилизаций  доколумбовой  Америки.   Однако  ответа  на него так и не находили.

Индейский термин "мильпа" означает "кукурузное поле", или расчищенный участок в лесу, вырубленный и сожженный перед посевом маиса. "Мильпа" - ацтекское слово и производится от "мильи" - сажать,  сеять  и  "па* -в.  Этот  термин  применяется  в   настоящее время только для посевов маиса.  У юкатанских майя для обозначения маисового поля есть и  свой специальный термин - "коль".

Мильповое земледелие состоит в вырубке,   сжигании и засевании участка тропического леса.  Благодаря быстрому истощению почвы через  два-три года участок надо бросать и искать новый.   Таким образом, это типично экстенсивная    система     земледелия,    традиционно      считающаяся низкопродуктивной  и  вредной  для   природного окружения (уничтожение лесов и кустарников, разрушение плодородного слоя почвы и т. д.).

Но так ли уж примитивно было  подсечно-огневое   земледелие,  как  это иногда стараются показать? "Главной пищей  майя,-  подчеркивает испанский епископ Диего де Ланда (XVI в.),- является кукуруза, из которой они делают различные кушанья и  напитки...  Прежде  всего они (майя.- В.   Г.) были земледельцами и занимались сбором кукурузы и остальных посевов.   Они их  сохраняли  в очень удобных подвалах и амбарах, чтобы продать в свое время. Мулов и быков у них заменяли люди.  На каждого   мужчину  с  женой  они  имели обычай  засевать  участок  в  400   квадратных  ступней,  который  они называли хуан-виник,  измеряемый шестом в 20 ступней в ширину и 20  в длину.  Эти  индейцы имеют хороший обычай помогать друг другу взаимно во всех своих работах...

Они сеют во многих местах,  чтобы в случае недорода с одного  участка возместить с другого.  Обрабатывая землю,   они только собирают сорную траву и сжигают ее перед посевом.  Они работают с половины января до  апреля  и  сеют  с началом  дождей.  При  посеве  они   носят маленький мешок за плечами, делают отверстия в земле заостренной палкой и кладут туда 6-7  зерен, зарывая  их  затем  той  же  палкой.   Во  время дождей посевы всходят изумительно".

В так называемых индейских книгах "Чилам Валам", в которых причудливо переплетались   данные   колониального    периода   (XVI-XVII  вв.)  с информацией,  восходящей к доиспанскому  (постклассическому   -  Х-XVI вв.) и даже к еще более древнему времени (1 тысячелетие н.  э.), есть ряд   упоминаний   об   основных    сельскохозяйственных    растениях, возделываемых земледельцами майя,- фасоль,   кукуруза,  батат и т.  д.

Можно найти там и ссылки на  подсечноогневое   земледелие  и  даже  на

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru селекционный  отбор  семян наиболее урожайных сортов тыквы,  фасоли и кукурузы.

Аналогичную картину наблюдаем мы и у горных майя.   В старинном  эпосе "Анналы какчикелей",  основная часть которого восходит, безусловно, к доиспанским временам, мы встречаем упоминание  о   начальном  периоде  земледелия, пришедшего  на смену собирательству,  охоте и рыболовству:  "Это было тогда,  когда мы начали делать свои  посевы   маиса,  рубить  деревья, сжигать  их  и  сеять  хлеб.  Таким   образом,  приобрели мы некоторую пищу..." Интересно отметить,  что уже это древнейшее  воспоминание  о маисовом  земледелии  ассоциируется  в   памяти  какчикелей  именно  с системой "мильпа".

В разделе,  где описываются похождения  двух   божественных  близнецов Хун-Ахпу  и,  Шбаланке,  эпос майякиче "Пополь-Вух" (так же имеющий в значительной своей части доколумбово происхождение) рисует  детальную картину  повседневной  работы древнего земледельца на мильпе:  "Тогда (Хун-Ахпу и,  Шбаланке) начали работать,   чтобы их бабушка и их  мать думали  бы  о  них  хорошо.  Первое дело,  которое они сделали,  было кукурузное поле.

- Мы идем засеять поле,  о наша бабушка и мама,- сказали  они...  Без промедления  они  взяли  свои  топоры,   свои  мотыги  и  свои большие деревянные копательные палки и отправились в путь...

Скоро они пришли туда, где хотели устроить кукурузное поле.

И когда они просто воткнули мотыгу в землю,   она начала  обрабатывать землю, она совершала всю большую работу одна.

Таким же образом (братья) вонзали топор в стволы деревьев и ветви,  и мгновенно они падали,  и все деревья и лианы оказывались лежащими  на земле.  Деревья падали быстро, от одного удара топора, и образовалась большая поляна.  И мотыга также сделала   большое  дело.  Нельзя  было сосчитать,  сколько  сорных  трав  и колючих растений было уничтожено одним ударом  мотыги.  Невозможно   перечислить,  что  было  вырыто  и расчищено, сколько было срезано всех больших и малых деревьев".

Об огромной   роли   маисового    земледелия  в  жизни  индейцев   майя достаточно красноречиво говорит и миф  о   сотворении  богами  первого человека из зерен белой и желтой кукурузы.

Как бы  связующим  звеном  между   материалами колониального периода и кануном Конкисты,  с одной стороны,  и   археологическими  данными,  с другой,   служат   уцелевшие    иероглифические   рукописи    майя.  На многочисленных  цветных  рисунках,    сопровождающих   иероглифические тексты    религиозно-календарного     содержания,   с    исключительной достоверностью отражены все основные моменты земледельческого  цикла: вырубка и выжигание участка в лесу,  сев и т.   д. Причем действующими лицами во всех этих актах являются божества - покровители земледелия.

"Наиболее часто в рукописях майя изображен персонаж с "глазом  бога", с длинным крючковатым носом и длинными кривыми клыками, торчащими изо рта...  Он изображается с топором, горящим факелом и палкой-копалкой, т. е. с орудиями подсечно-огневого земледелия, а также на фоне дождя.

Это - бог ветра и дождя,  К'аш-еш (сравните с К'аш-ал -  "приходить", "нести"  дождь,  или Чак-Чаак из пантеона XVI в.).  В рукописях часто можно найти  и  изображения  основных   земледельческих  орудий  майя: палка-копалка (ст.  "шул"),  топор (ст. "баат"), факел (ст. "бат"). В древности покровитель земледельцев носил имя Ч'ак - "топор".  Топор в данном случае главное орудие земледельца, а не оружие".

Согласно списку  13  небесных  богов  Ч'ак   был  владыкой  6-го неба.

Иероглиф лицевого варианта цифры 6 ставляет собой "портрет" этого божества - с горбатым,  коротким носом и  оскаленными  верхними резцами.   Наиболее характерным отличительным признаком его является стилизованный знак топора, вписанный в глаз.

Таким образом,  в   условиях    господства   подсечноогневой    системы земледелия  топор  стал главным орудием земледельцев майя и важнейшим атрибутом  их  бога  покровителя.  Еще   более  полная  информация   о земледелии   юкатанских   майя    накануне   конкисты    содержится   в иероглифических текстах трех упомянутых рукописей.

"В древности,- пишет Ю. В. Кнорозов,- вся жизнь населения была строго регламентирована,  особенно для земледельцев. Распорядок всех дел был предусмотрен с точностью до  дней.  В   дальнейшем  многие  из  них  в реальной  жизни  отпали  или   изменились,  но сохранились в священной традиции как занятия богов.  Календарные сроки,   утратившие  реальный смысл,  превратились  в  некие   мистические  периоды,  о  наступлении которых  могли  знать  по  указанию   рукописей  только  жрецы.  Таким образом,  в  текстах  отражена  не только жизнь майя того времени,  к которому  относятся  рукописи,  т.   е.    незадолго   до   испанского завоевания. Некоторые разделы были составлены, вероятно, еще до нашей эры и переписывались из века в век,   подвергаясь,  конечно, известной переработке.

Свои предписания  древние жрецы облекали в весьма внушительную форму.

Они описывали,  чем занимается тот или иной бог в определенное время.

Многие  божества  ведут такую же жизнь,   как и древние майя.  Жителям оставалось только следовать  примеру   своего  бога.  Любое  нарушение священного  распорядка расценивалось как кощунство,  и нарушитель мог угодить на жертвенный алтарь.  Древние майя занимались  прежде  всего подсечно-огневым  земледелием.  Поэтому   значительная часть рукописей отведена описанию дел земледельческих божеств, особенно богов дождя".

Таким  образом,  перед  нами  священный   агрокалендарь  древних  майя наподобие аналогичных календарей в .Шумере и Египте,  что лишний  раз подтверждает   глубокое   внутреннее   родство  всех  этих  древнейших цивилизаций.

Среди разнообразных  мотивов  богатого   искусства  древних  майя   (1 тысячелетие н. э.) также можно метить немало мотивов, так или иначе связанных с земледелием. Сложное мотыгообразное орудие представлено  на   одном  из  каменных  рельефов Тикаля. Правитель (или жрец) в пышном костюме, с изображением лягушки (или ящерицы) на груди (земноводные у   американских  индейцев  всегда ассоциируются с водой, дождем, плодородием), левой рукой опирается на мотыгу или усовершенствованную палку-копалку, а правую поднял ладонью вверх, как бы обращаясь к небу, к богам.

Другая группа   каменных  скульптур   запечатлела  сцену  "ритуального сева",     совершаемого,       по-видимому,       лично       правителем города-государства:  стела 21 из Тикаля,   стела 13 из Окосинго, стела 40 из Пьедрас Неграс и др.

На первых двух  монументах  персонаж  в   пышном  костюме  и  вычурном головном  уборе правой рукой бросает вниз горсть зерен (маиса?),  а в левой - держит длинную и узкую сумку (для семян?),   богато украшенную орнаментом.   На   стеле  40  из   города  Пьедрас  Неграс  правитель, облаченный в головной убор из листьев  маиса,   стоя  на  коленях,  на платформе или троне,  бросает вниз горсть зерен,  взятых,  видимо, из длинной и  узкой  сумки,  которую  он   держит  в  левой  руке.  Внизу изображено  божество  земли.  Вся   сцена  обрамлена  с боков длинными стеблями маиса.  Общий аграрно-культовый характер данного изображения не вызывает сомнений.

Довольно значительную  группу  в   искусстве  древних  майя составляют также изображения божеств-покровителей земледелия:  бог маиса (рельеф из  "Храма  Лиственного  Креста"  в   Паленке,  скульптура  из Копана, терракотовая статуэтка из Альта Верапас и др.).

Сведения письменных и археологических источников хорошо дополняются и этнографическими наблюдениями.

Дело в  том,  что во многих районах Мексики и особенно на полуострове Юкатан подсечно-огневое земледелие сохранило   свое  значение  до  сих пор.

Европейская колонизация   привела  лишь   к  замене  каменного  топора различными орудиями из стали (длинный нож-мачете, пила, топор и др.).

Именно  поэтому изучение хозяйства,   культуры и быта современных майя позволяет одновременно судить и о многих сторонах  жизни  их  далеких предков. Американский ученый Моррис  Стеггерда,  много лет проживший среди юкатанских майя, установил,  что цикл земледельческих работ у местных индейцев состоит из   следующих  этапов:  выбор   будущего  поля;  вырубка  деревьев   и кустарника;  выжигание;  ограждение  поля;   сев;  прополка;  сгибание стеблей кукурузы; уборка урожая.

На Юкатане  год подразделяется на два сезона:   сухой (ноябрь - май) и дождливый  (июнь  -  октябрь).  В   конце  сезона  дождей   земледелец отыскивает   в   лесу  подходящий   участок.  Наиболее  благоприятными счигались места,  поросшие высоким кустарником и деревьями  -  верный признак наличия плодородной почвы.

Немалую роль играла и близость к источникам воды - карстовым колодцам ("сенотам"),  естественным водоемам и т.   д.  С  наступлением  сухого сезона,  обычно  в  декабре  или   январе,  начиналась  вырубка лесных зарослей.  Правда,  трудно понять,  каким образом делали это  майя  в доиспанскую эпоху с помощью каменных топоров. Очевидно, вырубали лишь сравнительно мелкий кустарник,  а большие деревья  только  подрубали, сдирали  с них кору и оставляли медленно высыхать на солнце.  В конце марта  или  в  апреле  производилось   выжигание  лесного  участка.  А примерно  во  второй  половине мая - в июне,   вместе с началом сезона дождей,  проводился  сев.  Посадка   семян,   как   и   в    древности, осуществлялась  с  помощью  деревянного   шеста  с заостренным концом.

Семена носят в специальной сумке,  сплетенной из растительных волокон или же в полой сухой тыкве. Кроме нескольких зерен маиса, в одну и ту же ямку бросают обычно семена тыквы и  черных   бобов.  Ямку  засыпают пяткой.  В  течение  сезона  дождей   один  или  два раза производится прополка участка для удаления сорной травы.   За  месяц-два  до  сбора урожая  маисовые  стебли  сгибают,  с тем чтобы лишить початки лишней

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru влаги и ускорить их созревание.  Сбор урожая производится с ноября до марта,  в зависимости от сорта маиса.   Берутся только початки, стебли остаются в поле. На следующий год земля очищается от старых стеблей и травы,  выжигается  и  засевается   вновь.  Но  урожай  получается уже значительно меньше из-за быстрого истощения почвы.

Особенно плодородный участок можно засевать три и  даже  четыре  года подряд, хотя это делалось в крайне  редких  случаях.  Обычно  уже   на  третий  год  расчищают в джунглях новый участок под посевы.  Старое поле бросают,  и оно опять зарастает   деревьями   и   кустарником.  Для  полного   восстановления плодородия почвы на таком брошенном участке на Юкатане требовалось не менее 8-10 лет.

В результате  последних  исследований   ботаников и этнографов удалось определить,  что  подсечно-огневое   земледелие  майя  при  всех   его недостатках не было таким уж примитивным и слабо продуктивным.

Мексиканский этнограф   Баррера    Васкес   установил,  например,   что современные майя, сохранившие подсечно-огневое земледелие, получают в среднем  урожай  маиса по 7 центнеров с гектара.  Чтобы прокормиться, семья из пяти человек должна засевать около 3 гектаров.  Если принять суточный  расход маиса за 4 килограмма на семью,   то в этом случае на ее прокормление уходит в год  1460   килограммов,  а  640  килограммов остается.  Обработка  поля  в  1   гектар  (учитывая все основные виды работ) занимает в  среднем  396  рабочих   часов.  Следовательно,  для обработки  поля  в  3  гектара   потребуется  около  150 восьмичасовых рабочих дней.  С  другой  стороны,   подсчеты,  сделанные  на  Юкатане американским   исследователем  М.   Стеггердой,  показывают,  что  при ежегодном производстве зерна около 4 тонн каждое   домохозяйство  майя (семья,  состоящая  в  среднем  из пяти человек) тратит в год на свои нужды лишь 1513 килограммов маиса,  оставляя тем   самым  значительные излишки сельскохозяйственной продукции. Современный юкатанский индеец получает это количество  зерна  примерно   за  102  рабочих  дня,  что позволяет  ему  использовать  почти   две  трети года для других дел - охоты, строительства, досуга и т. д.

М. Стеггерда подсчитал,  исходя из количества маиса,  производимого и потребляемого   ежедневно   одним    индивидуумом,   что  в   древности возделываемые земли на Юкатане могли обеспечить пищей население свыше двух миллионов человек. Напомню, что сейчас в этом мексиканском штате проживает не более 300000  человек.  Средняя   плотность  современного земледельческого  населения Юкатана составляет всего 23-25 человек на 1  квадратный  километр.  Работы  ученых   США  в  Северной  Гватемале (департамент  Петен),  где находился в 1 тысячелетии н.  э.  основной центр "Древнего царства" майя, показали,  что природные и климатические условия  за  последние полторы-две  тысячи лет здесь почти не изменились.  Местные индейцы и метисы   по-прежнему    повсеместно     используют    старые     методы подсечно-огневого   земледелия.   После    снятия  одного  урожая  для восстановления плодородия почвы в Петене требуется в среднем около  4 лет;  после двух-трех урожаев - от 6 до 8 лет. При таких условиях для содержания одного человека необходимо засевать 1,2-1,6  гектара,  что дает  плотность  населения  порядка   75-100  человек  на 1 квадратный километр.  Таким образом,  во влажных тропических лесах  Петена,  где восстановление  почвы на выжженных полях происходило быстрее,  чем на каменистом и сухом  Юкатане,  плотность   населения  была  значительно выше. Земледельцам майя не было нужды периодически менять места своих поселений,  поскольку за сравнительно короткий срок почва  истощенных участков  полностью  восстанавливала   свое плодородие.  Следует также напомнить,  что территория майя отличается необычайным  разнообразием природных  условий,  и  там  всегда   имелись  районы (особенно долины крупных рек - Усумасинты,  Мотагуа, Улуа и др.), где плодородие почвы сохранялось   постоянно  благодаря   ежегодному  обновлению  во  время паводков.

Местные земледельцы путем длительных опытов и отбора  сумели  вывести гибридные   и  высокоурожайные  сорта   основных  сельскохозяйственных растений - маиса,  бобовых и тыквы. Наконец, ручная техника обработки небольшого   лесного  участка  и   сочетание  на  одном  поле  посевов нескольких культур (например,  маиса и фасоли) позволяли долгое время сохранять плодородие и не требовали частой смены участков.  Природные условия Петена (плодородие почв и обилие   тепла  и  влаги)  позволяли земледельцам  майя  собирать  здесь в среднем не менее двух урожаев в год.  К тому же,  кроме полей в джунглях,   возле  каждого  индейского жилища  имелся  приусадебный  участок с огородами,  ро щами фруктовых деревьев и т.  д.  Последние (особенно   хлебное  дерево  "рамой")  не требовали  никакого ухода,  но давали значительное количество пищевых продуктов, что способствовало оседлости майяских земледельцев.

Не нужно забывать и ценных указаний известного советского ученого  Н.

И. Вавилова об общем характере индейского земледелия.  "Поля  на   Юкатане,  как и в Чиапасе,  на юге Мексики,  в Гватемале около Антигуа,- пишет он,- нередко представляют собой   как  бы  сообщество   различных  культурных  растений:   фасоль обвивает  кукурузу,  а  между  ними   растут  различного  рода  тыквы.

Смешанная  культура  (курсив  мой.- В.  Г.) является господствующей в древней Мексике" И далее: "Естественно, что ручная культура майя, так же  как  ацтеков  и  сапотеков,   должна была быть интенсивной (курсив мой.- В.  Г.).  Отсутствие   сельскохозяйственных  животных   заставило человека ограничить площадь посева небольшими участками, обрабатывать тщательно небольшие площадки,  вырабатывать своеобразные навыки ухода за  растениями,  как,  например,  надлом   початков  у  кукурузы перед созреванием...  Возделывание  растений   мелкими  делянками  заставило уделять  внимание самому растению...  Многие сорта кукурузы,  папайи, фасоли,   плодовых   и    хлопчатника    достигли     здесь    большого совершенства..." Успехи древнего земледелия майя были, безусловно, во многом связаны с созданием  к  началу  1  тысячелетия   н.  э.  четкого   и   стройного агрокалендаря,  строго  регламентирующего   сроки  и  очередность всех сельскохозяйственных работ. Его создателями и хранителями были жрецы, которые облекали свои предписания в весьма строгую форму.

Из старых  документов  и  хроник  мы   знаем,  что  жрецы  майя  очень тщательно устанавливали день выжигания   растительности  на  участках.

Это  и  понятно.  Если бы их расчеты оказались ошибочными,  то был бы сорван   важнейший   этап    полевых   работ.   Поскольку     выжигание производилось  в  самом  конце  сухого   сезона,  смещение сроков,  их затяжка стали бы роковыми:  ливневые дожди,   льющие здесь  пять-шесть месяцев подряд,  помешали бы тогда сжиганию деревьев и кустарников на поле.

Астрономические расчеты   жрецов    майя   отличались     поразительной точностью.   Исследуя  руины  древнего   города  Копана  в  Гондурасе, археологи  обнаружили  два  каменных   монумента  -  стелы  10  и  12, расположенные друг против друга на вершинах холмов,  которые замыкали с запада и востока долину Копана.  Их разделяет по прямой около  4'/а мили.  Если  смотреть  от стелы 12,  то можно установить,  что солнце заходит прямо за лу 10 всего два раза в году:  12 апреля и  7   сентября.  Первая  дата приходится на самый конец сухого сезона, поэтому ученые предполагают, что 12 апреля определяет начало выжигания растительности на полях.

Когда вечером 12 апреля солнце заходило прямо за стелу  10,  по  всей долине рассылались в древности гонцы,   извещавшие земледельцев о том, что боги приказали начать выжигание полей утром следующего дня.

То, какое значение имел календарь для земледельцев майя,  лучше всего видно  на  примере  племен,  утративших   его.  Чешский путешественник Норберт Фрид в своей  книге  "Улыбающаяся   Гватемала"  приводит  один любопытный факт:  "В 1950 году многие мексиканские газеты сообщили об отчаянном положении индейцев-лакандонов в районах Хатате и Чулехунце.

Им  грозила  голодная смерть.  Но самоотверженные и бескорыстные люди сумели  собрать  достаточно  большую   сумму  денег  и  доставили   на самолетах  в джунгли несколько тонн фасоли и маиса.  Индейцы сообщили своим спасителям необыкновенную причину постигшего их бедствия:  умер Панчо  Вьехо  -  последний  из   лакандонов,  кто  разбирался в тайнах календаря и мог по звездам определить сроки основных  полевых  работ.

После  его  смерти  у  племени  было два неурожая только потому,  что лесную поляну,  которую они  выжигали,   заливало  дождем,  и  индейцы опаздывали с севом".

Но сюрпризы  майяского  земледелия  на этом не кончаются.  Сейчас уже твердо   установлено,   что   в    1   тысячелетии   н.   э.,    помимо подсечно-огневого,  майя были знакомы и с другими формами земледелия.

На  юге  Юкатана  и  в  Белизе  на   склонах  высоких  холмов  найдены земледельческие  террасы  с  особой   системой  увлажнения почвы.  А в бассейне реки Канделария (штат Кампече,   Мексика) археологи с помощью аэросъемки обнаружили отчетливые следы самого настоящего интенсивного земледелия  -  каналы  и  так    называемые   "приподнятые    поля"   - искусственно сделанные длинные и узкие грядки земли,  полузатопленные водами  реки.  Подобные  земледельческие    системы,   которые   очень напоминают  знаменитые "плавучие сады" ("чинампы") ацтеков,  способны были давать огромные урожаи по нескольку  раз   в  год  и  практически обладали неистощимым плодородием.

"Приподнятые поля"  расположены   обычно  на  более  высоких  и   сухих безлесных участках речной долины,  на некотором удалении от  главного русла.  Общая их площадь в районе города Ицамканака (Кампече) - 1,5-2

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru квадратных километра. И хотя эта цифра не так уж велика, по сравнению со  100  квадратными  километрами  "плавучих садов" в долине Мехико и обширными системами "приподнятых полей" в   некоторых  областях  Южной Америки,  важен  уже  сам  факт   открытия  интенсивного земледелия на территории низменных районов майя.

Согласно полученным  данным,  эти  поля   в  районе  реки   Канделария ежегодно  частично затопляются водой во время сезона дождей,  так что из воды выступает только их верхняя часть.   Правда,  есть и высокие и низкие виды "полей":  одни полностью затопляются водой, а другие нет.

Видимо,  это было  связано  с  разными   условиями,  необходимыми  для выращивания разных видов возделываемых культур.

В местности  Эль  Тигре  (штат  Кампече,   Мексика)  на одном из таких "приподнятых полей" были заложены проверочные шурфы.  В первом случае археологи определили структуру почвы, но никаких веществ или керамики не нашли.  В другом шурфе,  близ реки, удалось обнаружить два больших куска   твердого  дерева.  Согласно   данным  по  С^,  возраст  дерева составляет 1721  +  50  лет,  то  есть   229  год  н.  э.  "Это  может доказывать,-  пишут  авторы исследований,- что упомянутые "поля" были сооружены где-то от конца доклассического до конца  постклассического периода".

Еще более  впечатляющую картину представляют собой каналы,  отходящие от главного русла реки Канделарии.  Они служили не только  источником воды  для  орошения,  но и как удобное средство сообщения (на лодках) между городом, мелкими селениями и мильпами.

30 июня 1980 года  газета  "Правда"   сообщила  о  новом  сенсационном открытии, сделанном в самом сердце "Древнего царства" майя - в Петене (Северная Гватемала).  "Специалисты лаборатории реактивного  движения НАСА   в   Пасадене   (штат    Калифорния,   (?ША),-  пишет   советский корреспондент   С.   Свистунов,-    разработали   радарную     систему, предназначение которой - пробиться сквозь плотную облачность Венеры и дать более полное представление о рельефе  и   ландшафтах  "сестры  Земли".

Новую аппаратуру решили опробовать и на родной планете.  В результате оказалась раскрытой одна из  загадок   древней  индейской  цивилизации майя в Центральной Америке.  Ученые давно ломали голову над тем,  как болотистые джунгли региона могли  прокормить   2-3  миллиона  человек.

Радар   обнаружил  под  густым   пологом  тропической  зелени  остатки разветвленной системы ирригационных каналов".

В этом важном сообщении есть лишь одна неточность.  Найденные радаром каналы не были ирригационными,  то есть оросительными. Они, напротив, выводили излишки воды из болотистых участков,   превращая их в  годные для возделывания плодородные поля.

Древние майя  вырывали  для  этого  в болотах множество рядов из двух параллельных каналов,  бросая выкопанную   землю  в  промежуток  между каналами,  чтобы  создать  приподнятые   ровные  островки земли.  Этот способ обеспечивал посаженные растения достаточным количеством влаги, а ее излишек выводился за пределы участка. Перед нами, таким образом, не столько ирригация,  сколько мелиорация.   И майя строили во влажных джунглях Петена не оросительные, а отводные каналы.

Построенные майя   каналы    одновременно   собирали   и   подводили  в искусственные резервуары дождевую  воду,   служили  важным  источником животного протеина (рыба, водоплавающая птица, пресноводные съедобные моллюски),  были удобными путями сообщения и   доставки  на  лодках  и плотах  тяжелых грузов.  Остатки каналов и "приподнятых полей" сейчас найдены в болотах Тикаля и Накума, а также юго-западнее руин древнего города Эль-Мирадор.

В мексиканском  штате  Кампече  среди   руин древнего майяского города Эцна с помощью  аэрофотосъемки  обнаружена   и  исследована  еще  одна интересная   гидравлическая  система   доколумбовой  эпохи:  каналы  и резервуары для воды.  В  естественных   условиях  вода  встречается  в Кампече  на  поверхности  лишь  в   сезонных  водоемах - "агуадас".  В течение сезона дождей здесь выпадает свыше 1000 миллиметров  осадков.

И  чтобы  выжить  на  раскаленной известняковой равнине в сухое время года уже первые колонисты майя должны были мобилизовать все имеющиеся местные ресурсы воды. Индейцы прежде всего углубили   и  расширили  естественные   сезонные  водоемы,  чтобы  там дождевая вода сохранялась  круглый  год.   Затем  они  построили  сеть водосборных  каналов  и  искусственных   резервуаров.  В них к концу 1 тысячелетия н. э. жители Эцны могли собрать запасы воды общим объемом до  2  миллионов  кубических метров.   Самый длинный канал города имел протяженность свыше 12 километров,  ширину до 50 метров и глубину  от 1,5  до  2  метров.  Он  соединял центр Эцны с дальними ее окраинами.

Всего для строительства этой сложной гидравлической  сети  (каналы  и резервуары)    древним    жителям     города    потребовалось    вынуть приблизительно 1,75 миллиона кубических метров грунта.  Для сравнения можно  сказать,  что примерно такой же объем работ был затрачен около рубежа нашей эры для возведения гигантских пирамид Солнца  и  Луны  в древнем Теотихуакане (долина Мехико). Высота первой из них составляет 60 метров, а второй - 42 метра.

Благодаря тщательно продуманной дренажной сети   древние  майя  смогли превратить  около  400  гектаров болот и грязи вокруг Эцны в цветущие сады и  поля.  Помимо  постоянного   источника  воды,  каналы  служили важными  путями  сообщения  для доставки грузов и людей между центром города и его периферией с помощью лодок.

В. Л. Тарнер (^ША), много лет посвятивший изучению интенсивных систем земледелия   древних   майя,  писал   в  этой  связи  следующее:  "Эти сооружения доказывают, что майя практиковали постоянное и интенсивное земледелие, способное обеспечивать значительное население. Бели бы вы смогли пролететь на самолете над  Петеном  в   самый  расцвет  местной классической   цивилизации,   то  вы   увидели  бы  нечто  похожее  на современный сельскохозяйственный пейзаж американского штата Огайо".

Таким образом,  сейчас уже  совершенно   очевидно,  что  древние  майя наряду  с  подсечно-огневым  земледелием   широко использовали и более интенсивные земледельческие системы. А это, в свою очередь, во многом объясняет  нам  и  загадку  "экономического   чуда"  одной из наиболее блестящих цивилизаций доколумбовой Америки.

В одном ацтекском преданш ные слова: Наши предки учили,  что жизнью мы обязаны 60] они нас  создали.  Боги дают  нам  нашу  пищу,  все,  что мы пьем и едим,  то,  что сохраняет жизнь,- маис и фасоль.

И в самом деле,  все жизненные интересы индейца были связаны прежде с маисом.   Маису   поклонялись   как   божеству.  Маисом  платили  дань побежденные народы.  Он считался важнейшим предметом  торговли.  Ради захвата  зерна  и  новых  плодородных земель легионы индейских воинов устилали своими  костями  поля  сражений.   А  наибольший  урон  врагу наносили тем, что сжигали его посевы маиса.

Около двадцати пяти лет назад Сильванус Грисвольд Морли сказал: "Маис - наиболее надежный ключ к  познанию   цивилизации  майя".  Его  слова оказались  пророческими.  Для   современных  ученых маис и доколумбово земледелие в целом стали той волшебной  "нитью   Ариадны",  с  помощью которой  они  успешно проникают теперь в тайны становления и развития древних цивилизаций Америки.

Глава Э Майя-"финикийцы Нового Света" Еще каких-нибудь двадцать лет  назад  в   ученых  кругах  безраздельно господствовала  точка  зрения,  согласно   которой  древние  майя были малоподвижным и замкнутым народом,   сознательно укрывшимся в  глубине непроходимых  джунглей  от  всякого рода чуждых влияний извне.  Южные границы  их  владений  были  закрыты   горными  хребтами  Гватемалы  и Гондураса.

Три четверти полуострова Юкатан окружено морем. Сухопутные подступы к нему со стороны Мексики преграждались бесконечными болотами Чьяпаса и Табаско.   Это  и  позволяло  майя,   по  мнению  многих  авторитетных исследователей,  развивать свою самобытную культуру  почти  в  полной изоляции от внешнего мира.

Поглощенные бесконечными  заботами  о   своих маисовых полях и урожае, земледельцы майя и не помышляли больше  ни   о  чем  другом.  Им  были совершенно  чужды какие-либо проявления воинственности и милитаризма.

"Война,- отмечает американский археолог Ч.   Галленкамп,-  никогда  не играла в истории майя такой важной роли,  как,   например, у египтян и греков".  Религия постепенно проникла во все сферы жизни общества,  а ее хранители,  жрецы, сосредоточили в своих руках всю полноту власти.

Простой же люд только из-за уважения к богам добровольно  обеспечивал этих   духовных   владык   всем   необходимым  и  принимал  участие   в строительстве дворцов и храмов.

Но эта стройная на первый взгляд научная концепция,  созданная еще  в 30-50  г^дах усилиями С.  Морли,  Э.   Томпсона,  А.  Киддера и многих других авторитетных исследователей культуры майя,  теряет свою  силу, не  выдерживая сокрушительного натиска новых археологических открытий и фактов.

Прежде всего представляется в корне неверной сама предпосылка о  том, что  древние  майя  сознательно   стремились  к  изоляции  от соседних народов.  История   человечества    почти   не   знает   таких    четко зафиксированных   случаев.  И  вместе   с  тем  она  изобилует  массой конкретных примеров совершенно иного рода.

"Сказки "Тысячи и одной ночи",- пишет известный немецкий этнограф  Ю.

Липе,-  стали  незабвенным  памятником   важнейшего  торгового пути из Багдада в Басру,  а по древним крупным торговым артериям, соединявшим Урал  с Каспийским морем,  на протяжении всей истории переселялись из Азии в Европу все новые и новые массы  людей.   По  древним  "шелковым путям",  которые  вели  от Самарканда к Гиндукушу и от Гоби к Пекину,

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru

совершал свои путешествия Марко Поло...  В Америке участники торговых экспедиций майя преодолевали/огромные пространства. Были найдены даже карты знаменитого пути,  который вел от,   Шикаланго (южное  побережье Мексиканского залива, штат ско.- В.   Г.)   через   девственный    лес   к  золотоносным  районам Гондураса..." Археологические раскопки последних лет со всей очевидностью  доказали наличие  широких  торговых и культурных связей майяской цивилизации с самыми далекими областями Мексики и Центральной Америки.

В вечнозеленых джунглях Петена (Северная Гватемала)  находятся  руины крупнейшего города майя 1 тысячелетия н.  э.- Тикаля.  Он стоит вдали от моря:  в 175 километрах по прямой от Гондурасского залива,  в  260 километрах  от залива Кампече и в 380 километрах от Тихого океана.  И тем не менее  в  городе  обнаружено   множество  "даров  моря"  как   с Тихоокеанского, так и с Атлантического побережья: раковины Спондилус, иглы морского ежа,  кораллы, губки, жемчуг, позвонки морских рыб и т.

д.  В  пышных  гробницах  местной   знати  часто  встречаются предметы роскоши,  привезенные  из  Центральной   Мексики.  Столица   важнейшей центрально-мексиканской  цивилизации  того   времени  -  Теотихуакан - отстоит от  Тикаля  по  прямой  более   чем  на  1200  километров.  Их разделяют высокие горные хребты,  широкие реки,   болота и бесконечные леса. И тем не менее торговые караваны теотихуаканцев и майя посещали оба  города  постоянно.  В   Теотихуакане,  в  одном из кварталов этой громадной метрополии,  найдено значительное число  черепков  майяской керамики   и   резные   вещицы   из  голубовато-зеленого  нефрита.  По предположению ученых,  здесь находился квартал торговцев майя,  с  их жилищами,  складами товаров и святилищами.   Такой же квартал есть и в Тикале.   Помимо   десятков    дорогих   предметов     теотихуаканского производства (изящные керамические вазы и чаши с резными и расписными орнаментами, оружие из зеленого обсидиана, который добывался только в Центральной Мексике, и т. д.), в городе обнаружено несколько зданий и храмов,  построенных по канонам архитектуры Теотихуакана.  Есть там и скульптуры  некоторых  центрально-мексиканских   богов,  например бога дождя и воды.

В городе Копано (Гондурас),  расположенном на   самом  юге  территории майя,  под каменной стелой VIII века н. э., в тайнике найдены обломки золотой статуэтки.  Анализ металла и   художественный  стиль  предмета доказывают, что он был привезен в город из Панамы.

На Юкатане  археологи  подняли  со  дна   "Священного  Колодца" города Чичен-Ицы множество интересных находок,   происходящих из самых разных уголков Мезоамерики: от Западной Мексики до Панамы и Колумбии. И этот перечень  доказательств  взаимных   контактов  можно   продолжать    до бесконечности.

Еще больше  данных  о  торговых  связях   майя с соседями мы имеем для периода,  непосредственно   предшествовавшего  испанскому    завоеванию (XII-XVI вв. н. э.). Здесь на помощь чисто археологическому материалу приходят  уже  недвусмысленные   свидетельства  различных    письменных .документов и источников. "Занятие, к которому они наиболее склонны,- шет испанский  епископ  Диего  де   Ланда  о  юкатанских  майя,-  была торговля.  Они вывозили соль,  ткани и рабов в землю Улуа и  Табаско, обменивая все это на какао и камешки (нефрит.-В. Г.), которые служили у них монетами".  Конкистадор Эрнандо Кортес, проходя во время своего Гондурасского   похода  в  1525  году   через  провинцию  майя-чонталь Акалан',  отметил, что "товары, которые наиболее в тех местах в ходу, это какао, одежда из хлопка, краски для тела.., факелы для освещения, сосновая смола для  воскуривания  дыма   перед  их  идолами,  и  низки цветных раковин, которые они очень ценят как украшения".

В доколумбовой  Мезоамерике одним из наиболее важных предметов обмена была соль  -  столь  необходимый   продукт  для  жизни  человека.  Она добывалась  главным образом на западном и северном побережье Юкатана.

"Почти по всему этому побережью, от Точное местонахождение Акалана и его столицы Ицамканака  до  сих  пор вызывает споры среди ученых. Многие помещают эту провинцию в бассейне р. Канделария, на территории мексиканского штата Кампече.

пече до реки Ящеров и далее,- писал испанский   монах  Алонсо  Понсе,- имеются   превосходные  соляные   источники,  которые  без  какой-либо затраты труда дают много соли,  крупной и очень   белой".  Вот  почему совершенно  справедливо  утверждение   американского  историка  Ральфа Ройса  о  том,  что  "торговое   процветание  Северного  Юкатана  было основано преимущественно на экспорте хлопчатобумажных тканей и соли".

Особую роль   играли  в  жизни   цивилизованных  народов  доколумбовой Мексики и Центральной Америки бобы какао.  Они были не только  ценным продуктом питания, лекарством и приятным напитком, но и служили здесь всеобщим эквивалентом - "товаром товаров".   Бобами какао  в  качестве денег  широко  пользовались  не  только   майя,  но  и ацтеки,  жители Никарагуа и Панамы.  "Это какао,- отмечает А.   Понсе,- служило мелкой монетой  по всей Новой Испании (Мексика и Гватемала.- В.  Г.),  как в Кастилии служит медная монета. В обмен на бобы какао они покупают все вещи,  как  если бы они покупали их за деньги".   У другого испанского летописца,  Овьедо,  мы находим еще более интересные данные  на  этот счет.  "Они (индейцы.- В. Г.),- пишет он,- хранят их (бобы какао.- В.

Г.) и относятся к ним с таким же вниманием и уважением, как христиане относятся  к золоту или деньгам,  потому что эти бобы считаются здесь деньгами и индейцы могут купить на них любые товары. Таким образом, в провинции Никарагуа один кролик стоит 10 этих бобов.., один раб стоит 100 бобов..." Поскольку в первые годы конкисты испанские монеты  были в  Новом  Свете  еще довольно редки,   Кортес и Монтехо вынуждены были платить жалованье своим войскам "индейскими деньгами", то есть бобами какао.  Историк  А.  Эррера  пишет,   что  один испанский золотой реал приравнивался к 200 бобам какао.

В старых испанских хрониках упоминаются иногда и   некоторые  торговые центры,   существовавшие   на    территории   майя   накануне   прихода европейцев.

На побережье  Мексиканского  залива,  в   северной  части  Лагуны   де Терминос,  находился город,  Шикаланго - крупный торговый пункт, куда приходили и ацтекские торговцы - "почтека",   и  юкатанские  купцы,  и жители юга.

Другой торговый  центр  -  Симатан  -   стоял  на реке Грихальва и был конечным пунктом длинного сухопутного маршрута   из  долины  Мехико  и перевалочной базой для товаров, шедших вниз по реке из Чьяпаса.

В устье  той же реки был расположен город Потончан,  контролировавший не только торговлю в низовьях реки Грихальва, но и морские пути вдоль западного   побережья   Юкатана.    Это  было  большое  и   многолюдное поселение, обнесенное со всех сторон крепким деревянным частоколом.

Выше уже шла речь о богатой провинции майячонталь Акалан и ее столице Ицамканаке.   Выгодное  географическое   положение  позволяло  местным жителям вести оживленную посредническую торговлю с самыми отдаленными областями  Гондураса  и  Гватемалы.   "В Акалане,- пишет Кортес,- есть многочисленные торговцы и люди,  торгующие во многих местах и богатые рабами и другими вещами, которые обмениваются в этой земле... Как мне удалось узнать,  здесь нет иного верховного правителя, кроме наиболее богатого торговца,  имеющего большую торговлю по морю с помощью своих судов,  и таковой есть Апасполон...  И это по причине  того,  что  он очень богат и торгует до такой степени,  что даже в городе Нито... он имел квартал со своими агентами и,  вместе  с   ними,  своего  родного брата,  торговавшего своими товарами".   Перед нами бесспорный образец индейской торговой  республики,   напоминающей  во  многих  отношениях знаменитые  торговые  государства   средневековой  Европы  - Венецию и Геную. Могущество и богатство Акалана целиком зависело от интенсивной внешней  торговли,  и  после  нарушения   испанцами  системы индейских торговых связей эта "купеческая республика" быстро приходит в упадок.

На южных границах территории майя  находились   в  XVI  веке  еще  два важных торговых центра:  Нито (в устье Рио Дульсе,  Гватемала) и Нако (на реке Улуа,  Гондурас).  Именно сюда регулярно наезжали за какао и другими  товарами юкатанские купцы и вездесущие торговцы майя-чонталь из Акалана.

Важным перевалочным пунктом,  где скрещивались  многие  сухопутные  и водные   торговые  пути,  был  и   Четумаль  (юго-восточное  побережье Юкатана).  Эта область славилась своими плантациями какао  и  обилием меда.

Нередко наиболее  почитаемые  религиозные   центры были одновременно и крупными торговыми пунктами.  Так,  к святыням  острова  Косумель,  у северо-восточного  побережья Юкатана,  где находился особо почитаемый идол  богини  луны  и  деторождения   Иш  Чель,  ежегодно   собиралось множество пилигримов из Табаско,  Шика-- ланго,   Чампотона и Кампече.

Если верить некоторым ученым,  то эти богомольцы были одновременно  и торговцами,  о  чем  говорит  обилие   на  острове самых разнообразных предметов, привезенных издалека. Ту же самую картину наблюдаем мы и в Чичен-Ице,  с  ее знаменитым "Колодцем Жертв",  привлекавшим ежегодно массу верующих со всех концов Мексики и сопредельных областей.

Основываясь на этих фактах,  американский исследователь Эрик  Томпсон выдвинул  гипотезу о существовании в древности длинного морского пути вокруг всего полуострова Юкатан: ,от Шикаланго (Табаско) на западе до южной  части  Гондурасского залива на востоке.  О наличии такого пути свидетельствуют и археологические находки.   При раскопках в Атасте на побережье   мексиканского  штата   Кампече  археологи  обнаружили  две гробницы середины XV  -  начала  XVI  века.   В  них,  помимо  местных

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru майяских  изделий,  имелось  множество ножевидных пластин из зеленого обсидиана и керамика с оранжевой поверхностью центральномексиканского типа.  Зеленый  обсидиан  в доколумбовой Мезоамерике добывался всегда лишь в одном месте  -  в  Пачуке,  штат   Идальго,  на  северо-востоке Мексики.  Видимо, этот минерал экспортировался ацтекскими (а до них - теотихуаканскими) купцами в портовые города майячонталь - Шикаланго и Потончан  по суше в виде сырья.  Здесь местные мастера делали из него различные инструменты и оружие,  а местные торговцы доставляли и свои и   ацтекские   товары  морем   вокруг  всего  полуострова  вплоть   до Гондураса.  Итак,  по крайней мере   накануне  испанского  завоевания, юкатанские  майя  вели  оживленную   морскую  торговлю  с  ближними  и дальними соседями,  а  их  важнейшие   города  стояли  либо  прямо  на побережье  моря,  в  удобных  бухтах   и  заливах,  либо вблизи устьев судоходных  рек.  А  это  красноречиво   говорит  о  большом  значении мореплавания  и морской торговли в развитии хотя бы наиболее позднего варианта майяской цивилизации в XII-XVI веках н. э.

Американский историк А.  Миллер считает,   что "море вообще  играло  в жизни  древних  майя  огромную  роль:   как  в  практическом,  так и в ритуальном смысле".  Море давало индейцам   обильную  пищу  и  служило удобной  магистралью для перевозки на большие расстояния громоздких и тяжелых товаров.  Море было той широкой дорогой, по которой прибывали к  майяским берегам из дальних стран диковинные экзотические предметы и сырье,  необходимое для повседневной жизни.   Морем же, как правило, проникали  на  Юкатан  и  различные чужеземные влияния - религиозные, философские, культурные.

Но именно оттуда,  из голубых бескрайних просторов, внезапно налетали на цветущие майяские города страшные тропические ураганы,  сея вокруг смерть и разрушения.  Оттуда же,  словно проклятие богов,  появлялись вдруг  на  горизонте  легкие ладьи пиратов,  периодически совершавших опустошительные набеги на  прибрежные   селения  майя.  В  числе  этих пиратов  находились  и  людоеды-карибы   с  Малых Антильских островов.

"...Пришли  иноземцы,  пожиратели  людей,   иноземцы  без  юбок  -  их название,  страна не была опустошена ими*.   Так лаконично описывается один из подобных набегов диких карибских племен на побережье  Юкатана в 1359 году в древней книге майя "Чилам Балам".

Само местонахождение  Карибского  моря   на  крайнем востоке майяского мира навело индейцев на мысль о взаимосвязи его с восходящим солнцем, символизирующим рождение нового дня,  новой жизни.  В то же время, по древним поверьям,  море было связано со   смертью,  с  таинственным  и мрачным  загробным  царством,  где душа человека отрывается от своего родного   окружения   и    вынуждена   находиться     среди    каких-то сверхъестественных и страшных чудищ.  Таким образом,  для всех майя и особенно для  обитателей  восточного   побережья  Юкатана,  море  было важнейшей  и  определяющей  силой  в   их жизни,  силой одновременно и доброй и злой.

Но как могли отважиться на противоборство с коварной морской  стихией люди, жившие еще фактически в каменном веке? Не секрет,  что до сих пор в науке преобладает мнение о крайне низком уровне   развития   мореплавания    и   кораблестроения   у    индейцев доколумбовой рики. Считается,  что они не могли на своих утлых лодчонках совершать сколько-нибудь дальние походы в океанские просторы  и  ограничивались самыми короткими рейсами непосредственно вдоль побережья.

И для  такого  негативного вывода имелись свои веские причины.  Когда над  берегами  Нового  Света    рассеялся   дым   от    первых   залпов многопушечных   испанских  кораблей,  а   солдаты  Кортеса  и  Писарро сокрушили столицы самых могущественных государств индейской Америки - Куско  и  Теночтитлан,  местное   мореплавание  было  уже  практически сведено к нулю.

Грозные флотилии  боевых  лодок  ацтеков   и  майя  были  рассеяны   и потоплены.  Торговые связи между индейскими городами прекращены. А те люди,  которые обеспечивали эту  торговлю   всем  необходимым  и  ради которых она,  собственно,  и велась,- правители, знать и жрецы - либо погибли в кровопролитных сражениях с   чужеземцами,  либо  укрылись  в глухих   и   труднодоступных    местах.   Мир  доколумбовых   индейских цивилизаций постигла невиданная по масштабам катастрофа.

Стоит ли удивляться,  что  считанные  годы   спустя  после  завершения конкисты   не   осталось  буквально   никаких  следов  и  от  высокого мореходного  искусства  индейцев.  И   когда  изучением   традиционной индейской  культуры занялись,  наконец,   профессиональные археологи и этнографы,  некогда внушительные торговые ладьи  индейских  мореходов выродились  уже  в  жалкие  лодчонки,   избегавшие выходить в открытые морские просторы.  Убеждение в крайне примитивном уровне мореплавания у американских аборигенов стало тогда всеобщим.

Туру Хейердалу пришлось с риском для жизни пройти на бальсовом плоту, построенном по древнеперуанской модели,   тысячи миль в Тихом  океане, чтобы доказать скептикам высокие мореходные качества этого неуклюжего на вид судна.

А что же древние майя?  Неужели  они   действительно  были  робкими  и забитыми земледельцами,  накрепко привязанными к своим жалким хижинам и маисовым полям в глубине вечнозеленых джунглей? Отваживались ли они выходить хоть иногда в открытое море? И если да, то на чем именно, на каких лодках или судах? По иронии судьбы наиболее полные сведения о мореплавании древних майя содержатся в воспоминаниях и хрониках тех самых людей, руками которых оно и было впоследствии уничтожено.

Наиболее детальное описание морской ладьи торговцев майя сделал еще в начале XVI века Христофор Колумб - первооткрыватель Нового Света.  30 июля 1502 года знаменитый  адмирал  "моря-океана",   в  четвертый  раз отправившийся  искать счастья за просторами Атлантики,  обнаружил еще один  клочок  суши.  Это  был  остров   Гуанаха,  расположенный   близ северного   побережья   Гондураса.    Сам   того   не  ведая,   великий мореплаватель оказался буквально в двух шагах от тех сказочно богатых "восточных  царств",  о  которых   он  так долго мечтал во время своих многолетних  путешествий.  Прямо  на   север,  в  нескольких  десятках километров  от  вновь  открытого островка,   лежала обширная и богатая страна, с многолюдными городами и цветущими селениями - "страна оленя и фазана", как называли ее местные жители - индейцы майя.

Но Колумб    повернул    на     юг    и,    медленно     плывя    вдоль центрально-американского побережья, с каждой пройденной лигой (лига - староиспанская  мера  длины,  равная  в   среднем около 5,6 километра) удалялся от объекта своих мечтаний -  богатой   "восточной"  страны  с высокоразвитой  культурой.  И  если  бы   не одна случайная встреча на перепутье морских дорог,  мы так,  вероятно,   никогда бы и не узнали, что  первым  европейцем,  увидевшим   майя,  был  сам первооткрыватель Америки.  Впрочем,  предоставим  слово   летописцу,   с   протокольной точностью запечатлевшему это событие в анналах истории.

Неподалеку от  острова  Гуанаха,  в   Гондурасском заливе,  пишет брат знаменитого мореплавателя - Бартоломе Колумб, "мы встретили индейскую лодку,  большую,  как галера,  шириной в 8 шагов, сделанную из одного ствола дерева.  Она была нагружена товарами из   западных  областей...

Посредине  лодки стоял навес из пальмовых листьев..,  который защищал тех,  кто находился внутри, от дождя и морских волн. Под этим навесом разместились женщины,  дети и весь груз.   Люди, находившиеся в лодке, хотя их было 25 человек,  не стали защищаться   от  преследовавших  их шлюпок. Поэтому наши захватили ладью без борьбы и привели всех на  корабль,  где  адмирал  вознес   всевышнему  благодарственную молитву за то,  что без всякого ущерба и риска для своих он узнает  о делах этой земли".

Испанцев поразило все:  и размеры индейского судна, и численность его экипажа, и то, что туземцы держались независимо и смело. Но особенное удивление вызывали их одежда и внешний вид: невысокие стройные люди с невозмутимыми лицами, в изящных, с яркими цветными вышивками рубахах, плащах,  набедренных повязках и юбках из хлопчатобумажной ткани, были так  непохожи  на   полуголых    обитателей   вест-индских    островов, встречавшихся до сих пор европейцам.  В число товаров, обнаруженных в лодке,  входили  тонкие  хлопчатобумажные   ткани,  медные  топоры   и колокольчики,  бобы  какао,  кремневые   кинжалы,  деревянные  мечи  с лезвиями из острых пластинок обсидиана,  маис и  т.  д.  Видимо,  эта ладья  совершала  обычный торговый рейс из приморских городов Табаско или Кампече (на побережье Мексиканского залива)   в  Гондурас,  вокруг всего Юкатанского полуострова. Во всяком случае ее капитан и владелец во  время  беседы  с  Колумбом  часто   показывал  на  северо-запад  и повторял,  что  пришел  из земли "Майям",   т.  е.  что он и члены его экипажа - майя.

Таким образом,  это майяское судно,   приводимое в  движение  веслами, должно было вмещать по меньшей мере до 40 человек,   поскольку, помимо 25 мужчин, очевидцы упоминают еще какое-то количество женщин и детей, сидевших под навесом из пальмовых листьев.

На первый  взгляд  долбленая  лодка   таких  огромных размеров кажется почти  невероятной.  Однако  есть  и   другие   испанские   источники, подтверждающие   это  сообщение.   Официальный  королевский  летописец Овьедо-иВальдес,  говоря об  индейцах   Вест-Индии  (Большие  и  Малые Антильские острова),  отмечает, что они имели долбленые лодки на 40 и даже на 50 человек,  "длинные и такие   широкие,  что  между  гребцами поперек лодки можно было положить еще целый бочонок". Поскольку слова "гребцы" и "лучники" употребляются здесь как синонимы,  видимо, здесь

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru идет  речь  о  военной ладье араваков или карибов,  часто совершавших опустошительные набеги и на соседей - жителей островов, и на восточное побережье Центральной  Америки.   Овьедо  подчеркивает,  что такие  лодки изготовлялись из одного древесного ствола с помощью огня и каменного долота, и ходили они как на веслах, так и под парусами.

Конкистадор Берналь  Диас  дель  Кастильо   -  очевидец   и   участник завоевания  ацтеков  и  майя  -   описывает  лодки-каноэ  индейцев как долбленки,  вмещающие до 40-50 человек.  4 марта 1517 года,  стоя  на борту  одной  из  каравелл  эскадры   Франсиско Эрнандеса де Кордовы - первооткрывателя Юкатана, Диас увидел впечатляющую картину - огромный каменный  город  на  берегу  и   флотилию  больших  лодок,  спешащих к кораблям чужеземцев.  "И мы увидели,- вспоминает он,- десять  крупных лодок,  называемых пирогами,  набитых жителями этого города,  которые спешили к нам и на веслах и на парусах. Эти пироги выглядят наподобие корыта.  Они  весьма  велики  и   выдалбливаются  из  одного огромного дерева. Многие из них вмещают до 40 индейцев".

Хуан-Диас, капеллан экспедиции  Грихальвы   (1518  г.),  определил  на глаз, что флотилия боевых лодок майя-чонталь, встреченная испанцами у побережья Табаско в устье реки  Грихальва,   состояла  из  100  судов, вмещавших до 3000 воинов.  И если он не преувеличивает,  то некоторые из этих лодок должны были иметь  значительные   размеры  и  экипаж  из 30-40 человек.

Есть все  основания  предполагать,  что индейцы Мексики и Центральной Америки использовали в ряде случаев на своих судах и  нашивной  борт.

Такие лодки использовались,  например,   ацтеками против конкистадоров во время осады Теночтитлана.  Их до  сих   пор  строят  индейцы  майя, живущие  вокруг  озера  Атитлан  в горной Гватемале.  Видели подобные лодки и первые европейцы у обитателей Ямайки и Пуэрто-Рико.  Нашивные борта  делались  во  всех упомянутых случаях либо из плоских дощечек, либо из тростника, обильно промазанных смолой.

До сих пор существует широко распространенное мнение о том, что парус и  нашивные  борта не были известны в доколумбовой Америке до прихода европейцев.  Выше  уже   приводились    примеры,   опровергающие   это субъективное  утверждение.  Но  список   таких  доказательств  можно и продолжить.

О парусной лодке майя,  привезшей на остров Косумель пленника-испанца Хоронимо  де  Агиляра,  сообщает в своих "Письмах императору Карлу V" конкистадор Эрнандо Кортес.

Берналь Диас  видел  в  1525  году  у   входа  в   Залив   Дульсе    на Атлантическом   побережье   Гватемалы   торговую  ладью  майя,  идущую неподалеку от берега одновременно и под парусом и на веслах.

В 1586 году испанский монах Алонсо Понсе во время своего  путешествия через  Залив  Фонсека на Тихоокеанском побережье Гондураса так описал лодки местных индейцев:  "Эти каноэ,  на которых  мы  совершили  свое путешествие,  не слишком длинны,  но широки, поскольку во внутренней, полой их части,  ближе к днищу,  они имеют около 1,25 метра ширины  и столько  же  высоты,  и борта постепенно становятся уже,  до тех пор, пока они не разделяются вверху лишь промежутком в две ладони. Индейцы делают  их  из  некоторых  пород очень толстых деревьев,  выдалбливая сверху в стволе внутреннюю  часть...  Эти   лодки  плавают  хорошо,  и индейцы придают им такую форму, чтобы они лучше противостояли большим волнам и бурному морю,  обычному для данных мест. Обычно они приводят их  в  движение  с  помощью весел,   хотя иногда пользуются и парусом, сделанным из хлопчатобумажной ткани или из тростниковых  циновок...".

В каждой лодке, перевозившей монахов, имелось 8 гребцов.

Изображения долбленых  весельных лодок довольно часто встречаются и в произведениях искусства древних майя,   начиная по крайней мере с  VII века н.  э.  (Тикаль - костяные резные предметы из гробницы 116) и до XII-XIII веков (золотые диски из "Колодца Жертв" и фрески  из  "Храма Воинов"   в   Чичен-Ице).  Конечно,   там  в  силу  большой  специфики официальных канонов местного искусства все   интересующие  нас  мотивы даны  в  сильно  стилизованном  виде.   Но тем не менее основные черты описанных выше плоскодонных и  мелкосидящих   лодок,  выдолбленных  из больших древесных стволов, отчетливо представлены и здесь.

Подобный тип  судна  был как нельзя лучше приспособлен для плавания в прибрежных водах страны майя.  Дело в том,   что  восточное  побережье Юкатана никогда не  считалось  удобным  местом   для мореплавания.  Вероломные коралловые рифы и часто меняющиеся ветры,  не говоря уже  о  страшных тропических ураганах, создают здесь постоянную угрозу судам.

Бесчисленное количество  кораблекрушений,   произошедших  в этой части Карибского моря начиная с XVI века и по настоящее время, красноречиво говорит  о тех реальных опасностях,  которые поджидают здесь моряков.

Однако торговые ладьи майя  с  их  мелкой   осадкой  были  великолепно приспособлены  для  плаваний  в  этих водах.  Когда же индейцы видели приближение бури,  они могли быстро найти   убежище  в  многочисленных морских заливах и бухтах изрезанного юкатанского побережья.

Документы доколумбовой  эпохи  сохранили   нам даже имя тех мореходов, которые регулярно совершали торговые рейсы вокруг  всего  полуострова Юкатан на своих крепких и вместительных ладьях.   Это были майячонталь из Акалана.  Э.  Томпсон называет их "путунами" и "финикийцами Нового Света".

Остается решить,  в какой мере оправдано такое сопоставление майяских торговцев-путунов с самыми прославленными древними мореходами Старого Света.

"О путешествиях  в  неведомые  земли на заре истории,- пишет немецкий географ Рихард Хенниг,- мы узнаем,  естественно,   лишь тогда и только там,  где  важные  события  сохранились   для  последующих поколений в изображениях или письменах,  будь  то  в   виде  высеченных  на  камне надписей и других свидетельств...

Молодая наука  археология,  о  которой   до  конца  XIX  века  история культуры,  признававшая лишь литературные источники, ничего не знала, поразительно  расширила  наши  знания   о  прошлом.  Она позволила нам заглянуть  в  эпохи,  считавшиеся   навсегда  погруженными   во    мрак забвения,  эпохи,  о  которых ничего не рассказывает ни одна народная легенда".

И действительно,  если древние летописи и хроники хранят почти полное молчание   о   дальних  морских   путешествиях  майя,  то  куда  более красноречивы  на  этот  счет   археологические  находки  -    предметы, сделанные майяскими мастерами, но найденные на других территориях.

Ближайшим от  Юкатана  на  востоке  был   остров  Куба,  отделенный от Мексики  всего  лишь   стодвадцатикилометровым  Юкатанским    проливом.

Отсюда острова Вест-Индии идут как на север - к полуострову Флорида в США,  так и на юг-к берегам  Венесуэлы  и   Гайяны  в  Южной  Америке, обеспечивая тем самым удобные пути для передвижения древних индейских племен.  Точно так же и мореходы майя доколумбовой эпохи, двигаясь от острова  к  острову,  могли   сравнительно легко попасть от восточного побережья  Юкатана  до   северо-восточной    части   Южноамериканского континента.  Однако  господствующие  в   этом  районе  ветры и течения благоприятствуют только  плаваниям  с   юга  на  север,  но  никак  не наоборот.  Подобные  природные   препятствия,  бесспорно,  значительно затрудняли прямые контакты майя с индейцами Антильских  островов,  но не могли прервать их совсем.

Вместе с  тем,  несмотря на ничтожное расстояние,  отделявшее Кубу от Юкатана и наличие у местных  жителей   прочных  мореходных  лодок,  мы находим  в письменных источниках всего лишь два смутных свидетельства о взаимных контактах индейцев Мезоамерикии Вест-Индии.   В книге  майя "Чилам  Балам"  говорится  о   прибытии  на  Юкатан  в 1359 году голых чужеземцев,  охотившихся за людьми,  с тем чтобы их съесть. Вероятно, это  был  отряд  воинов-карибов,   совершавший  свой  обычный набег на соседние племена.  Известно также,  что некоторые индейцы на северном побережье Гаити рассказали Колумбу во время его первого путешествия в Новый Свет,  будто в 10 днях пути на лодке на   запад  от  их  острова находится  большая  земля,  где  в   отличие от местного населения все жители ходят одетыми.

Обратимся к  археологии.  Кубинский   археологлюбитель  Маурисио  Лиес обнаружил  в  прибрежном  песке  мыса Сан-Антонио,  на самой западной оконечности Кубы,  обломок керамического сосуда майя 1 тысячелетия н.

э. и несколько кусков обсидиана. Как известно, обсидиан на Антильских островах в естественных условиях не встречается,   и,  таким  образом, можно  предполагать,  что и этот минерал и глиняную вазу характерного майяского облика привезли с собой на остров юкатанские торговцы.  При подводных исследованиях близ берегов ной Ямайки   аквалангисты   нашли    недавно   различные  предметы   из обсидиана,  происходящего,  по мнению   геологов,  иа  горных  районов Гондураса.  Определить точный возраст этих вещей пока не удалось,  но они  несомненно  связаны  с  какими-то   торговыми   или   культурными контактами доиспанского периода.

Майя еще  задолго  до  эпохальных   плаваний  Колумба  заимствовали  у обитателей островов Вест-Индии такую удобную   в  тропиках  вещь,  как подвесной гамак,  а карибы и араваки, в свою очередь, получили от них знаменитую ритуальную игру в мяч, называвшуюся у ацтеков "тлачтли".

Столь скудный   набор   материальных     свидетельств,    доказывающих пребывание  майяских  мореходов на Антиллах,   может объясняться еще и тем, что майяские торговцы не слишком были заинтересованы в плаваниях на восток - к "диким" обитателям островов Вест-Индии.

Другое дело  -  южный  маршрут  -  в   богатые золотом и какао области Центральной Америки,  где находятся сейчас латиноамериканские  страны

-- Origin:Оставь надежду всяк сюда входящий Sergey Kozlov 2963@dialup.mplik.ru 2963@mail.ur.ru